Ни в одном из миров системы нашей защитники принципа конечных причин не пользуются большею свободою, как в мире Сатурна. Если тамошние философы обладают тщеславием, равным нашему, то по всем вероятиям они не могут возвыситься до идеи об универсальности законов природы и в этом отношении больше нас похожи они на того афинскаго сумасброда, который полагал, что все корабли, входившие в Пирей, построены собственно для него.

Мы не сомневаемся, что на Сатурне есть существа разумныя, первоначально вовлеченныя в заблуждение свидетельством чувств и полагавшия поэтому, что они находятся в центре вселенной; но освободившись мало по малу от этих обманчивых иллюзий, они при­шли к убеждению, что их мир есть планета, обращающаяся вокруг оси своей втечении 10 часов и 16 минут (по земному сти­лю) и совершающая полный оборот вокруг Солнца в 25,421 день (по стилю Сатурна). Надлежащим образом разсматривая предмет тот и освещая наши умозаключения светом, доставляемым нам историею наук, мы ставим себе вопрос: Кольца Сатурна, принесшия последнему столько чести, не послужили-ли они скорее ко вреду, чем к пользе космографических познаний обитателей этой планеты? Если у нас хороша память, то сдается нам, что 322 года тому назад Коперник с трудом уничтожил воображаемые круги, которые порепутал Птоломей в видах поддержания своей системы мира; от этих эпициклов осталось теперь только воспоминание о былых заблуждениях. Если Копернику и его преемникам так трудно было уничтожить эти чисто-воображаемые круги, то неужели астрономы Сатурна без труда могли или могут изолировать действительные круги их звезднаго неба и смотреть на Кольца, как только на приложение, составляющее достояние их мира и не имеющее никакого отношения к остальной вселенной? Без сомнения, найдутся там, точно так как и у нас, астрологи, наполняющие эти Кольца всевозможными мирами, без малейшаго труда объясняющие небесныя движения и очень может быть, что Альфонсы X Сатурна не имели-бы одинаковаго права с земными Альфонсами X удивляться запутанности системы неба.

Необходимо знать, что обитатели Сатурна видят над собою блестящую полосу, более или менее широкую, смотря по местности, и пересекающую небо с востока на запад, по направленно суточнаго кругообращения планеты. Если-бы полоса эта была неподвижна, если-бы движенье звезд казалось совершающимся вне ея, то астро­номы вскоре убедились-бы, что такое движенье вполне не­зависимо от полосы этой; но как на беду, последняя движется с востока на запад со скоростью, почти равною видимой скоро­сти неба. Для обитателей экваториальных стран, Солнце всегда представляется под этою полосою, наклоненным то на север, то на юг, а огромную дугу Колец они видят только в нижних ея частях и никоим образом не могут определить ея продольных размеров. Для обитателей умеренных поясов, от экватора до 66-й параллели, по мере приближения к полюсам, Кольца представляются склоняющимися к горизонту. Наибольшую угловую величину Кольца получают около 45 градуса, где они образуют дугу в 3° 19' и затем опускаются и исчезают под 66° 36', так, что жители полярных стран, до 23° 24', не подозревают даже существования Колец.

В каждом данном месте поверхности планеты, положение Колец постоянно соответствует одним и тем-же точкам горизонта и одному и тому-же поясу звезд. Среди тянущихся в про­странстве полос этих происходить дивная игра света, смотря по тому, позлащает-ли их восходящее Солнце своими лучами, катится-ли оно над ними, обдает-ли их при закате пурпуровыми волнами, носятся-ли вокруг них серебристые светильники ночи. Очаровательный вид! Но замечательнее всего то, что каждую ночь тень Сатурна проходит вдоль кольцеобразных и светлых полос, носящихся над горизонтом. Непосредственно после солнечнаго заката, тень эта покрывает восточную часть Колец, причем первою появляется их западная часть. По мере наступления ночи, западная сторона Колец уменьшается, а восточная начинает белеть на востоке. В полночь, круглая или овальная тень (смотря по временам), разделяет Кольца на две равныя части. Западная часть скрывается, а восточная увеличи­вается до утренней зари. Картина, приложенная в начале настоя­щей книги, снята у 10° экватора, в полночь, во время летняго солнцестояния и тень, о которой мы только-что упомянули, ясно обозначается среди системы Колец.

Когда вспомнишь, сколько трудов стоило нам придумать круги движений небесных, с целью объяснения видимых явлений, — и невольно подумаешь, что обитатели Сатурна, найдя эти круги вполне готовыми, долго должны были довольствоваться ими и не выделяли их из общей системы мироваго устройства. Мы не утверждаем однакож, что они вечно должны довольствоваться кругами этими, так как склонны мы думать, что если обитатели Сатурна не выше нас, то, по меньшей мере, равны нам по умственным способностями. К тому-ж, они владеют на праве собственности миром довольно внушительных размеров: известно, что от Сатурна до перваго из Колец 8,300 лье; что последния имеют в ширину 27,200 лье; что отправившись с их внешней окраины на поверхность перваго спутника, придет­ся проделать 12,500 лье, а для достижения восьмой луны не­обходимо еще пройти 910,000 лье. Этот небольшой мир, имеющий в окружности 5,800,000 лье, далеко превосходит нашу древнюю вселенную, измерявшуюся падением Гезиодовой наковальни и подобную по величине размерам Иеговы, приводимым в книге Рафиэль*).

*) Сказав, что наковальня летела-бы с неба до Земли втечении девяти дней и столько-же с поверхности Земли до преисподней, Гезиод полагал, что посредством этого определится диаметр вселенной. (Заметим здесь, что пробегая в секунду 70,000 лье, луч света употребляет пятнадцать тысяч лет для прохождения туманности, к которой мы относимся — Млечнаго пути!) Ангел Рафиэль, в книге носящей его имя, дает Иегове — олицетворению безконечно-великаго — следующие размеры: ростом Он — 2,360,000 лье. Он возседит на престоле в 1,800,000 лье; от левой зеницы Его до правой — 30,000 лье. (Каждая из этих лье, говорит Рабби-Акива, заключает в себе 100,000 локтей, а каждый локоть — четыре с половиною длины руки).

Восемь лун с быстро изменяющимися фазами представляют на небе Сатурна зрелище, подобное тому, какое представляют луны на небе Юпитера; но в первом случае зрелище более блестяще и богато. Первая луна втечении пяти часов переходит от очень слабаго приращения к полной четверти и движение фаз этих должно быть столь-же явственно, как ход часовой стрелки по циферблату. Солнечныя и лунныя затмения в системе Сатурна не столь часты, как в системе Юпитера, вследствие наклонения экватора Сатурна к орбите Солнца (27°); из этого следует, что обитатели Сатурна, преимущественно пред обитателями Юпи­тера, часто видят на своем небе несколько полных лун. У них восемь родов месяцев и замечание, сделанное нами по поводу запу­танности хронологии в истории первобытных народов Юпитера, вдвойне может быть применимо к истории древних народов Сатурна.

Обитатели Сатурна по многим причинам даже не подозревают существования нашей Земли и первая из причин этих, избавляющая нас от необходимости приводить остальныя, состоит в том, что они никогда не видят нас. Наш маленький мир, всегда залитый солнечным сиянием, удален от Солнца не больше как на 6°. От Сатурна до Земли насчитывается, по ближайшему разстоянию, 326 миллионов, а по дальнейшему — 400 миллионов лье. Если что-либо и может быть лестно для репутации, которою мы пользуемся у обитателей Сатурна, то разве только, то что терпе­ливые астрономы, вооруженные отличными телескопами, порою различают нас в виде маленькой крошечной черной точки, проходящей по диску Солнца; к сожалению, столь сладостное предположение очень шатко, так как эта маленькая точка всегда представляется астрономам Сатурна явлением случайным, исчезающим среди других солнечных пятен, вообще гораздо больших, чем Земля. Но если-бы какой-либо дерзновенный философ, основы­ваясь на периодическом появлении маленькаго пятна — появлении очень редком и констатировать которое чрезвычайно трудно — вздумал утверждать, будто маленькое пятнышко это есть мир, планета, обитаемая земля... Ах, Боже мой! Последствия подобной дерзости слишком велики для того, чтобы мы решились описывать дурной прием, который великие и сильные Сатурна не преминули-бы оказать такой мысли.

На Сатурне известны только Марс и Юпитер; но Марс пред­ставляется там до того малым, что с трудом можно разглядеть его. Вот уклонения всех планет, уклонения, вычисленныя по обсерватории Сатурна, или другими словами — самыя большия разстояния, на которыя планеты могут удаляться от Солнца, на восток или на запад:

Диаметр

Мир Сатурна получает от Солнца во сто раз меньше света и теплоты, чем наш мир, при равных поверхностях, и читателю уже известно, какое значение имеют теплота эта и свет для обитателей Сатурна. Экватор Сатурна наклонен к плоскости его орбиты под углом 26°48', а экватор Земли — под 23° 27', вследствие чего времена года на первом из светил этих несколько характеристичнее, чем на втором. Впрочем, времена года Сатурна и Марса представляют большое сход­ство с временами года на нашей Земле; только вместо того, чтобы длиться 4 месяца, длятся они 7 лет и 4 месяца. В то время, как земные полюсы ежегодно лишены Солнца втечении шести месяцев, на Сатурне один день и одна ночь, равные пятнадцати нашим годам, попеременно господствуют в полярных странах. Снежный пояс, видимый с Земли в холодных областях этих, есть неизбежное следствие подобных перемен. Действительно, год Сатурна равен 29 нашим годам и 181 дню, так-что вместе с удовольствием — обитать в столь обильном феноменами мире, жители Сатурна имеют еще в виду счастливую и продолжительную жизнь.

Хотя наблюдать очертания и величину Сатурновых Колец гораздо для нас легче, чем для обитателей полярных стран Сатурна, во всяком случае сведения наши в этом отношении не на столько прочны, чтобы можно было установить на них какия-либо биологическия соображения. Если Кольца эти — быть может плотныя и окруженныя атмосферою — составляют местопребывание существ разумных и любознательных, то во всей солнеч­ной системе нет страны более живописной, обитаемой мыслящими тварями. Над обитателями внутренней стороны перваго Кольца, близ планеты, вечно носится громадный шар, попеременно то светлый, то мрачный, в то время как на западе и на востоке две горныя цепи высятся в небо над сферою Сатурна. Обитатели Колец не только видят планету, безпрестанно открывающую свои страны вследствие суточнаго обращения своего и вечно повисшую на горизонте, подоб­но вертящемуся жернову, затерявшемуся среди этой новой системы светил, — но и наслаждаются еще игрою света среди этих громадных концентрических кругов; ночи и дни их длятся по пятнад­цати лет — ночи совсем новаго рода, так как могут оне освещаться преломлением солнечных лучей, проницающих разнообраз­ныя триумфальныя арки Колец и освещающих восемь серебристых, носящихся по небу шаров. Не смотря на сотни лье, отделяющия одно от другаго Кольца эти, не смотря, быть может, на восемь тысяч лье разстояния их от планеты (пространство достаточное для того, чтобы наша Земля могла свободно вращаться в нем), — все-таки поз­волительно подумать при этом об успехах воздухоплавания и вместе с этою мыслью, местопребывание на Сатурне тотчас-же представляется нам самым дивным из местопребываний. Оно даже черезчур соблазнительно и, поистине, причиняет нам такое множество скорбей, что мы даже не считаем себя обязанны­ми распространяться на счет его дивных картин.