К тому времени официальная пропаганда объявила космические полеты настолько безопасной вещью, что строгие военные начали пускать на Байконур или на место приземления космонавтов телевизионщиков, которые вели прямые репортажи, рассказывая об очередном успехе науки и техники.

11 октября 1969 года, когда командир "Союза-6" Георгий Шонин и бортинженер Валерий Кубасов заняли свои места в пилотской кабине и готовились стартовать, обозреватель Центрального телевидения Юрий Фокин, ведущий телерепортаж об этом событии, спросил по радио Шонина, о чем он думает перед своим первым полетом. Вместо традиционного патриотического ответа типа "Хотим сделать достойный подарок партии и Родине" Георгий Степанович брякнул: "Наверное, мой сынок Андрей сегодня просидит возле телевизора, не выучит уроки и завтра получит двойку..." Ну что возьмешь с одессита?

Причем это не была бравада бесстрашного летчика, которому и вокруг шарика слетать нипочем. Шонин очень любил приемную дочь и своего первенца. После полета в его семье родились еще дочь и сын. А своим земным ответом космонавт только выдал волнение. Он забыл, что в тот день была суббота и завтра Андрюше не надо в школу. Впрочем, Андрей Георгиевич потом не только школу окончил, но и Кировоградскую летную академию гражданской авиации, и сейчас летает на пассажирских лайнерах.

В том полете экипажу предстояло провести эксперимент по визуальному обнаружению из космоса запусков баллистических ракет, проверить работу в условиях космоса сварочной установки "Вулкан", созданной в Киеве в Институте электросварки имени Патона, сблизиться с поднявшимися вслед за ними кораблями "Союз-7" и "Союз-8", сфотографировать их. И вернуться на Землю живыми. Не прошло и полутора лет, как Шонину и другим космонавтам пришлось присутствовать на вскрытии тела их товарища Владимира Комарова, погибшего в апреле 1967-го на первом "Союзе". На этом настоял главный маршал авиации Вершинин. Во время падения корабля оторвавшаяся приборная доска отрубила Комарову обе ноги. Комаров был первым погибшим в космосе. И старый сокол Вершинин считал, что живые должны знать, на что идут.

В отряд космонавтов летчик-истребитель морской авиации Георгий Шонин, родившийся 3 августа 1935 года в городе Ровеньки Луганской области, затем проживавший с родителями в городе Балта Одесской области, попал одним из первых в марте 1960 года. Еще в конце 50-х в Заполярье он познакомился с "пехотинцем" Юрием Гагариным. Так в шутку морские асы называли летчиков ВВС и ПВО. Их полки базировались по соседству.

Впоследствии Юрий Гагарин говорил о Шонине: "В общении прост. Волевой, прямой, честный. Что думает -- в себе не таит. Если не нравится, рубит напрямую. Уважают его у нас. Летал хорошо и в простых, и в сложных условиях. А случится другому тяжело -- последнюю рубашку отдаст..."

Тем не менее космонавтская судьба Георгия Шонина сложилась довольно драматично.

Учился, кстати, он в одном училище с другим космонавтом из первой двадцатки — тоже нашим земляком, запорожцем Григорием Нелюбовым, отчисленным из отряда вместе с двумя товарищами Аникеевым и Филатьевым за "нарушение летного режима", точнее за неосторожность с выпивкой и чрезмерный "военно-морской гонор", проявленный в стычке с военным патрулем.

Вместе с Борисом Волыновым Шонин готовился лететь на первых кораблях серии "Восток". Но у тех кораблей кабины были чересчур тесными. Шонин оказался слишком высокого роста (более метра семидесяти). Волынов же был слишком широк. Существует также версия и насчет того, что мать сибиряка Волынова была еврейкой. В те годы и это могло иметь значение.

Словом, обоих задвинули в резерв. Шонин был дублером первого космонавта-украинца Павла Поповича, слетавшего в космос четвертым после Гагарина, Титова и Николаева. Это означало, что мог полететь пятым или шестым. Если бы не проклятая центрифуга. После нее у Шонина в июне 1962 года обнаружились сбои в кардиограмме. Его отстранили от подготовки к полету. И медики затаскали бы молодого крепкого летчика, если бы генерал-лейтенант Молчанов, главный терапевт Советской Армии, не взревел, внимательно выслушав сердце сокола: "Не мучьте парня! Отправьте его лучше на месяц куда-нибудь отдохнуть. Он просто перетренировался!"

На место Шонина назначили Владимира Комарова. Потом, через годы, все же слетав и оказавшись на вершине славы, Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Георгий Шонин не забудет этого рвущего душу чувства, когда тебя выбили из седла, а товарищи ушли вперед и тебе их уже не догнать. И в своей книге "Самые первые", опубликованной через десять лет после своего полета, первым в открытой печати рассказал о друзьях, которых судьба лишила этой радости. Ведь до сих пор легенды гуляют разные. Что Гагарин, например, был не первым. Что у него были предшественники, которые якобы погибли в космосе...

В космос из первой двадцатки не слетали Анатолий Карташов, Иван Аникеев, Валентин Бондаренко (погиб в барокамере от пожара), Валентин Варламов, Дмитрий Заикин, Григорий Нелюбов, Марс Рафиков, Валентин Филатьев... Правда, тогда, в конце 70-х годов, Шонину разрешили назвать только имена этих летчиков. Пройдя курс подготовки в отряде космонавтов, а затем выбыв из него, они оставались носителями важных военно-технических секретов, поэтому "светить" этих людей долгие годы было нельзя.

После подготовки к полету на "Востоке" Георгий Степанович прошел подготовку в качестве командира экипажа "Восхода". Но вскоре вся программа "Восходов" была закрыта. А экипажи для первых кораблей нового поколения "Союз" уже были сформированы. Шонин полетел лишь на "Союзе-6". Это был первый в мире групповой полет сразу трех кораблей.

Вслед за ним 12 октября стартовал и "Союз-7" с космонавтами Анатолием Филипченко, Владиславом Волковым и Виктором Горбатко, а 13 октября — "Союз-8" с Владимиром Шаталовым и Алексеем Елисеевым. Два корабля должны были состыковаться, третий — их сфотографировать. Однако из-за ошибок баллистиков корабли оказались на слишком разных орбитах. Настолько разных, что ручная стыковка оказалась невозможной. Автоматическая же система стыковки "Союза-7" и "Союза-8" отказала.

Шонину и Валерию Кубасову пришлось ограничиться выполнением собственной программы. Они наблюдали старты баллистических ракет, а также опробовали различные способы сварки и резки металла в условиях космоса. Эксперимент едва не обернулся трагедией. В своей книге Георгий Шонин пишет об этом ЧП очень мягко. Скорее всего, остроту ситуации смягчила цензура: после выключения установки космонавты увидели, что она дымится, но вскоре это прекратилось. И все. Очевидно, космонавту не разрешили рассказать о том, что расфокусировавшийся луч прожег стол, на котором работала установка, и возникла опасность разгерметизации бытового отсека. Если бы это случилось, космонавты, которые были без скафандров, могли погибнуть.

Вскоре после возвращения Шонин начал готовиться к полету на долговременную орбитальную станцию (ДОС) "Салют". Но однажды космонавт проспал тренировку на корабле "Союз-32", и его отстранили от подготовки. Строгая дисциплина? Оказывается, после нечеловеческих физических и психологических нагрузок Шонин начал выпивать. Другие космонавты тоже не были паиньками. Особенно после свалившейся на них славы. Но все же умели держаться в рамках. У Шонина же желание выпить переросло в пагубную привычку. Его друзья Алексей Леонов, замполит отряда Николай Некирясов и другие товарищи пытались сами бороться с этой бедой друга, скрывали ее от начальства.

Как вспоминал в своей книге "Скрытый космос" начальник Центра подготовки космонавтов генерал Николай Каманин, ему удалось докопаться до истины: "Подтвердились мои самые худшие опасения: тренировка... была сорвана из-за пьянки Шонина. Сегодня я весь день расследовал это тяжелое происшествие. Экипажи Шонина и Шаталова должны были вчера в 8.00 выехать из Центра к Мишину (преемник С.П.Королева. — Авт.), но Шонин не явился на пункт сбора, и автобус уехал без него. Шонин уверяет, что ночевал в профилактории, проспал, в 8.50 вызвал шофера и на своей автомашине отправился "догонять" автобус. По докладу шофера, в Медвежьих Озерах Шонин купил в магазине водку, хлеб и колбасу, выпивал на глазах у него в машине, в Калининграде не останавливался ("забыл пропуск"), а приказал ехать прямо в Москву к бассейну "Москва", в бассейне он пробыл не более часа и вышел оттуда сильно выпившим. В 14.30 Шонин вернулся в Звездный, а уже в 15.00 с ним беседовал генерал Кузнецов, который, как и его заместители, присутствовавшие при беседе, охарактеризовали состояние Шонина одной фразой: "Пьян, лыка не вяжет".

Сегодня я дважды беседовал с Шониным — один на один и при свидетелях. В обоих случаях поведение его показалось мне очень странным. Он был каким-то судорожно напряженным, на его лице и руках выступал обильный пот, на мои вопросы отвечал торопливо, путано, часто повторяя: "Во всем виноват только я один, никого другого я в это дело впутывать не буду". Он настойчиво повторял, что никогда больше не будет пить, просил последний раз поверить ему, но тут же произнес фразу, которая меня насторожила: "Снимите с меня звезду Героя, снимите погоны полковника, но только пошлите в космический полет!" Такое мог сказать пьяный, но в момент разговора Шонин был трезв. Такое мог сказать дурак, но я знаю Шонина одиннадцать лет и, как и все его друзья, всегда считал его разумным и очень способным человеком".

После длительного лечения Георгия Шонина перевели на нелетную должность начальника отдела, затем — инструктора-космонавта отдела, занимавшегося подготовкой экипажей для международного полета "Союз-Аполлон". Но в 1974 году сняли и с этой должности. Из-за выпивок начались семейные неурядицы. Шонин вынужден был оставить семью. Неудачным оказался и его второй брак. И Георгий Степанович, уже генерал, женился в третий раз.

Все же Шонин сумел найти в себе силы и преодолеть свою беду. После ухода из отряда космонавтов он продолжил службу в авиации, получил звание генерал-лейтенанта. Служил заместителем командующего воздушной армией, командующим авиацией военного округа, начальником военного НИИ.

— Где-то году в 1984-м меня хотели досрочно отправить на пенсию, — рассказывает бывший слушатель-космонавт из первой гагаринской шестерки, военный летчик-испытатель полковник в отставке Анатолий Карташов. — Очевидно, моя должность кому-то приглянулась. И ничего нельзя было сделать! Мое командование только руками разводит: звонок свыше, дескать.

Ну, думаю, покажу вам. И первым подвернувшимся "бортом" полетел в Москву. Мой друг Паша Попович, оказалось, где-то в отъезде. Я — к Жоре Шонину. Он к тому времени служил в Главном штабе ВВС и жил уже не в Звездном, а в Москве. Я приехал к нему вечером домой. Выставил бутылку водки. Шонин организовал из холодильника нехитрую закуску. И наливает только мне. А себе — минералку. "Ты че?" — говорю. А он: "Извини, я же лечился от этого дела..."

Так я ту бутылку за вечер сам и опустошил. Но Жора мне потом помог. Позвонил кому следует, и меня оставили в покое. Безотказным он был человеком. Жаль, рано умер, в апреле 1997-го, на 62-м году жизни. Сердечко не выдержало всех жизненных перипетий.

А уже после его смерти, в 2000-м, нас с женой моей, Юлией Сергеевной пригласили в Звездный на празднование 40-летия отряда космонавтов. Герман Титов, Андриян Николаев, Женя Хрунов и Марс Рафиков еще были живы... Нас, первых, пригласили на сцену. А когда фотографировали, Герка затолкал меня в центр. "Да кто я такой?" — говорю, смутился. "Давай-давай, ты нам дорогу прокладывал", — ответил Титов.

Когда праздник закончился, мы вышли в гардероб клуба Звездного городка. Гляжу, а мне пальто подает... Лида Шонина, первая Жоркина жена! Лидия Федоровна когда-то гостила у нас в Киеве, когда привозила свою дочь лечиться у доктора Касьяна. Прекрасная женщина. Словом, я ее окликнул. Она, конечно же, узнала нас. Я возьми и спроси: "Лид, а ты что на фуршете не была? Неужели вдову не пригласили?" "Организаторы, наверное, думали, что я их объем и обопью..." — грустно ответила она и опустила глаза. Вот какая получилась история грустная.

Будешь в Звездном — передай Лидии Федоровне привет от Карташовых. Мы ее помним. И Жору.

Владимир ШУНЕВИЧ