вернёмся в библиотеку?

ИНТЕРЛЮДИЯ 4:

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШТИРЛИЦА В КРАКОВЕ,

ИЛИ КАК БЫЛИ РАСКРЫТЫ ТАЙНЫ ЧУДО-ОРУЖИЯ

В подавляющем большинстве российский обыватель судит о знаменитом разведчике Штирлице по многосерийному телевизионному фильму «Семнадцать мгновений весны» и многочисленным анекдотам. Мало кто может вспомнить хотя бы имя этого «культового персонажа», а некоторые, особо одаренные, даже считают, что его имя — «штандартенфюрер». А между тем Макс фон Штирлиц — это не только герой сериала и анекдотов. Замечательный советский писатель Юлиан Семенов посвятил ему несколько очень неплохих романов, среди которых «Семнадцать мгновений» — не самый не самый интересный и далеко не самый эффектный.

В этих романах перед нами предстает не холодный интеллектуал в исполнении Вячеслава Тихонова и не туповатый драчун из анекдотов, перед нами — вполне живой человек со своими странностями, достоинствами и недостатками, со своей памятью, со своей тоской и со своей болью. Кстати, зовут его не штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц и даже не полковник советской разведки Максим Максимович Исаев, а Всеволод Владимирович Владимиров, и он — старый чекист, начинавший еще при Дзержинском.

Так вот, среди книг Семенова о Штирлице, которые я всем с удовольствием рекомендую к прочтению, есть роман «Майор Вихрь», рассказывающий о поездке разведчика в Краков. Там с Владимировым-Исаевым происходит множество всяческих приключений, он встречает сына, которого не видел почти двадцать лет, добывает схему минирования Кракова и осуществляет операцию «Ракета». Суть этой последней операции состоит в том, чтобы установить связь Центра с местными партизанами, которым повезло захватить опытную ракету «V-2», упавшую в краковские болота, и организовать ее отправку в Советский Союз.

Самое интересное, что в этом месте Юлиан Семенов практически ничего не присочинил. И хотя Штирлиц — выдуманный персонаж, советская разведка и в самом деле занималась этой проблемой, причем задолго до того, как стартовали первые «V-2».

* * *

В начале 1930-х годов советская внешняя разведка сумела получить материалы по ракетным двигателям, которые в те времена назывались «реактивными». О ценности этой информации красноречиво свидетельствует заключение Научно-исследовательского автотракторного института:

«Означенный реактивный мотор является тем изобретением, над созданием которого ученые всего мира трудились долгие годы. Промышленное освоение этого изобретения несет не поддающуюся учету революцию в авиации <...>

и особенно в военном деле. Применение этого изобретения в минном и торпедном деле создает такие формы технических атак, против которых современная техника ничего не сможет противопоставить. На .основе полученных материалов можно приступить к изготовлению двигателя в Советском Союзе».

О ситуации в Германии в сфере создания реактивной техники Москву подробно информировал некто Леман — сотрудник гестапо, завербованный советской разведкой.

Так, в конце 1935 года Леман присутствовал на испытаниях, проводимых Вернером фон Брауном.

«В лесу, в отдаленном месте стрельбища, установлены стенды для испытания ракет, действующих на жидком топливе», — передавал в Москву агент разведки Зарубин услышанное от Лемана.

Подробный письменный доклад об испытаниях ракет был представлен внешней разведкой Иосифу Сталину, Клименту Ворошилову и Михаилу Тухачевскому. Копию документа получило руководство РУ ГШ РККА. Резидентуре внешней разведки после этого был переслан перечень интересующих военную разведку вопросов, требующих уточнения; на многие из них Леман сумел найти ответ.

Информация поступала не только из Германии. Разведчик-нелегал Чарли передал из США копию доклада американского ученого Роберта Годдарда «Об итогах работы по созданию ракетного двигателя на жидком топливе». Полученный материал был доложен маршалу Тухачевскому и получил его высокую оценку.

Как Москва распорядилась полученной информацией — на этот вопрос ответить крайне сложно. С одной стороны, в конце 1933 года в Советском Союзе был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ) под руководством Сергея Королева. А с другой стороны, до 1944 года это учреждение (и сам Сергей Королев) переживало не лучшие времена. Его постоянно передавали из одного ведомства в другое, правительство уделяло ему минимум внимания, а в 1944 году РНИИ вообще ликвидировали, создав на его базе НИИ-1 Наркомата авиационной промышленности. Такой итог стал возможен в результате того, что Михаил Тухачевский был объявлен «врагом народа», при этом пострадал не только прославленный маршал, но и те, кому он покровительствовал. Ракетчики оказались в «черном» списке, и никакая информация о разработках в этой области, ведущихся в Третьем рейхе и в Америке, не могла их спасти от неизбежных репрессий...

Официально считается, что работы по изучению немецких ракет «V-1» и «V-2» начались в середине 1945 года. На самом деле это не совсем верно.

Первые сведения о немецкой баллистической ракете «V-2» советские военные специалисты получили летом 1944 года, когда в нашу страну были доставлены отдельные части этих ракет. Данные, предоставленные англичанами, испытавшими на себе ужасы массированных ракетных обстрелов, а также первые выводы привлеченных экспертов, говорили о том, что нацистам удалось создать оружие, не имеющее мировых аналогов. Если лучшие военные образцы отечественных пороховых реактивных снарядов для систем залпового огня «М-13ДД» («Катюша») имели дальность полета 11,8 километра, то первая же боевая немецкая ракета «V-2» покрывала расстояние в 25 раз большее — около 300 км. При этом она несла головную часть весом в целую тонну, тогда как советский реактивный снаряд «М-31» имел боеголовку массой всего лишь 13 кг.

Опыт немецких ракетчиков следовало изучить, и в том же году авиаконструктор Виктор Болховитинов сформировал в составе HИИ-1 группу «Ракета», в которую вошли Александр Березняк, Алексей Исаев, Василий Мишин, Николай Пилюгин, Борис Черток, Юрий Победоносцев и Михаил Тихонравов.

Много лет спустя Исаев напишет об этом так:

«Летом 1944 года в конференц-зал НИИ внесли груду искореженного железа, перемешанного со стекловатой, электрическими проводами, сплющенными коробками, туго начиненными электронной аппаратурой. Это были обломки ракеты ФАУ-2, привезенные из Польши, которой немцы пользовались как полигоном. Конференц-зал на два месяца превратился в мастерскую-лабораторию, где конструкторы, подобно Кювье, восстановившему по одной кости скелет бронтозавра, по рваным кускам листового железа, алюминия, разбитым агрегатам и электровакуумным лампам восстанавливали секретное оружие Гитлера. По этим обломкам было поручено представление о немецкой ракетной технике.

Бригада, где работали И. Ф. Флоров, К. Д. Бушуев и другие, определила баллистические характеристики ракеты, ее назначение, геометрию. Конструкторы сделали общие чертежи, воспроизвели пневмогидравлическую схему двигательной установки, разобрались в системе управления. У двигателистов ОКБ еще больше окрепла вера в необходимость разрабатывать свои ракетные двигатели — простейшие по конструкции, одноразовые, нерегулируемые. Работа над двигателями упрощенной конструкции без повторного запуска началась тут же...»

Окончание войны внесло свои коррективы. В августе 1945 года, после завершения работы Потсдамской конференции, заместитель наркома вооружений Василий Рябиков сформировал Межведомственную техническую комиссию для изучения трофейной ракетной техники. Из сотрудников «Ракеты» было образовано несколько групп, три из которых возглавили генералы Лев Гайдуков, Александр Тверецкий и Андрей Соколов. После формирования группы отбыли в Германию и приступили к сбору документации и изучению техники в Берлине, Тюрингии и Пенемюнде. Через месяц по представлению Рябикова выехал в Германию и Сергей Королев.

Однако они опоздали. Вот что писал в докладной записке от 8 июня 1945 года нарком авиационной промышленности Шахурин:

«...Институт задолго до прихода Красной Армии был эвакуирован в среднею Германию (Тюрингию), куда вывезены все производственное оборудование, основные кадры сотрудников во главе с профессором фон Брауном и вся лабораторно-испытательная аппаратура. Остались на месте крупные испытательные стенды с тяжелым оборудованием, цистерны с различными топливами и окислителями, полностью сохранились два больших кислородных завода, действующая электростанция и детали от различных ракетных снарядов».

Помимо Германии, разрозненные коллективы исследователей осели в Польше, Австрии и Чехословакии. Объем работ оказался поистине необъятным, и с целью повышения эффективности изучения сложной техники в марте 1946 года было решено образовать на территории ракетного центра Пенемюнде единую научную организацию — институт «Hордхаузен». Возглавил этот институт генерал Лев Гайдуков. Своим заместителем и главным инженером он назначил Сергея Королева.

Результаты работ были изложены в итоговом докладе:

«Собран и переведен на русский язык обширный материал по немецкой ракетной технике, создан специальный ракетный институт в Германии в районе Нордхаузена, восстановлен опытный завод по сборке ракет дальнего действия Фау-2, восстановлена испытательная лаборатория, создано 5 технологических и конструкторских бюро на заводе в районе Нордхаузена, собрано из немецких деталей 7 ракет дальнего действия Фау-2, из них 4 подготовлены к опытной стрельбе. Дальнейшая сборка продолжается. Три ракеты Фау-2 находятся в Москве на изучении. Всего к этим работам привлечено 1200 немцев, в том числе ряд специалистов».