В центре планетной системы, или, выражаясь точнее — в одном из фокусов планетнаго эллипсиса сверкает царь света — Солнце. Согласно с мирным демократическим, высказанном выше принципом, мы посетим Солнце под конец, а теперь будем продолжать наше путешествие, начиная с Меркурия, меньшей и ближайшей к центру планеты. Известно, что относительно постепенности разстояний от Солнца, планеты находятся в следующем порядке: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун. Чтобы дать наглядное понятие об отношениях величин и разстояний между различными частями солнечной системы, представим ея малый геометрический чертеж — скромный миньятюр блестящаго царства, которым управляет владыка, более чем светозарный.

Выберем место ровное, но достаточно пространное, например большой красивый луг и поместим посредине его шар, имеющий 65 сантиметров в диаметре: шар этот будет Солнце.

Опишем вокруг этого центра окружность, имеющую 40 метров в диаметре и положим на окружность просяное зерно: это — Меркурий.

На окружности в 70 метров положим горошину: это — Ве­нера.

Окружность в 100 метров, по которой будет двигаться гороши­на покрупнее, изобразит орбиту Земли.

Продолжая чертить наши круги, опишем окружность в 160 мет­ров в поперечнике и поместим на ней перечное зерно: это Марс.

На окружности в 520 метров будет двигаться апельсин — Юпитер. Но между перечным зерном и апельсином пересекаются около сотни кругов, по которым двигаются песчинки: это мир малых планет.

Сатурн изобразится биллиардным шаром, катящимся по окруж­ности 1,000 метров в диаметре.

Крупная вишневая ягода, на окружности в 1,960 диаметров, представит нам Урана; Нептун изобразится грушею, в окружности в 3,000 метров. Если-бы захотели мы выразить, в таком-же масштабе, разстояние от ближайшей звезды, то пришлось-бы поста­вить шар, по меньшей мере полметра в диаметре, в разстоянии 22,646,000 метров от центра или, другими словами — в разстоянии 5,660 лье.

Сферы этой искусственной системы, шириною в 3 километра, двигались-бы следующим образом: Меркурий совершал-бы свой путь в 1 минуту и 28 секунд; Венера — в 3 минуты и 45 секунд; Земля — в 6 минут, Марс — в 11 минут и 27 секунд; телескопическия планеты — от 20 до 35 минут; Юпитер -- в 1 час и 12 минут; Сатурн — в 3 часа; Уран — в 8 часов с половиною;. Нептун — в 16 часов и 40 минут.

Вот маленькая поверхностная картина, дающая нашим друзьям, не посвященным в таинства науки, довольно точное понятие об астрономических отношениях планетной системы; да простят нам ученые это отступление! Но если-бы они оказались не на столько великодушными, то сам Кеплер, наш общий учитель, достаточна оправдает нас своим примером. И в самом деле, разве этот великий астроном не построил теоретически сферу, в которой каж­дое небесное тело изображалось шаром, находящимся в связи с астрологическим значением каждаго из этих тел? Солнце изображалось у него шаром из виннаго спирта; Меркурий — шаром из водки; Венера — шаром из меда; Марс — шаром полынной водки; Юпитер — шаром винным; Сатурн — шаром пивным.

Итак, заручившись разрешением автора Harmonice Mundi, с с чистою совестью будем продолжать наше путешествие.

Следуя естественному порядку, прежде всего остановимся на пла­нете, которая встречается первою на пути от центра системы к периферии, т. е. на Меркурие, светиле ближайшем к Солнцу и разсмотрим, в каких уранографических условиях стоит мир этот к нашей Земле.

Разсматривая разстояние, в котором планета эта находится от лучезарнаго светила, мы находим, что Солнце, видимое для нас под средним диаметром тридцати-двух минут (32', 3"), пред­ставляется обитателям Меркурия под диаметром 1° 20' 58" , т. е., поверхность светила этого кажется им почти в семь раз большею, чем нам. Получаемые им свет и теплота в семь раз сильнее получаемых Землею, при равных поверхностях.

Многие писатели, не обладающие философским взглядом на вещи, усматривали в этой теплоте и свете условия, несовместимыя с отправлениями органической жизни и полагали, что при существовании такого порядка, растительность на Меркурии была-бы сожжена, плоды засохли-бы, животныя задохлись, люди ослепли, если только последние могут существовать в такой температуре. Умозаключение это, покоющееся на ложном принципе, столь-же ложно в своих последствиях. Люди, разсуждающие таким образом, в сущности прилагают свои понятия к земным тварям, перенесенным на поверх­ность Меркурия, где последния несомненно встретили-бы среду, со­вершенно отличную от той, в которой они живут на Земле и, по всем вероятиям, безусловно для них смертоносную. Но как впол­не очевидно, что природа, устанавливая систему жизни на Меркурие, применялась не к земным условиям, а к положению Меркурия и что везде и всегда живыя твари родятся только там, где жизнь их может быть поддержана и обезпечена, то необходимо следует допустить, что обитатели Меркурия, какова-бы ни была их организация, созданы согласно с условиями обитаемой ими планеты, что нахо­дятся они там в соответствующей им среде и что вероятно не могли-бы они существовать в относительном мраке и холоде более удаленных планет.

Заметим, что если Меркурий, при равных поверхностях, получает в семь раз больше теплоты и света, чем Земля, то из это­го не следует еще, чтобы приведенныя числовыя данныя были точным выражением его света и в особенности теплоты. Атмосфера Меркурия должна оказывать сильное влияние на солнечные лучи и в больших размерах производит то, что в незначительных земная ат­мосфера производит на Земле. Для определения свойств света и теплоты планеты, необходимо знать физический состав ея атмосферы, степень поглощения последнею солнечных лучей, ея прозрачность, плотность и проч., равно как и состав почвы, внутреннюю теплоту планеты и много других условий, без которых, в этом отношении нельзя сказать ничего определеннаго. В силу таких соображений можно предположить, что обитатели Меркурия только в два или три раза получают больше теплоты и света, чем мы, и затем, как уже сказано, не представляется ни малейших препятствий, которыя могли-бы противодействовать проявлению жизни на поверхности этого мира.

Мы сказали, что диаметр Солнца, видимый с Меркурия, равняет­ся 1° 20' 58". Это средний диаметр, величина котораго изменяется от перигелия до апогелия, т. е., от дальнейшаго разстояния пла­неты от Солнца до ближайшаго, в пределах 1° 37' 43" и 1° 4' 14". Астроному, находящемуся на Меркурие, гораздо легче, чем нам, определить, по постоянным изменениям видимаго диаметра Солнца, относительныя величины радиусов-векторов, соответствующих каждодневным наблюдениям, т. е. определить разстояние пла­неты от Солнца. Быть может, ученые этого неизвестнаго мира прежде нас открыли (это очень не трудно), что их планета движется по эллиптической орбите, в одном из фокусов которой находится Солнце и таким образом познали первыя основы истинной системы мира.

Но здесь возникает вопрос, представляющийся вообще всякий раз, как скоро дело коснется обитателей планет. Есть-ли астрономы на Меркурие? Обитатели этого мира на столько-ли умны, как и мы, (сказано это не из хвастовства; впрочем, есть-ли чем и хвастаться?); могут-ли они заниматься, подобно нам, науками, искусствами и вообще всем, что относится к области интеллигенции? Все это вопросы, на которые, по нашему мнению, необходимо отвечать утвердительно.

Вопрос не в том, создан-ли Меркурий для обитания людей. Будем-ли придерживаться принципа конечных причин, отвергнем-ли мысль божественнаго плана в природе — во всяком случае нельзя не допустить, с равною степенью вероятия, обитаемости Мер­курия и Земли, разсматриваемых с точки зрения вне-земной, неза­висимо от того, чтó известно нам на счет нашей планеты. Вопрос в том, чтобы узнать, не препятствуют-ли физическия условия мира Меркурия развитию умственных способностей его обитателей. Но уче­ные, представлявшие, в физическом отношении, жителей Меркурия слепыми, в нравственном отношении считают их безумными или, по меньшей мере, скудоумными, основываясь на том соображении, что палящий зной их родины уподобил жителей Меркурия черной расе центральных частей Африки. Другие выражали предположение, что вследствии соседства с Солнцем, они должны обладать умом более проницательным и более развитыми умственными способностями; что они опытнее нас и смышленнее в искусствах и про­мышленности, так как соседство с Солнцем составляет для них источник ума и силы. Много высказывалось по этому поводу самых противоречивых предположений для того только, чтобы ни­чего не высказать; доходили даже до поползновений определить предмет обычных занятий обитателей Меркурия, пытались измерить ве­личину их век, сравнительно с величиною и степенью раздражи­мости их сетчатой перепонки. Чтобы усмотреть всю безполезность подобнаго рода изследований, не стоит даже распространяться об этом; всякия определения являются тут положительно невозмож­ными, так как для установления подобных теорий у нас нет никаких основ.

Однакож, нам известен один порядок вещей на Меркурие: это перемены дней и ночей, времен года и годов, перемены, силь­но влияющия на условия обитаемости планет. Сутки Меркурия несколько продолжительнее наших и заключают в себе 24 часа, 5 минут и 28 секунд, но год гораздо короче, а времена года гораздо скоротечнее и более несходны между собою. Наклонение оси вращения к орбите повидимому, одинаково как для Меркурия, так и для Венеры, т. е., оно равняется 75°. Наклонением этим обусловливается большое различие времен года, продолжительность которых -- только 22 дня -- ставить обитателей Меркурия в очень неблагоприятныя условия, далеко не содействует их долговечности и, вместе с тем, не благоприятствует умственным занятиям и усид­чивому научному труду. Но, быть может, организация обитателей Меркурия с лихвою восполняет недостатки эти, присущие природе их планеты. Как-бы то ни было, можем быть однакож уверены, что живут там существа разумныя, занимающияся изучением природы, науками и, подобно нам, совершающия круг своего предназначения.

Втечении 88 дней Солнце проходит все созвездия их зодиака. Равноденствия их и солнцестояния характеристичнее наших. Ночной вид звезднаго свода представляется им точно таким-же, как и нам, относительно расположения светил на небесной сфере.

Планеты не представляют обитателям Меркурия той последовательности движений, какую представляют оне нам. Быть может, им неизвестны далекия планеты, начиная с Сатурна и до пределов солнечной системы, так как зрение обитателей Меркурия, менее чувствительное, чем наше, по всем вероятиям не в состоянии воспринять столь слабый свет. Венера и Земля представляют им кое-какие признаки своих фаз, подобных представляемым нам Марсом; Венера сверкает для них лучезарным светом, в шесть раз сильнейшим того, каким она горит для нас в течение своих лучших периодов. Не смотря однакож на это, мы не разделяем мнение Гюйгенса, который смотрит на Венеру, как на светило, „разсеевающее мрак ночи на Меркурие, не пользующемся, подобно нам, помощью Луны“.

Вместе с этим знаменитым астрономом мы не станем добиваться, какие из математических инструментов употребляются обитателями Меркурия при их астрономических занятиях; употребляют-ли они дерево, или картон, цинк или медь, флинт-глас или богемское стекло для устройства телескопов; не будешь также разбирать вопросов, поставленных некоторыми теоретиками относительно противоположнаго положения большаго пальца на руках обитате­лей Меркурия, растяжимости их хороидной перепонки, цвета их волос, мускульной силы их рук и, подобно некоторым Отцам Церкви, не будем заниматься изследованием последствий первородного греха на этой столь знойной планете, смиренно полагая, что оконча­тельно высказываться на счет таких материй — дело довольно трудное.

Как-бы то ни было, но если-бы астрономы Меркурия, находящиеся в центральных областях солнечной системы и планетных движений и озаряемые лучезарным сиянием дневнаго светила, осмелились вы­разить мысль, что и другия планеты могут быть обитаемы, то по всем вероятиям они очень дурно были-бы приняты некоторыми из своих земляков-философов, так как на Меркурие нет недостатка в превосходнейших поводах для доказательства, как дважды два четыре, что обитаемая нами Земля отнюдь не может быть обитаема по причине ея суровых холодов и вечной тьмы, покрывающей эту, столь удаленную от животворнаго светила планету.