«Вокруг света» 1929 год №31

ЭЛЕКТРОПОЛИС
Научно-фантастический роман Отфрида Ганштейн
Рис. Н. Кочергина

СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО Молодой безработный инженер получил неожиданно для себя блестящее предложение отправиться на службу в Австралию, в так называемый „Пустынный город". В загадочной обстановке он совершает свой перелет из Берлина и обнаруживает, что владельцем таинственного „Пустынного города" в Австралии является его род­ной дядя мистер Шмидт. Неисчерпаемым источником богатств дяди является гора Руссель, которую он вместе со всем участком земли купил у австралийского правительства и в которой он открыл залежы радия. Блестящее знание техники помогает мистеру Шмидту превратить "Пустынный город" в город фантастических чудес. Он выписывает туда из Европы целый штат рабочих и инженеров, специалистов по оборудованию электрической силой станции и по установке мощных турбин. Помощник мистера Шмидта американец Холльборн вводит мо­лодого инженера в круг его новых работ. Работа в „Пустынном городе" развертывается. Прибыла партия золотоискателей, прибыли китайцы, прибыло 12 инженеров и доставлен транспорт верблюдов и слонов. Мистер Шмидт замышляет создать в „Пустынном городе" нечто грандиозное. Пригласив чле­нов австралийского правительства, Шмидт демонстрирует результаты своей работы. Нажатием кнопки он "делает" дождь.

Действительно над всеми четырьмя башнями постепенно сгущаются маленькие облачка. Они с каждым мгновеньем ста­новятся все гуще и темнее... Вот уже клочья разорванной тучи несутся по небу, но они не расплываются по сторонам, а каким-то странным образом собираются в центре, равно­мерно распределяясь над всем кругом нашей «паутины».

Проходит полчаса, час.

Теперь все небо покрыто чер­ными тучами.

— Разрешите, — я пущу дождь.

Никто не отвечает. Дядя нажимает другую кнопку.

Вспыхивает молния, гремит гром и в тот же миг потоки дождя низвергаются на вы­сохшую землю, дождь брызжет нам в лицо и отскакивает от земли маленькими жемчужин­ками.

Лорд невольно застегивает все пуговицы пальто. Дядя улыбается.

— Как видите, я был предусмотри­телен, сделав крышу над этой платфор­мой. Минутку терпения. Скоро все прой­дет. Ночью я пущу дождь еще раз. Сей­час была только репетиция.

Начинает постепенно светлеть, об­лака исчезают и наступает солнечный день. Лорд, вне себя от изумления, смо­трит на дядю.

— Как это возможно?

— Все очень просто. Облака обра­зуются оттого, что вода испаряется от жара. Вы можете проследить это на любом чайнике. В эти башни я провел тоненькие трубы; по трубам идет вода, которая нагревается электричеством. Когда она достигает вершины башен, особые электрические плитки доводят ее до точки кипения. Таким образом этот пар подымается кверху — в на­гретый солнцем воздух и из него образуются облака. До сих пор все было очень про­сто; трудность наступает лишь сейчас.

Вы обратили внимание на то, что весь этот круг окай­млен воздухоплавательными аппаратами? Это обыкновен­ные воздушные шары, прикре­пленные на канатах к земле и соединенные с током высокого напряжения. У них имеется приспособление, посредством которого я посылаю в воздух волны, препятствующие моим искусственным облакам переходкть за черту этого круга. Затем, благодаря электриче­ской искре, я произвожу кусственную грозу, воздух внезапно охлаждается и падает дождь.

В общем все это очень просто. Нужно только иметь необходимые машины и прежде всего ток высокого напряжения.

Дядя нажал на рычажок и привел в движение землечерпательные машины, которые взрыли разрыхленную дождем землю. За ними последовали плуги, за­тем бороны и сеялки. Медленно и пла­номерно двигались по рельсам эти гиганты.

Никакой помощи им не требовалось. Только один человек, стоя у стола, на­жимал кнопки и переводил рычаги.

Уже поздний вечер. Гости из Канберра обедали у нас. За обедом лорд Альбернун был вынужден сказать небольшую речь, посвященную восхвалению технических чудес, которые он увидел в этом пустынном городе.

Дядя тоже ответил ему речью:

— Почтенные господа во главе с господином министром, я пригласил вас сегодня не только для того, чтобы вы присутствовали при «чудесах», но и для того, чтобы вы присутствовали при «крещении». Мои владения назывались до сих пор «Desert Sity», т. е. «Пустынный город». Но это наименование больше не подходит. С сегодняшнего дня этот город будет называться Электрополис — город электричества, город техники, город железных рук.

Лорд и его свита переглянулись. Не трудно было понять, какая мысль таилась у каждого из них:

— Этот субъект по-просту сумасшед­ший, зарвавшийся в своих фантазиях... Несомненно дядя прочел эту мысль в их взглядах, но молчал и улыбался.

Я покинул свое место за столом еще до того, как обед окончился. Дядя по­ручил мне, — тайно от всех, — еще раз «сделать дождь» и пустить на орошен­ную землю лучи радия. Я возился с этим почти всю ночь. На утро, когда цеп­пелин был уже подан нашим гостям, дядя попросил их еще раз подняться на платформу.

Они замерли от удивления. Над по­лем зеленела мягкая, кудрявая, легкая, как пух, травка. Это взошли семена.

Дядя сказал, улыбаясь:

— Тропическое солнце творит чу­деса!

О радии мы, разумеется, молчали.

И когда лорд Адьбернун, качая го­ловой, промолвил: — Вы — волшебник, — дядя скромно ответил ему:

— Я только призываю себе на по­мощь силы природы.

Снова у нас сенсация, но на этот раз несколько иного сорта. Ее поднесли нам газеты, в которых крупным шрифтом, с гигантскими заголовками было напечатано «Гора радия в пустыне» «Как лорд Альбернун продал за гроши богатство мистеру Шмидт из Сан-Франциско», «Германский король Австралии». «С неба упавшие миллиарды» и т. д.

Во всех австралийских газетах было то же самое. Как они проведали об этом? Теперь всему миру известен источник нашего богатства.

Многие из тех, кто живет здесь вместе с нами, впервые узнали из этих газет о радии. Все пришли в волнение, один лишь дядя оставался спокоен.

Я спросил его:

— Что теперь будет?

— Ничего.

— Австралийцы ревут от бешенства.

— Пусть ревут.

— Они нападут на нас.

— Теперь ты понимаешь, почему я так спешил с установкой станции силь­ного тока? Раз она закончена, — непроницаемая завеса лучей защитит нас лучше всякого войска.

— Но кто мог выдать нас?

— Почем я знаю. Может быть зо­лотоискатели?

Австралийские газеты только и го­ворят о залежах радия.

Созван парламент. Лорду Альбернун дано распоряжение спешно вернуться из отпуска.

— Я не хотел бы быть в его шкуре. Дядя говорит это со смехом и ложится спать, в то время как мы отправляемся в казино и толпимся у громкоговори­теля, передающего речи членов парла­мента.

Заседание парламента в Канберра было очень бурным. Оппозиция ни за что не хотела успокоиться. Слышались крики:

— Это непростительная глупость!

— Какое право имел лорд Альбер­нун раздаривать собственность Авст­ралии?!

— Мы хотели бы знать, сколько пе­репало от этой сделки в его карман?

Лорд Альбернун стукнул кулаком по столу:

— Я запрещаю подобные выпады! Я ничем не запятнал себя.

— Ах вот как, даже для самого се­бя не сумели постараться?

Голоса становились все возбужден­нее. Никогда еще в австралийском пар­ламенте не было такого бурного засе­дания. Напрасно председатель звонил в колокольчик, чтобы водворить поря­док. Наконец взял слово лидер оппо­зиции:

— Мы требуем, чтобы лорду Аль­бернун было поручено немедленно же расторгнуть договор и выселить мисте­ра Шмидта и всех его друзей и сто­ронников из страны. Мы требуем, что­бы поручение это было выполнено в недельный срок.

Лорд Альбернун был бледен, но со­вершенно спокоен.

— Само собой разумеется, что я вы­полню волю высокого собрания.

Подозвав своего секретаря, лорд вы­шел из парламента.

В течение недели я был занят с ут­ра до ночи. Дядя поручил мне ответ­ственнейшую работу: составить проект контроля над всеми машинами. Контроль этот должен был производиться по­средством особого механизма. Я почти не выходил наверх и даже обед мне приносили в лабораторию.

Однажды утром ко мне пришел дядя Генрих. Я давно не видел его таким радостно-оживленным.

— На сегодня довольно, мальчик!

— Нет, дядя... У меня работы еще дня на два, а потом можно будет пу­стить в ход...

Он перебил меня:

— Довольно, говорю я! Пойдем смот­реть спектакль. Скоро сюда пожалует лорд Альбернун и от имени Австралии объявит нам войну.

Я встревожился. Но дядя, не обра­щая на это внимания, подошел к столу и стал рассматривать мою работу.

— Отлично. Как раз то, что мне надо...

В это время раздался звонок. Дядя насторожился и взял меня за руку:

— Пойдем!

Мы вошли в его рабочую комнату. На матовой пластинке светилась над­пись: «Только что пролетел австра­лийский аэроплан. Сторожевой пост Мусграв Ранге».

Я начал высчитывать:

— От Мусграв Ранге до нас прибли­зительно триста километров. Следова­тельно в десять часов утра они будут здесь.

Дядя усмехнулся.

— Я думаю, что они прибудут дву­мя часами позже. У нас еще есть время просмотреть твою работу.

Он присел к аппарату Морзе, и на матовой пластинке появились выбитые им телеграфные знаки:

«Держать автомобиль на-готове. Оказать помощь аэроплану. Немедлен­но доставить сюда пассажиров».

Я ничего не понял:

— Разве аэроплан потерпел кру­шение?

— Пока еще нет, но возможно, что через час это случится. Теперь при­ступим к твоему проекту.

Я видел по его лицу, что дядя не хочет дальнейших вопросов.

Мы погрузились в работу.

Через час он спросил меня:

— Хочешь пойти со мной в машинное отделение?

Там ужеожидал нас мистер Холльборн. У него было такое же странное выражение лица, как и у дяди.

— Все готово?

— Yes, мистер Шмидт!

Дядя подошел к доске с рычагами и что-то повернул. В комнате стало темно, но зато засветилась матовая пластинка над доской. Я увидел аэроплан, медленно скользивший по небу. Дядя продолжал поворачивать рычаги, и аэроплан стремительно спустился, почти падая на землю. Заклубилось облако дыма... Потом все исчезло исчезло и в комнате снова стало светло.

В эту минуту прозвучал звонок, и, войдя в кабинет дяди, мы приняли телеграмму:

«Австралийский аэроплан упал и сгорел. Пассажиры невредимы. На помощь выслан автомобиль из Мусграв Ранге. Спешно доставим в Электрополис. Караульный пост Эдит Лагоон».

Я с ужасом взглянул на дядю.

— Ты знал заранее, что аппарат упадет?

— Разумеется. Я сам заставил его упасть с помощью лучей Риндель-Маттью.

— Но зачем?

— Чтобы доставить лорду удовольствие прокатиться в автомобиле по палящей жаре.

Ровно в двенадцать опять звонок: «Австралийский автомобиль про­шел. Холльборн».

Дядя вскочил.

— Через двадцать минут они будут здесь. Нам надо облечься в парадные костюмы. Нельзя принимать лорда в рабочем платье.

Еще через полчаса мы стояли у гли­нобитной хижины, ожидая прибытия автомобиля.

У лорда и у его секретаря был со­вершенно измученный вид.

Дядя встретил их низким поклоном.

— Как поживаете, милорды?

Лорд сделал попытку улыбнуться.

— Мы совсем изжарились. Чорт знает, что случилось с нашим аэропланом. Мы очень благодарны, мистер Шмидт, за высланный нам автомобиль.

Дядя снова поклонился.

— Разрешите предложить вам холодную ванну?

Через час лорд и его секретарь, освеженные и переодетые в заранее приготовленные для них новые костюмы, входили в дядину рабочую пещеру. Затем мы заняли места и дядя начал:

— Очевидно лорд пожелал лично вручить мне расписку в получении австралийским правительством остатка моего долга?

— Наоборот. Мне пору­чено австралийским правительством не только не принимать этого остатка, но вернуть вам деньги и считать договор расторгнутым.

Дядя улыбнулся, и здесь первый раз в моей жизни увидел, какие тончайшие оттенки настроений можно вложить в улыбку. Начавшийся затем разговор я даже не могу назвать «разговором», так как почти все время говорил один дядя, а лорд и его секретарь делали слабые попытки вставлять коротенькие реп­лики.

— Я прошу лорда объ­яснить мне, чем вызвано такое внезапное требова­ние?.. Насколько я помню, австралийское правитель­ство заключало со мной договор не по принужде­нию, а совершенно добро­вольно и было очень радо получить за ничего не стоя­щий клочок земли в пустыне такую огромную сумму.

— Да... но в этой пу­стыне... оказалось...

— Я знаю: гора Руссель. Она также куплена мною и в договоре сказано совер­шенно ясно, что гора Рус­сель принадлежит мне, рав­но как воздух над ней и земля под ней... Такой оговорки не надо было бы делать, но раз она сделана...

— Да, но мы не знали...

Дядя засмеялся.

— Мой дорогой лорд, если вы не знали, какие сокровища содержит в себе гора, то уж это не моя вина. Еще в 1787 году английский капитан Артур Филипп основал в Австралии колонию, из которой и возникло австралийское государство. Следовательно у прави­тельства Австралии было в распоряже­нии 150 лет для того, чтобы ознако­миться со всеми сокровищами своей страны. Если оно не сделало этого и если я, явившись сюда простым охот­ником за райскими птицами, сумел найти эти сокровища, то...

— Вы должны были заявить об этом...

— Нет, дорогой лорд, я ничего не был должен... Я пришел к вам и спро­сил: сколько стоит гора Руссель со всем, находящимся в ней и под ней? Вы назначили сумму, — совершенно бас­нословную сумму за простой камени­стый холм.

— Мы думали...

— Совершенно верно, — вы думали, что перед вами сумасшедший америка­нец, и не мешали ему разыгрывать дурака.

Лорд вскочил, едва сдерживая свое бешенство.

— Как вы позволяете себе читать мои мысли?

— Но ведь я читаю их совершенно правильно... И кроме того позвольте мне еще сказать вам, что ведь в сущ­ности гора Руссель совсем не принад­лежит к владениям Австралии.

— Что это значит?

— Гора Руссель — колоссальных раз­меров метеор, упавший когда-то на землю. Вам известно так же хорошо, как и мне, что австралийская почва не содержит в себе радия. Я нашел радий в огромном метеоре, который и купил у вас вместе со всем содержи­мым. Вы не имеете никакого права пре­тендовать на этот метеор.

Лорд в изнеможении опустился в кресло. К счастью, дядя своевременно убрал прибор, посредством которого кресла автоматически откатывались к стене, и лорду не грозила опасность сесть на пол.

Дядя помолчал с минуту, давая своему собеседнику время успокоиться; затем предложил ему великолепную гаванскую сигару и, когда лорд почти машинально закурил, сказал спокойно и дружелюбно:

— По-моему нам сейчас совсем не зачем ссориться. Ведь вы прекрасно понимаете, что я прав, и вам вероятно самому неприятно выполнять ту миссию, которую вам навязали. Это же сгкое правительство, которое теперь так не­довольно вами, ке находило бы слез для похвалы вам, если бы в дураках оказалось не оно, а я. И мне очень жаль, дорогой лорд, видеть вас сейчас в таком неловком и недостойном поло» жеиии,

Альбернун хотел что-то возразить, но дядя остановил его движением руки.

— Я еще не совсем рассчитался с вами, Я должен заплатить зш за аэроплан, который погиб по моей вине,..

— По вашей вине?

— Увы! Или вернее по вине англий­ского изобретателя Риндель-Маттью, лучи которого, благодаря моей подземной силовой станции, я применил и могу применять в любой момент.

— Зачем вы сделали это?

— Чтобы показать вам одну из тех возможностей, которыми я располагаю. Впрочем мы заговорились и за этими разговорами я совсем забыл обязан­ности гостеприимного хозяина. Вы ве­роятно голодны. Сейчас я узнаю, го­тов ли завтрак?

Дядя повернул рычаг: в комнате сразу стало темно, и я увидел нечто, отчего у меня волосы встали дыбом.

Мы находились в пещере, которая была отделена от столовой металлической стеной, завешенной коврами. Теперь эта стена стала совершенно прозрачной, точно сделанной из желатина. Я видел за нею столовую и слуг, накрывающих на стол. Следующая стена была также прозрачна и за нею было видно машинное отделение.

Дядя повернул рычаг в другую сторону. Снова стало светло.

Лица наших гостей окаменели от изумления.

— Что это такое? — Лорд прижал руки к вискам; ему казалось, что он сходит с ума.

Дядя же говорил посмеиваясь:

— Тут нет ничего сверхъестествен­ного. Это просто-напросто маленькое электрическое представление,.. Назы­вается оно лучами Гамма. Свойство этих лучей — делать прозрачными не­проницаемые для света предметы... Уверяю вас, дорогой лорд, у меня в за­пасе еще много подобных сюрпризов... Но позвольте пригласить вас к столу.

Лорд Альбернун встал. Теперь он уже не сдерживал своего негодования.

— Я не желаю пользоваться госте­приимством в этом доме.

— Очень жаль! Я угостил бы вас отличным завтраком.

— Вы отказываетесь расторгнуть договор?

— Разумеется,

— Вы не желаете взять деньги обратно?

— Я даже и не думаю об этом,

— И вы намерены развивать ваши планы дальше?

— Почему бы нет?

— Вы воображаете, что превратите эту пустыню в плодородную страну?

— Нет.

— Нет?!

— Я не воображаю; я знаю, что сделаю это, и пустыня осчастливит сотни тысяч людей.

— Мы запретим вам это. Мы вы­шлем вас отсюда. Вы и все ваши друзья и сотрудники должны покинуть Австралию в трехдневный срок. Вы поняли меня?

— Да.

— И вы исполните мое требование?

— Нет.

— Тогда мы заставим вас испол­нить.

Дядя пожал плечами.

— Интересно узнать, каким спо­собом?

— В крайнем случае мы пришлем солдат. Если понадобится, целый полк.

— Вы можете прислать целую армию.

— И вы будете сопротивляться?

— Нет.

— Вы смеетесь надо мной?

— И не думаю. Мне не придется сопротивляться, потому что напасть на Электрополис невозможно. Вы упорно не хотите считаться с теми средствами, которыми я располагаю... Я уверен, что у вас был вполне ис­правный аппарат и опытный пилот. Но когда мне понадобилось, я послал навстречу вам те лучи, о ко­торых я уже говорил. Повинуясь моей воле, вы должны были спуститься, а ваш аппарат сгорел. Вы хотите послать сюда ваших солдат... Дорогой лорд, я не сторонник кровопролитных войн. Я не хочу убивать людей, но я предупреждаю вас: без моего желания ни один человек не переступит границу моей земли. Я говорю это совершенно серьезно. Если вы не обратите внима­ния на мое предостережение, то по вашей, — вы слышите, — по вашей, а не по моей вине, — множество людей попла­тится за это жизнью.

— Фантазии!

— Возможно. Но в таком случае фантазией было и уничтожение вашего аэроплана.

Оба они, — лорд Альбернун и дядя, — стояли друг против друга, как враги. Лорд спросил коротко и резко:

— Значит вы хотите войны?

— Нет. Я хочу мира и уважения моих прав.

— Посмотрим. Прощайте!

— До свиданья, лорд! До скорого свиданья!

— Мы никогда больше не увидимся. — Лорд повернулся и вышел, сопровождаемый своим секретарем. Слуга от­крыл перед ними дверцу электрического вагончика.

Мы остались одни.

— Дядя, ты нажил себе смертельного врага.

Он улыбнулся.

— Подожди, представление еще не кончено.

Раздался свисток, — сигнал того, что вагончик вернулся, — и в комнату вошел слуга.

— Его светлость просит выйти к нему мистера Шмидта.

— С величайшим удовольствием. Пойдем, Фриц.

Мы увидели лорда, нетерпеливо ша­гавшего взад и вперед перед глинобит­ной хижиной. Дядя вежливо поклонился ему и спросил с легкой иронией:

— Я был прав, когда сказал: «до свиданья»?

Лорд Альбернун, красный от гнева, пробормотал:

— Как же мне уехать отсюда, раз у меня нет ни аэроплана, ни автомо­биля?

— Совершенно верно. Но лорд так быстро и так строптиво пожелал удалиться, что я не успел предложить ему никакого средства передвижения.

Лорд, делая над собой усилие, про­говорил:

— Я должен просить вас...

Дядя с полной готовностью повернул рычаг, и через несколько минут на землю опустился совершенно новый аппарат.

— Разрешите мне предложить вам этот аэроплан взамен сгоревшего.

— Я не хочу принимать от вас ни­чего. Доставьте меня только до границы.

— К сожалению мой пилот занят, — но у вас есть свой собственный, и аэроплан принадлежит вам.

Лорд и его секретарь молча сели в кабинку.

Когда гигантская птица взвилась в воздухе, дядя сказал:

— Не хотел бы я быть на месте этого лорда, когда он возвратится в Канберра и сделает доклад парла­менту.

Настал вечер. Перед тем как про­ститься с дядей я нерешительно спро­сил его:

— Послушай, почему ты знаешь бу­квально каждую мысль человека?

— Разве это так трудно?.. — Видя, что я молчу, дядя подошел ко мне и, положив по своей привычке обе руки мне на плечи, сказал серьезно и почти торжественно:

— Мальчик мой, я вижу, что пришло время поделиться с тобой одной из моих могущественнейших тайн. Я люблю тебя. Ты стал мне близок, как сын. Пусть же ты будешь наследником той тайны, которая, — как я думал, — умрет вместе со мной.

В моей способности читать чужие мысли нет ровно ничего удивительного. Ведь ты умеешь обращаться с радио. Ты знаешь, что звук, вызывающий лег­чайшее сотрясение воздуха, передается по волнам в эфир. Каждая энергия может вызывать такие же волны и та­кой энергией является между прочим человеческая мысль,

Те аппараты, которыми я распола­гаю, и те возможности, которые пре­доставляют мне Гамма-лучи и лучи Риндель-Маттью, открывают мне доступ в мыслительный аппарат чело­века. Я могу так усилить тончайшие волны человеческой мысли, что они за­ставят вибрировать тончайшую же мембрану. Разумеется, для этого необ­ходимо, чтобы человек, мысли кото­рого я хочу прочесть, был в теснейшем соприкосновении со мной и с моим ап­паратом. Поэтому я заказал сетчатые рубашки, в ткань которых вшиты почти невидимые проволочки и точно такие же проволочки прикреплены к верхней одежде. Такая сетчатая рубашка надета на тело и соприкасается с верхней одеждой, а верхняя одежда в свою очередь соприкасается со спинкой стула, внутри которого вставлен мой передаточный аппарат. Этот стул сое­динен особым проводом с моим креслом, и волны, идущие от моего собеседника, принимаются мною. Ведь ты знаешь, что человек слышит не только ушами; бывают случаи, когда глухие восприни­мают звук зубами... Мембрана, находя­щаяся у меня на спиной, передает посы­лаемые чужим мозгом волны моему спинному мозгу.. Разумеется, это можно было бы упростить и прикрепить слу­ховой аппарат к голове, но я предпочитаю читать мысли людей так, чтобы они не подозревали об этом. Поэтому-то я и стараюсь устраивать так, чтобы приходящие ко мне люди надевали специальное белье и одежду... Поэтому-то я и заставил лорда Альбернуна проехать по раскаленной пустыне в автомобиле... Мне было надо, чтобы он вспотев согласился переменить белье... Раз­умеется, для него было приготовлено мое сетчатое белье.

Дядя крепко стиснул мою руку.

— Ты должен дать мне честное слово, что не будешь злоупотреблять моей откровенностью. Мое изобре­тение — страшное оружие в руках чело­века. Если я предам его огласке, я возьму на себя огромную ответствен­ность, а я не хочу этого. — Он при­стально посмотрел мне в глаза.

— Даю честное слово, дядя, что я буду молчать.

Мы разошлись, но я долго не мог уснуть в эту ночь...

То, что я узнал, наполнило мое сердце гордостью. Но тут же я вспо­мнил инженеров в кабаке...

Война началась. Пока, правда, мы наблюдаем, как готовится к ней Австралия. Радио передает нам все воинственные речи и боевые приказы. Мы знаем, что на нас будет выслан целый воздушный флот. Мы повсюду расставили воздушные посты, и дядя ворчит:

— К чему это все? Если бы правительство было благоразумно, оно бы поняло, что с нами воевать бесполезно. К чему же допускать лишнее кровопро­литие? Наши враги воображают, что могут забросать нас гранатами и пустить ядовитые газы, которые уничто­жат всех нас в несколько часов. Наивная мысль! Я дал распоряжение загородить наши границы непроницаемыми лучами... Когда я продемонстрировал перед лордом Альбернуном действие Гамма-лучей, это было не спроста... Я хо­тел предостеречь лорда от непоправи­мей ошибки. Не моя вина, если это предостережение не принято во внимание...

Мы с дядей летим осматривать наши посты. По всем данным австралийское правительство сегодня откроет военные действия против нас. Наш аэроплан снабжен исключительно чутким приемником; мы вооружены прекрасными подзорными трубами и электрическими «беспроволочными ушами». На нашем телеграфе принята новая, секретная азбука.

Вы парим почти неподвижно в высоте. Я слышу шум в слуховом аппарате... Дя­дя берется за приемник.

— Они идут.

— Откуда?

— С юга.

Дядя делает мне едва заметный знак. Я понимаю: на юге находится гора Руссель. Враги устремились сразу к нашим сокровищам.

Через некоторое время до нас доно­сится жужжание множества аппаратов. Дядя командует:

— На встречу!

Мы с бешеной скоростью несемся к югу.

До наших воздушных заграждений осталось не больше километра.

На встречу нам мчится враждебная эскадрилья.

Это очень красивое зрелище: пятьсот аэропланов, по двадцать пять в ряд. Посреди цеппелин, — очевидно на нем сосредоточен главный штаб.

Австралийцы — отважные молодцы. Мы слышали, как военный министр разъяснял им, с каким врагом придется сражаться. Они знают могущество наших машин и все-таки...

На мгновение воздушный флот при­остановился. С цеппелина раздается ка­кая-то команда. Шесть аэропланов ле­тят прямо на нас. Они нас заметили. Они хотят вступить в открытый бой, но... все шесть останавливаются, как будто между ними и нами воздвигнута невидимая стеклянная стена. Мы даже невооруженным глазом видим, как их пилоты изо всех сил налегают на руль... Напрасно! Аэропланы не в силах сдви­нуться с места.

Они поворачиваются и летят обратно, к цеппелину. Дядя встает, выпрямляется во весь рост и разражается таким сме­хом, какого я еще не слыхал у него.

Мы летим на высоте восьмисот мет­ров. Дядя хохочет не умолкая...

Там, на цеппелине, держат военный совет.

Весь воздушный флот выравнивается в одну линию. Вероятно на цеппелине думают, что причиной остановки ринув­шихся в атаку аэропланов является наш аппарат, такой маленький, такой безобидный на вид.

Против нас открывают огонь. С пя­тисот аэропланов раздаются дружные залпы... Но дождь снарядов падает пе­ред все той же незримой воздушной стеной... Мы в полной безопасности и спокойно наблюдаем за этим фейерверком. Когда,пули попадают в область наших лучей, они мгновенно превращаются в капельки расплавленного металла и сгорают.

Австралийцы не трусы, но загадоч­ность, абсолютная непонятность того, что происходит у них на глазах, при­водит их в ярость.

Вот один из аэропланов устремился вперед с таким бешеным натиском, перед которым не устояла наша стена... Вот аэроплан уже прорвался и мы слышим торжествующий крик пи­лота, но в этот же момент вспыхивает столб огня... Секунда — и все исчезло в пламени: аппарат, люди, ручные гра­наты. Аэроплан растаял, превратился в газ, сгорел...

Лицо дяди бледно. Он тяжело дышит и говорит:

— Я не виноват. Я предупреждал. Я не хотел человеческих жертв. Они не послушались меня.

Бескровная битва длится весь день. Вражеская эскадрилья поднимается зна­чительно выше. Мы следуем за ней. На всякий случай мы захватили теплую одежду и баллоны с кислородом.

Австралийцы забираются все выше и выше, рассчитывая хоть там прорваться над нашей завесой. Напрасные усилия!

Воздушный флот поворачивает об­ратно.

Дядя удовлетворенно кивает головой.

-— Это благоразумно. Они потеряли только один аппарат и отделались дву­мя убитыми.

Мы спустились ниже. Наступил ве­чер. И снова нам было доставлено эффект­ное зрелище. Отчаявшись победить нас в воздухе, австралийцы начали бомбар­дировку наших владений дальнобойными орудиями.

Забавно было смотреть, как снаряды отскакивали от стены наших лучей и сгорали.

Новое нападение! На этот раз ядо­витые газы. Их постигает та же участь. Коснувшись невидимой завесы из лу­чей, они мгновенно вспыхивают.

- Разрешите, — я пущу дождь!

Однако, у нас есть одно уязвимое место: город Аллистер и гавань в Кэмбриджской бухте. Я был удивлен, когда мы возвращались ночью в Электропо­лис. На пути я увидел все наши цеппе­лины, аэропланы, несметное количество автомобилей, стада верблюдов и слонов. Невдалеке от города китайцы работали над разгрузкой.

Я недоумевая спросил дядю:

— Что это значит?

— Город Аллистер переселяется,

— Зачем?

— Я сдаю гавань. Она не надежна, Море своей огромной водяной поверх­ностью оттягивает лучи на себя. Не­давно здесь сгорел пароход. Я не хочу рисковать вторым... Кроме того гавань мне больше не нужна.

— А австралийцы?

— Австралийцы, судя по получен­ным мною донесениям, будут здесь со своими пушками завтра рано утром. На здоровье!

На следующий день битва возобно­вилась и мы с дядей были снова мир­ными свидетелями ее. Аллистер и Холльборн вылетели на двух аэропланах охра­нять нашу южную границу, мы же с дядей направились на север.

Солнце взошло над морем. Покину­тый город Аллистер был тих...

Но вот — глухой удар там, внизу, и кверху взлетает столб земли.

Дядя говорит:

— Недурной прицел. Надо отдать справедливость этим гранатам, они раз­рыхляют землю лучше, чем наши плуги.

Через три часа бомбардировка пре­кратилась, и военные суда австралий­цев осторожно подходят к берегу. Надо полагать, что наши враги не мало удивлены тем, что мы позволяем им стрелять сколько угодно, не оказы­вая никакого сопротивления.

Дядя, глядя на великолепно снаря­женные суда, говорит:

— Достаточно в Электрополисе по­вернуть только один рычаг, — и все эти гордые корабли были бы объяты пла­менем. Но я — мирный человек и не хочу жертв.

Первые спущенные на воду шлюпки подошли к берегу.

Когда солдаты высадились и пере­тащили из шлюпок оружие, над ними высоко в воздухе раздались голоса:

— Не ходите дальше! Двадцать ша­гов на юг и — вас ждет верная смерть.

Мы видим, как солдаты сперва уди­вленно поднимают головы, потом сме­ются.

Офицер машет рукой. Мы слышим команду. Двадцать орудий наведены на нас и... начинается вчерашняя игра: снаряды рвутся перед заградительной завесой из лучей. Мы остаемся невредимы.

Минута затишья. Моряки возвраща­ются на корабли, которые, повернув­шись к нам бортами, открывают адскую канонаду из всех орудий. Минут десять слышен сплошной грохот и гул, но для нас это всего-на-всего блестящий фейерверк,

Выстрелы смолкают. На мачтах вы­брасываются сигналы. Суда уходят в открытое море.

Дядя говорит:

— Они все еще ждут нападения с нашей стороны. Напрасно!

Перевод с немец. Е. Руссат.