Наконец мы достигли до перваго из громадных миров, вращающихся в далеких пространствах нашей системы, до главнейшаго из тел небесных, входящих в состав нашей планетной группы, до того из них, которое, как кажется, находится в самом благоприятном положении относительно общих условий обитае­мости. Это Юпитер, по справедливости возведенный древнею мифологиею на первую ступень олимпийской иерархии; Юпитер, некогда царь богов и людей, в настоящее время лишенный номинального владычества своего, но все-же оставшийся принцем при дворе Солнца и притом „богатейшим из дома Аполлонова“, как назвал его астролог-геомант Катерины Медичи, наблюдавший очертания Юпи­тера с высоты небольшой башни Хлебнаго Рынка (Halle au blé).

Действительно, Юпитер начал пользоваться прекрасною, со­ставленною ему репутациею с той минуты, как он так безцеремонно сверг с престола отца своего, Сатурна, вследствие чего последний много потерял в уважении света и одному Богу известно, каких только пакостей не позволяли, да и теперь еще не позволяют себе разсказывать на счет Сатурна! Заключая по величине Юпитера, сравнительно с нашею маленькою Землею, мы находим, что планета это совершенно приличная и вполне достойная милостей природы. Так как он больше Земли в тысячу четыреста раз, то даже люди, смотрящие на наш мир, как на нечто чрезвычайно большое, не в состоянии отрицать громаднаго превосходства Юпитера. Затем, принимая во внимание периоды, которыми измеряется жизнь его обитателей, мы увидим, что год Юпитера почти в двенадцать раз продолжительнее нашего года и что втечении того времени, когда мы насчитываем столетие, обитатели Юпитера насчи­тывают только восемь лет. Таким образом, если живут они столько юпитеровых годов, сколько живем мы наших земных, то жизнь столетних старцев Юпитера длится около 1.200 наших лет. Это все равно, как если-бы мы сказали, например, что кто-либо из стариков наших видеть Карла Великаго во время своего детства, или участвовал в Крестовых походах.

Однакож два эти элемента — величина планеты и период ея годичнаго кругообращения, сопоставление которых с аналогическими элементами нашей планеты было-бы очень полезно для уразумения особенностей, которыми светила отличаются одни от других, не составляют еще капитальной важности при применении их к биологии планет и особенно по отношению к Юпитеру: если, с одной сто­роны, ими определяется бóльшая степень силы и медленности общих органических отправлений, то с другой — здесь является элемент, безпрестанно нарушающий эти отправления и вызывающий частыя повторения жизненных процессов. Мы говорим здесь о непродолжительности дней и ночей на Юпитере.

В самом деле, суточное кругообращение Юпитера совершается менее чем в десять часов, т. е. в 9 часов, 55 минут и 45 секунд, вследствие чего планета эта пользуется только пятью часами действительнаго дня. В течение периода этого должны совер­шиться все ежедневныя отправления жизни. Если заключать на основании того, чтó делается у нас на Земле, где органы утомляются и вместе с тем истощают человека тем скорее, чем чаще вызы­ваются они к деятельности, то мы придем к заключению, что жизнь на Юпитере еще скоротечнее, чем у нас; но разумно истол­ковывая указания природы, разсуждая на основании ея действительнаго могущества и согласно со способами, какими действует она повсюду, мы просто должны допустить, что между многоразличными условиями обитаемости, свойственными планете этой, существует известнаго рода солидарность и что жизнь, как на Юпитере, так и у нас находится во внутренней связи с миром, в, котором она возникает.

По поводу скоротечности дней и ночей на Юпитере, Литров, отец нынешняго ученаго директора венской обсерватории, в книге своей: — Wunder des Himmels, задавался вопросом: каким образом лакомки Юпитера устраивают свои гастрономические обеды в течение короткаго пятичасоваго промежутка времени? Он скорбел также на счет живущих на Юпитере дам, по причине столь коротких ночей на этой планете и еще более коротких балов, но взамен того очень радовался, что астрономы Юпитера в полдень могут наблюдать простым глазом прекраснейшия из звезд, так как сила солнечнаго света на Юпитере в двадцать семь раз слабее силы солнечных лучей на нашей Земле.

Здесь нам можно выставит на виде мнимую трудность, кото­рую с нашей стороны мы представим на усмотрение г. Карлу Литрову. Если на Юпитере сила света в 27 раз слабее, чем у нас, то глаза обитателей этой планеты должны быть устроены сообразно с силою света, так что в их полдень, например, они пользуются таким-же светом, каким пользуемся мы в наш полдень. В противном случае, не только обитатели Юпитера, но в гораздо большей мере обитатели Сатурна, Урана, Нептуна и проч., жили-бы еще в более слабом свете и даже в потемках, в которых глаза наши не могли-бы распознавать предметов внешняго мира, чего, повидимому, допустить нельзя. Если-же чувствительность глаз, о которых идет речь, усиливается по мере разстояния от Солнца, то свет последняго имеет для них только относительную силу, или другими словами — в полдень они не лучше нашего видят звезды.

Но венский астроном отвечает: „Или глаза у обитателей Юпи­тера такие-же, как и у нас, или чувствительность их усиливается по мере уменьшения для нас светозарности солнечных лучей. Пер­вое предположение, решительно и с полным правом отвергаемое вами, должно выяснить, что они лучше нас видят звезды, так как глаза их не столько ослепляются светом Солнца, в 27 раз лучезарнее, чем для нас“.

Второе предположение не изменяет сущ­ности вопроса; вспомните, что чувствительность глаз независима от относительной видимости предметов и если зрение обитателей Юпитера живее воспринимает свет Солнца, то в равной-же мере оно чувствительно и к звездному свету. Но вы согласны с нами, что звезды представляют для Юпитера такую-же абсолютную силу света, как и для нас, следовательно, для обитателей Юпитера оне должны быть в 27 раз лучезарнее, чем для нас“.

Экватор Юпитера почти совпадает с плоскостью его орбиты, так как наклонение эклиптики не больше 3° 5'. На окраинах светила этого царствует вечное равноденствие; от начала до конца года дни равны между собою и притом — на всем Юпитере; кли­маты постоянны под всеми широтами; перемены времен года едва чувствительны; вечная весна царит в мире этом. Вот картина биологических данных, сообщающих Юпитеру условия обитаемо­сти, высшия тех, которыя свойственны нашему миру.

Быть может нам возразят, что перемены времен года, раз­нообразя нашу жизнь, составляют для нас источник удовольствий; что красота весны оценивается только чрез контраст ея с печальною зимою; что без непостоянства времен года — порою не­сколько неприятнаго — наш мир покрылся-бы пеленою безотраднаго однообразия; что различие климатов составляет для нас причину уси­ленной деятельности и что, наконец, если-бы пессимистам захотелось изменить существующий на Земле порядок, то они очень затруднялись бы, какому видоизменению подвергнуть ее с целью ея усовершенствования. На это мы ответим, что Юпитер, при безпрерывном обновлении на нем процессов жизни, может являться в бóльшем, чем Земля, разнообразии, в силу своих вечно юных красот; что если тени на нем не столь резки, за то оне более гар­моничны и что, наконец, неисчерпаемое плодородие природы, дока­зательства котораго мы встречаем на каждом шагу, могло вызвать на Юпитере неизвестные нашему крошечному миру чудеса, тем более разнообразныя, что климаты на светиле этом, как кажется, изменяются от экватора до полюсов, следуя неизменным законам.

Но и на это вероятно возразят и, притом, с бóльшею степенью кажущейся справедливости, что основныя начала жизни находятся в тесной связи с переменами времен года и что без зимних морозов, например, хлебные злаки росли-бы в стебель и не давали-бы обильных колосьев, главнейшим образом составляющих пищу нашу; что то-же самое было-бы и в отношении других хлебных растений; но где нет зимы, там нет хлебных растений, нет хлеба и, быть может, нет даже людей. Не смей­тесь, читатель: это было сказано или, покрайней мере, было на­печатано*). Предполагать, будто в других мирах природа под­чиняется частным, нашему миру присущим законам и что там, где не существует начал жизни, свойственных Земле, не существует вместе с тем никаких проявлений жизни — это значило-бы не понимать тех громадных сил, при помощи которых по всюду проявляется деятельность природы.

*) К сведению г. Бабинэ: „Мы должны быть благодарны Провидению за пре­красное устройство Земли. Юпитер, не имеющий полярных льдов, не производит хлебных растений, следовательно не может питать людей“, Entretiens populaires de l'Association polytechnique. 1863.

Из небесной механики нам известно, что наклонение эклип­тики колеблется вокруг средняго положения и что никогда оно не достигало и никогда не достигнет нуля; с другой стороны, из физиологии известно, что земная жизнь заключена в известных пределах, вне которых проявляться она не может. Но утверждать, что подобный-же строй жизни существует в мирах, существенно раз­нящихся от Земли нашей своими астрономическими условиями, это значило-бы упорствовать в самом тщетном заблуждении. Это все равно как утверждать, будто Земля есть общемировой тип, что только она одна обитаема и что в пространстве могут существо­вать только подобные ей миры. Изменим в нашем частном примере только наклонение эклиптики — и вместе с этим изменятся времена года, также как условия жизни и самая жизнь. Но как из всех астрономических положений, перпендикулярность оси вращения представляется, повидимому, самою выгодною, то из этого вывели заключение, будто планеты, находящияся в таком положении, занимают, относительно условий обитаемости, первейшее место сравнительно с другими планетами и что чрезвычайно распорядитель­ная природа приличным образом позаботилась о питании и содержании своих милых чад.

Для обитателей Юпитера Солнце представляется в пять раз меньшим, чем нам; они видят его в форме круглаго диска, имеющаго в диаметре 5' 45"; как уже сказано, свет Солнца на Юпитере в 27 раз слабее, чем у нас. Гюйгенс предложил следующий способ для представленья себе силы солнечнаго света на Юпитере: „Надо взять“ — говорит он — известной длины трубку, закрыть ее с одной стороны маленькою пластинкою, посредине которой имеется круглое отверстие; ширина отверстия должна относиться к длине трубки, как 1 к 570. Повернув затем трубку к Солнцу, на другом конце ея примем, на кусок белой бумаги, вошедшие в отверстие солнечные лучи, стараясь, чтобы в трубку не проникал свет. Лучи эти представят в образуемом ими кружке вид Солнца, свет котораго будет таков, каким имеют его обитатели Юпитера во время ясной погоды. Приняв бумагу и приставив глаз к тому-же месту, мы увидим Солнце в таком объеме и в таком блеске, в каких представляется оно обитателям Юпитера. Свет этот не так слаб, как вообще полагают; мне помнится, например, что при одном солнечном затмении, втечении котораго не оставалось и двадцатой части солнечнаго диска, не покрытой Луною, едва можно было заметить, чтобы Солнце сделалось темнее против обыкновеннаго“.

Видимое с Юпитера, Солнце следует по звездной сфере от за­пада на восток и совершает движение свое среди зодиакальных созвездий втечении 4,332 дней с небольшим, или 11 лет, 10 месяцев и 17 дней. Зодиак Юпитера имеет в ширину только 6° 10'.

Звезды направляются с востока на запад и совершают полный оборот меньше чем за десять часов, так что промежуток между восхождением и захождением одной и той-же звезды никогда не превышаете пяти часов.

Небо Юпитера почти всегда мрачно, в особенности у экватора; быстрыя атмосферическия течения безпрестанно волнуются в его обширных экваториальных областях и гряды облаков тянутся над тропиками. Кассини и другие астрономы заметили, что на Юпитере из облаков падал „быстро таявший“ снег; у полюсов, сильно сжатых вследствие вращательнаго движения планеты, находятся, повидимому, большия скопления замерзшей воды, точно так, как у полюсов Земли.

Очень может быть, что на Юпитере неизвестны ни Меркурий, ни Венера, так как обе последния планеты вечно находятся среди солнечнаго сияния и слишком удалены для того, чтобы описывать на небе несколько заметную дугу. Наблюдателю, находящемуся на Юпитере, Земля кажется крошечною, незаметною или едва заметною для невооруженнаго глаза звездою, появляющеюся за несколько минут до утренней зари и скрывающеюся после сумерков. Она удалена от Солнца только на двенадцать градусов. Но Марса видеть легче, так как он отстоит от Солнца почти на семнадцать гра­дусов. Таким образом, Марс и Земля — это единственныя из нижних планет, известных астрономам Юпитера*). Сатурн — планета верхняя и движение его перемежается периодами втечение которых Сатурн бывает неподвижен. То-же самое можно сказать об Уране и Нептуне.

*) Для Юпитера, угол образуемый Землею и Солнцем, почти равен 12°, потому что для разстояний средних, . Таким-же образом:

Наибольшее удаление. „„ „„

Марса = Венеры = Меркурия =

17° 2' 8° 0' 4° 16'

Четыре спутника Юпитера совершают свои кругообращения, сравнительно с кругообращениями нашей Луны, в очень непродолжительныя времена. Если примем за единицу радиус экватора Юпитера, то средния разстояния спутников от центра планеты и периоды их звездных кругообращений выразятся следующим обрязом:

*) Более тщательное изследование движений этих привело нас к открытию двух очень простых законов:

Первый закон. Средняя скорость движения перваго спутника, сложенная со среднею скоростию движения третьяго, равна утроенной скорости движения вто­раго спутника.

Второй закон. Средняя долгота перваго, без утроенной долготы втораго, сложенная с удвоенного долготою третьяго спутника, всегда равна 180°.

Из последняго закона следует, что первые три спутника Юпитера нико­гда не бывают невидимы одновременно.

Плоскость орбиты перваго спутника, как кажется, совпадает с плоскостию орбиты Юпитера, так что обитатели последняго могут каждый день наблюдать одну Луну, бóльшую нашей, находящу­юся от них в разстоянии 108,000 лье и подвергающуюся правильным затмениям чрез промежутки времени, равные 1 и ¾ на­шего дня или трем дням Юпитера, по стилю земному. Быстрота движений этих составляет для мореплавателя точный способ для определения долготы мест, в которых он находится. Лунныя и солнечныя затмения с каждым днем приводят нас к более легким способам усовершенствований в деле мореплавания. Впрочем, ничего нет более обыкновеннаго для обитателей Юпитера, как затмения; заключая по видимому нами, можно положительно сказать, что не проходит недели, втечении которой не произошло-бы пяти или шести затмений в той, или другой части этой планеты и если не имеется там Делоне и Ганзена, душою и телом преданных Теории Лун то Вычислители времен (Calculalateurs de la connaissance des temps) не слишком довольны тем, что приходится им определять четыре лунных изменения. С этой точки зрения, их участь не лучше нашей, тем более, что на Юпи­тере день длится всего пять часов*).

*)Такая продолжительность дня, замечает наш коллега, Измаил-Эффенди-Мустафа (в настоящее время Измаил-бэй), египетский астроном, — дает нам возможность определить, относительно, сколько минут служащие по администрации посвящают на Юпитере служебным занятиям.

Заметим по поводу быстроты движения юпитеровых лун, что ближайшая из них совершает свое кругообращение втечении сорока двух часов, или четырех дней Юпитера, переходя таким образом каждый день от одной четверти к другой и от полнолуния к последней четверти. Но ни эта Луна, ни следующия за нею никогда не бывают видимы в их полнолунии, так как при каждом обороте они покрываются тенью планеты, само собою разумеется — в эпоху полнолуния. Переходы эти совершаются так бы­стро, что их можно наблюдать невооруженным глазом. Так как у Юпитера четыре спутника, то обитатели этой планеты насчитывают четыре различных месяца: первый заключает в себе че­тыре, второй — восемь, третий — семнадцать, а четвертый — сорок два юпитеровых дня. Надо полагать, что очень нелегко разбирать древнюю хронологию народов Юпитера и если дело усложняет­ся еще легендами, то лета первых патриархов Юпитера должны достигать сказочных размеров.

В то время как диаметр Юпитера равняется 35,731 лье, диаметр перваго из спутников его заключает в себе 982. втораго — 882, третьяго — 1,440, а четвертаго —1,232 лье. Видимый с первой Луны, диск Юпитера занимает на небе пространство, в тысячу раз бóльшее занимаемаго нашею Луною на нашем небе. Свой­ства почвы не одинаковы на спутниках: третий из них отливает желтым светом, а три остальные — синеватым.