Меня часто спрашивают во время выступлений перед самой широкой аудиторией как у нас, так и за рубежом о потере интереса к космическим полетам. Что тут скажешь, интерес всегда связан с новизной, необычностью.

Увы, привыкание наступает неизбежно даже к самым фантастическим достижениям. То же происходит и в космонавтике. Люди привыкли к возможностям космической техники так же, как к телевидению, авиации и т.д. К тому же профессия космонавта была довольно долгие годы политизирована, и право на полет, оцениваемое обществом как высокий уровень престижности, предоставлялось не в творческом соперничестве, а нередко в силу конъюнктурной борьбы. Это привело к профессиональному обезличиванию звания - космонавт. В то же время поспешно давалось право на полет представителям стран, далеких в своем развитии от освоения космоса. Делая их пленниками общественного восприятия, чья последующая жизнь оказывалась оторванной от области, в которой им было авансировано звание. Это осознание несоответствия приводило подчас к личной трагедии.

Поэтому, как ни парадоксально, развитие техники убежало вперед от самого творца, а он так и не проникся осознанием ответственности за освоение космоса и вместе с этим не осмыслил своего права летать и своей роли в профессии космонавт.

Строго говоря, еще не сложилось понятие, кто такой космонавт. С легкой руки журналистики считается: это тот, кто слетал в космос. Получается, что это понятие связано только с присутствием в определенной среде. Разве можно считать это решающим в профессии. Если да, то, значит, человек, проплывший на корабле по морю, - моряк, слетавший на самолете - летчик, опустившийся на дно океана - акванавт. Хорошо, добавим сюда еще и умение управлять космическим кораблем. Тогда выходит, что космонавт - это ремесло, связанное с обслуживанием в полете космической техники. Нет, что-то здесь не так.

Спросим себя: в чем отличие моряка от мореплавателя? Ответ, видимо, однозначен - в стремлении к открытиям через поиск. Так же каждый длительный полет в космос неповторим по задачам, сложности программы и продолжительности, а значит, все время он идет вперед, в неизвестность. Хорошо сказал на эту тему Борис Евсеевич Черток, соратник Королева: "Убедительное вещественное доказательство эффективности пилотируемой космической программы может быть при условии, что в системе "человек-машина" человек не натренированный оператор, а хозяин системы, в полной мере использующий свои творческие способности".

Сверху видно все: есть ОДНА Земля и проблемы общие. Уходя в космический полет патриотами своих стран и народов, мы возвращаемся патриотами одной Земли. Она дышит, и у нее есть свои легкие в виде бескрайних лесов Сибири и Амазонии. Только из космоса можно увидеть реки, озера, моря и какая опасность загрязнения им грозит.

Космическая география показывает хрупкость жизни на Земле. Когда над огромной сферой земного шара ты видишь очень тонкий слой голубизны атмосферы. Разрушить его несложно, если мы будем жить каждый сам по себе и кто во что горазд.

Выступая на 19-м национальном конгрессе США по астронавтике, я говорил, что мы и Америка узурпировали право от имени всех народов плевать "в колодец, откуда пьем". Представьте, входит орбитальная станция или космический корабль в атмосферу. Многие не обращают внимания на это, потому что не готовы к пониманию происходящего. Вошел космический корабль, сгорел, а что сгорело, никто не задумывается. А ведь сгорело огромное количество разных материалов: резины, клеи, разные блоки - в общем, все, чем нашпигован космический корабль. Но эти материалы не сертифицированы, нет на них стандартов для сжигания в атмосфере. В авиации есть стандарты, для бытовой техники существуют инструкции, чтобы она была неопасна для человека. А на космический корабль? Что выделяется в этой топке, что в ней образуется и расплывается по чистой и тонкой поверхности атмосферы, не известно никому. И все это беспечно принимается нами, взирающими и восхищающимися достижениями человечества в космосе, как должное. Этот гипноз собственных заблуждений должен пройти. Я уверен, скоро наступит время, когда за это придется платить странам, отправляющим свои корабли в космос. Вы хотите летать - пожалуйста, докажите, насколько это безопасно для всех, заплатите в международный фонд защиты экологии Земли. Получается, сегодня корабль, не соответствующий санитарным требованиям, не может войти в морской порт, а космический корабль может испариться над нашей головой в атмосфере. Поэтому страны, желающие запустить корабль, должны доказать всем, что он безвреден и отвечает общепринятым международным требованиям. Вот если бы мы шли через целостное восприятие земного шара, о чем я говорил, уже давно клич этот раздался бы в ООН. А то неизвестно, чего больше мы в конечном итоге получим - прогресса или регресса. Американцы согласились.

Проблемы экологии могут быть большие или маленькие, но все равно связываются в единую проблему. Есть крупные, такие, как война в Кувейте с Ираком. Когда смотришь сверху на пожары нефтяных скважин маленькой страны, то видишь, как шлейфы отдельных очагов, соединяясь с черной завесой густого дыма из гари и пепла, превращаются в огромное пожарище, которое, распространяясь по фронту, накрывает территорию, принадлежащую уже не только Кувейту или Ираку. Замкнуть его никакими границами нельзя, ничем его не локализуешь. В конечном счете это проблемы Земли.

Недавно жертвой приверженности своей доставшейся еще от Британии системы мер стала автоматическая марсианская станция МСО. Расчет на тормозной импульс для перехода на орбиту Марса в США был выполнен в британской системе единиц, то есть в футах, хотя сама Великобритания перешла на метрическую систему при вступлении в объединенную Европу. В результате пересчета в метрическую систему величина тормозного импульса была завышена в три раза, и аппарат вместо орбиты вокруг Марса с высотой перигея в 150 км оказался на высоте 57 км и, зацепившись за его атмосферу, погиб. Анализ случившегося поверг сотрудников НАСА в шок, так как причиной потери станции стал не отказ техники, а нежелание привести свою систему мер к общепринятой - метрической. Этот печальный факт одновременно и курьезен, и довольно показателен. Общество не готово к собственным открытиям.

Наша страна осуществила такие грандиозные проекты, как орбитальная станция "Мир", система "Энергия-Буран", которыми по достоинству гордится, но при этом, как ни странно, становится все беднее и беднее. А почему так происходит, пора бы разобраться и понять.

Мы создали орбитальную станцию "Мир", превзошедшую все ожидания по времени эксплуатации. Гордимся ею, но без трезвого осмысления, без ответов на вопросы: "зачем", "для чего"? Так же, как стал вдруг ненужным "Буран".

И везде прослеживается одна причина - общество не принимало участия в осознании необходимости этих проектов.

Так сложилось у нас потому, что государственный карман не ассоциируется с нашим - народным, который наполняется частью средств, изъятых у каждого из нас. Пока это что-то абстрактное, не наше и бездонное. И получается, что у нас с вами государство забрало деньги, а дальше казной распоряжаются какие-то дяди. Они наши деньги выделяют на какие-то крупные проекты и говорят: "Вы к нам не лезьте, мы создадим то, что нужно, а вы потом увидите". Людям отводится роль сторонних наблюдателей или восторженных зрителей. Это неправильно. Общество должно развиваться параллельно с крупным проектом. Оно имеет право не только на выражение восторга, но и должно знать о предполагаемых возможностях проекта, которыми сможет воспользоваться завтра. Так, Япония обсуждала необходимость строительства аэропорта на искусственном острове в районе г. Иокогама в течение 20 лет, а Англия с Францией посчитали возможным в течение многих лет обсуждать необходимость строительства тоннеля под Ла-Маншем, понимая, что как бы дорого ни стоило научно-техническое обоснование проекта, но без широкого обсуждения всех "за" и "против" он станет еще дороже.

Программа "Буран" закрылась потому, что мы вовремя не организовали ему полезной нагрузки. Создав превосходную технику, земляне оказались к ней не готовы: заказчиков не было. То же самое сейчас происходит и со всей космической отраслью. Подпитываем ее зарубежными заказами. На Западе ищем, а не у себя дома. Но пора бы нам давно понять - чужой заказчик - это все равно, что чужой дядя. Зная, что наш проект не востребован внутри страны, он никогда не даст истинную цену. А мы расходуем свои возможности по цене выживания, которой рады как достижению. Все это относится и к "Морскому старту", и к нашему участию в МКС "Альфа".

Когда пытаешься заговорить с некоторыми руководителями космической отрасли о том, что пора бы нам заняться проблемой обеспечения наших регионов оперативной космической информацией на основе геоинформационных технологий, то порой слышишь в ответ: "Не те деньги!"

Если бы так думало руководство страны в послевоенные годы разрухи, то мы не были бы первыми в космосе. Сегодня же при имеющейся базе, налаженном производстве мыслить такими категориями, как день сегодняшний, с надеждой, что кто-то на Западе заплатит, унизительно и неверно. Это расхолаживает коллективы, теряется перспектива развития отечественной космонавтики, то, ради чего она создавалась. Внешний рынок должен прежде всего опираться на внутренний. Если бы это имело место, то акции ведущих космических предприятий росли в цене, принося заслуженный доход их сотрудникам, а не скупались посредниками за бесценок у нуждающихся работников, ветеранов и пенсионеров.

Судите сами, для создания цифровых карт кадастра земель, лесов масштаба пять-десять тысяч, то есть пригодных для проведения экономических оценок, разрешение исходных снимков должно быть не уже двух метров. Мы же располагаем сегодня материалами съемок со спутников серии "Ресурс-4" с разрешением 30 метров, а с модуля "Природа" станции "Мир" получали снимки с разрешением 15 метров.

С такими возможностями вся Земля - у нас на ладони. Но общество опять же еще не готово и к использованию собственных достижений. Для этого надо видеть и мыслить, как космонавты. Космически.