После Меркурия, безпрерывно омываемаго жгучими волнами солнечнаго светила, мы встречаем Венеру, вторую планету солнечной системы.

Астрономическия условия мира этого представляют величайшее сходство с астрономическими данными Земли. Его диаметр равняется 0,98 диаметра Земли, если принять последний за 1, масса — 0,89, а плотность — 0,92; законы падения тел на Венере почти тождественны с законами тяжести на поверхности нашей Земли. В то время, как тела в первую секунду падения пробегают ни Земле 4,90 метра, на Венере оне проходят 4,45 метра.

Сказанное нами об обитателях Меркурия относительно общаго вида, в котором представляется им небесный свод, без всякаго ограничения может быть применено к жителям Венеры, так как созвездия представляют последним такия же фигуры и взаимныя отношения, какия представляют они первым. Впрочем, фигуры эти и взаимныя их отношения совершенно тождественны, как мы видели это, с усматриваемыми нами с Земли, так что подобное сходство мы можем отнести ко всем планетам нашей системы.

Не трудно доказать, что куда-бы мы ни перенеслись в пределах солнечной системы, вид неба не изменится для нас до тех пор, пока мы не выйдем из области нашего Солнца. Действительно, хрустальныя небеса древних навсегда уже разбиты и на созведия нельзя уже смотреть, как на неподвижныя и неизменныя фигуры, в виде золотых точек начертанныя на несокрушимой тверди: но для нас фигуры эти не утратили неподвижности своей и ныне мы чертим такой-же атлас небесной сферы, какой чертили Гиппарх 2,000, а Фламстид (Flamsteed) 100 лет тому назад. В самом деле, что такое созвездия? Чистейший эффект перспек­тивы. Для того, чтобы перспектива изменилась, при относительной неподвижности наблюдаемых предметов, необходимо также, чтобы положение наблюдателя переместилось на величину, которую можно-бы сравнивать с разстоянием предметов этих, видимых в перспек­тиве. Но если-бы мы перенеслись даже на последнюю известную планету нашей системы, планету, удаление которой соответствует только ¹/_10,000 доле разстояния от ближайшей звезды, то относительное положение звезды этой не изменится заметным образом. Положение других, ме­нее близких звезд, изменится еще меньше и совокупность светил, украшающих пространства небесныя, сохранить одинаковое расположение и одинаковый фигуры.

Чтобы общий вид неба изменился, нам необходимо перенестись в другую солнечную систему, да и то не останавливаясь на солнцах, соседних нашему. Так на Сириусе, например, часть неба, противоположная этой планете, относительно нас представляет такой-же вид, какой представляет она и нам. Обитатели Сириуса или близких к нему миров, подобно нам видят созвездие Орла (впрочем, для них оно не Орел) проектирующимся на Млечный путь, вместе с созвездиями Антиноя, Змееносца, Ветви, Цербера, Лисицы и проч. Только невдалеке от хвоста Орла, между ε и одною из голов Цербера, они видят маленькую звезду третьей величины, выделяющуюся на Млечном пути: звезда эта — наше Солнце. Что касается Земли, то чтобы потерять ее из вида, не надо забираться в такую даль и во время дальнейших путешествий наших мы увидим, что начиная с Юпитера, Земля становится почти незаметною.

Впрочем, есть еще один способ для того, чтобы звездная пер­спектива представилась нам в измененном виде и способ этот не сопряжен ни с перемещением, ни с выходом из нашей пла­неты: стоить только подождать несколько сот веков. Действительно, наше Солнце увлекает нас к созвездию Геркулеса с вероятною скоростью двух лье в секунду, причем звезды кажутся нам как-бы отходящими назад; так точно деревья, стоящия по сторонам дороги, по которой следует путник, представляются ему отодви­гающимися назад по мере того, как сам он подвигается вперед. Последствием подобнаго перемещения планеты нашей с ея спутницами будет то, что громадный Геркулес увеличится безмерно и в данный момент (если только дуга окружности, по кото­рой, по всем вероятиям, движется Солнце, не слишком преувели­чена) коснется зенита и надира. Таким образом, звезды переместятся в силу им свойственнаго движения и с теченьем веков относительное их положение видоизменится. Но случится это, по всем вероятиям, в то время, когда мы уже не будем измерять градусы широты и долготы свода небеснаго.

Однакож Венера заставила нас сделать преждевременное путешествие по небесным пространствам. Возвратимся к планетам и взглянем, в каком виде представляются различные миры нашей системы обитателям Венеры.

Для них Меркурий удален от Солнца только на 38°. Что касается Земли, то она кажется им гораздо лучезарнее, чем нам Венера, так как первую они могут видеть очень близко, вполне освещенную Солнцем; время-же, в которое Венера находится в ближайшем от нас разстоянии, совпадает с тем именно периодом, когда ея фазы представляют самый узкий серп. Для них тоже очень не трудно производить наблюдения над нашим спутником, а мы, между тем, не вполне еще убеждены в несуществованьи спутника Венеры, так что со времени первых наблюдений Доминика Кассини (28 августа 1686 года), не представлялось воз­можности, не взирая на прекрасные труды Ламберта, окончательным образом разрешить задачу эту. Марс, Юпитер и, вероятно, Сатурн представляются обитателям Венеры такими-же, какими представляются они нам; что-же касается далекаго Урана и недосягаемаго Нептуна, то позволительно полагать, что они никогда не видели планет этих.

С точки зрения климатологии, мир Венеры находится в менее благоприятных условиях, чем мы. Если справедливо, как утверждает Гуфеланд и большая часть физиологов, что для того, чтобы „жить долго, следует жить медленно“, — то долговечие встречается на Венере еще реже, чем на Земле. Коснись вопроса этого Фонтенель, и авторитета благодушнаго столетняго старца был-бы здесь неопровержим; но собственное долговечие интересовало его в гораздо большей мере (чтó и вполне справедливо), чем долговечие обита­телей Венеры, хотя примером своим он и подтвердил несомненность приведеннаго выше положения. Ось вращения, наклоненная к плоскости орбиты под углом 75 градусов, сообщает Венере резко отличающияся между собою времена года, скоротечность и непостоян­ство которых очень мало благоприятствует отправлениям органи­ческой жизни. Автор интересных „Этюдов“ из области положительных наук следующим образом определяет влияние, произво­димое осью вращения на мир Венеры: „Планета, представляющая самыя интересныя климатическия явления — это безспорно Венера, по величине своей, массе и разстоянию от Солнца почти подобная Земле. Она вращается в очень наклонном положении. Если принять Землю за точку сравнения, то летом Солнце будет стоять у нас над Сиэною, в Египте, или над Кубою, в Америке. Но наклонение Венеры к плоскости орбиты так велико, что летом Солнце достигает там более высоких широт, чем широты Бельгии или даже Голландии. Из этого следует, что оба полюса, поочередно подвергающиеся почти вертикальным лучам не закатывающагося Солнца (и притом в четырехмесячные промежутки, так как год пла­неты этой длится всего восемь месяцев), препятствуют накоплению льдов и снегов. На планете этой нет умереннаго пояса: зной­ный и холодный пояса соприкасаются друг другу и господствуют попеременно в странах, соответствующих двум умеренным поясам Земли. Отсюда постоянныя атмосферическия волнения, вполне согласныя, впрочем, с нашими наблюдениями относительно трудности различать материки Венеры сквозь покровы ея атмосферы, безпрестанно возмущаемой быстрыми изменениями высоты Солнца, продолжительностью дней и перемещениями воздуха и влаг, чтó обуславливается лучами Солнца, в два раза более. знойными на Венере, чем на нашей Земле“.

Сутки на Венере короче наших на 35 минут и заключают в себе 23 часа 24 минуты и 7 секунд. Заметим здесь, что этот важный период почти одинаков на первых четырех планетах нашей системы, составляющих также и четыре меньшия планеты сол­нечной группы, за исключением кольца астероидов. Таким образом, в сутках Меркурия заключается 24 часа 5 минут и 28 се­кунд; в сутках Земли — 23 часа, 56 минут и 4 секунды; в сутках Марса — 24 часа 39 минут и 21 секунда. Сходство это тем более знаменательно, что суточные периоды на наших небольших планетах продолжительнее, чем в громадных мирах Юпитера, Сатурна и, вероятно, Урана и Нептуна, суточное обращенье которых совершается втечении десяти часов. Но это не единствен­ныя родственныя узы, связующия Землю с соседними ей планетами: мы уже видели, что Венера по величине и почти по массе равна нашей Земле кроме того, ее окружает атмосфера, по меньшей мере равная по высоте нашей атмосфере, в которой, при восходе и заходе Солнца, мы замечаем сумеречныя явления. Как на Земле, облака распространяют на Венере тень и прохладу и изливают дожди на жаждущия равнины; как на Земле, высокия горныя цепи проходят по ея материкам, а в исполинских гор таятся истоки рек; как на Земле, наконец, многоразличныя силы действуют в царствах органическом и неорганическом, вызывают жизнь в разнообразных формах и закрепляют ее согласно с условиями, присущими внутреннему строю мира этого.

Нередко взор наблюдателя устремляется на эту прекрасную вечернюю звезду и часто восторгается душа невыразимым обаяньем, присущим ясным лучам этого светила. Наш современник, Брюстер (Brewster), начертал на фронтисписе книги своей о „Множественности миров“ молитву, которую мы воспроизводим в мелодии, менее характеристичной, чем ея национальный напев:

Как ни трогательны порывы эти, но с научной точки зрения — они не пользуются правом гражданства. Обитатели Земли любят Венеру, как планету соседнюю, предшествующую звездной колеснице ночей. Быть может, по этой самой причине Меркурий есть излюбленное светило обитателей Венеры, а Земля — любимая звезда обитателей Марса. Воззрения эти основаны на соображениях, чуждых индивидуальной натуре каждаго из миров и не следует им приписывать большаго значения, чем они действительно имеют его. В извинение этого небольшаго отступления, прибавим однакож, что для молитвы название планеты не имеет значения и что душа обращается с воззванием не к светилу, но к светилам вообще.