Интервью с К.Феоктистовым

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Константин Феоктистов - летчик-космонавт, автор книги "Траектория жизни", Андрей Ильницкий - зам. генерального директора издательства "Вагриус".

Эфир ведут Ксения Ларина и Ринат Валиулин, Майя Пешкова.

К. ЛАРИНА - Сегодня мы по традиции встречаемся с издательством "Вагриус", поскольку выход каждой книжки в серии "Мой 20 век" требует отдельного разговора.

Потрясающие авторы к нам приходят. Сегодня вновь такой замечательный случай. Давайте начнем с презентации. Андрей, Вам слово.

А. ИЛЬНИЦКИЙ - На самом деле я хотел начать с другого: поздравить всех нас и, прежде всего, вас с Днем печати.

Р. ВАЛИУЛИН - Мы уж такие печатники…

А. ИЛЬНИЦКИЙ - Почему?

К. ЛАРИНА - Первопечатники.

А. ИЛЬНИЦКИЙ - "Эхо Москвы" - для меня это вообще второе имя свободы, символ чего-то нового, того, что мы получили за эти 10 лет, положительного, нового.

М. ПЕШКОВА - Вам не очень сладко от этого слова "свобода"?

А. ИЛЬНИЦКИЙ - Мне очень хорошо от этого слова. И пока есть "Эхо" в том числе, пока в этой стране можно и нужно жить, и делать ее лучше, нашу с вами страну, я прошу прощения за…

К. ЛАРИНА - За пафос?

А. ИЛЬНИЦКИЙ - За пафос, но уж сидя с таким человеком рядом… тут я перехожу к представлению особственной книге. Немножко личного. Я закончил Физтех в свое время, в 70-е годы, по специальности "Аэрофизика и космические исследования". В то время с большим снобизмом относились к пилотируемым полетам… студенты, знаете, люди такие жесткие. Что такое космонавт? Военный летчик, на кнопку нажал... Тогда имя Феоктистова исключалось из общего ряда, говорили: "Этот человек реально делал технику, реально ее разрабатывал, и уж непонятно, как случилось так, что ему дали реально полететь". Этот человек был легендой для нас, для физиков, занимающихся космическими проблемами, и не только потому, что он был в первом королевском ряду космонавтов, но и потому, что он для нас, людей, которые участвовали в разработке космической техники в том числе, олицетворял некий символ того, что мы все можем. Мы можем полететь, если надо, создать, если надо, сделать лучше, чем что-либо. К вопросу о пафосе. Вот такой человек-легенда сейчас сидит справа от меня, написал книгу, очень заметную в серии "20 век". Как правило, наши авторы - это авторы, осуществляющие некий культурный процесс. Константин Петрович Феоктистов - это автор немножко другого жанра. Это автор, книга которого отвечает на вечный российский вопрос: "как это было на самом деле".

К. ЛАРИНА - Сплошные секреты в космонавтике. Константин Петрович, раньше космонавту можно было сказать только, что земля голубая, на этом вопросов все, больше вопросов не было никаких. Вы впервые взялись за перо, или у Вас что-то лежало в столе?

К. ФЕОКТИСТОВ - Не впервые, конечно. И вообще за свою жизнь я написал громадное количество страниц. То, что называется документацией на корабле, - это сотни, тысячи, десятки тысяч страниц самих проектов, чертежей, инструкций. Как собирать машину, изготовлять, какие приспособления нужны, как все это делать. И мне приходилось подписывать по своей части, по проектной, по каждой машине, а таких машин было, мягко выражаясь, ни один десяток проектов. Нужно было выпускать все это дело. Много писал сам, больше редактировал, как всякое начальство. Так что литературный опыт большой.

К. ЛАРИНА - А художественная проза впервые?

К. ФЕОКТИСТОВ - Не совсем. Мне приходилось писать. Это не совсем художественная литература, но популярные книги, скажем, по кораблям "Восток", "Союз", по орбитальным станциям, воспоминания, статьи в газетах. Первые статьи были не под фамилией Феоктистов. Мы считались людьми секретными, и моя фамилия была Константинов. А у Королева, по-моему, Сергеев, тоже писал. Так что хоть он был таинственным и засекреченным главным конструктором, больше ничего не произносилось при его жизни, но статьи писал он сам, либо, скорее всего, все-таки за него писали, и подписывался он Сергеевым.

К. ЛАРИНА - Все равно начало нашей космической советской жизни, история окутана мифами, легендами, и всегда 25 тыс. версий к вопросу, как это было, у каждого свое, как это было. Как Вы считаете, на сегодняшний день мы всю правду знаем о том, как начиналась наша космическая жизнь?

К. ФЕОКТИСТОВ - Что значит "всю правду"? Во-первых, это невозможно. Это всегда тысячи подробностей, непонятностей, особенно когда дело касалось каких-нибудь трагедий. Была трагедия с гибелью Комарова.

Расшибся спускаемый аппарат при ударе о землю. И мы не смогли разобраться, почему же это произошло. Понятно, что не вышла упаковка основного парашюта с контейнера. Восстановить картину и подтвердить в экспериментах мы не смогли. Кончилось тем, что придумали различные версии, как это случилось, провели мероприятия по упрочнению контейнера, по исключению дырки в лобовом щите. Оказалось, все-таки мы попали в точку. Больше таких вещей не происходило. Был случай, при возвращении с первой станции экипаж погиб из-за разгерметизации на большой высоте.

Р. ВАЛИУЛИН - Пацаев, Волков и Добровольский, да?

К. ФЕОКТИСТОВ - Да. И надо сказать, мы тоже не смогли понять, в чем дело. Мы не смогли придумать версии событий и сымитировать это дело, то есть повторить картину. Экспериментов проводили громадное количество, не смогли. Тем не менее, придумали ряд версий, провели мероприятия по каждой версии, и опять попали в точку. В этом смысле есть и непонятные, и секретные. Не то, что секретные, секретом осталась жизнь. На самом деле ничего секретного в нашем деле не было. Но мы не возражали против того, что все наши бумаги были секретные. Почему? Потому что все мы разгильдяи. Что-то забудем, потеряем, сунем в стол, а тут целая служба следит, чтобы ни один листочек никуда не пропал. Написал, подписал, никуда не исчезнет, целая армия сидит и смотрит, чтобы никуда… очень удобно, хотя довольно нелепо ради этого держать вводить секретность и службу секретности. Но это было очень удобно.

К. ЛАРИНА - Как Вы оцениваете сегодняшнюю нашу космическую российскую жизнь? Наверное, в основном горькие мысли в голову приходят?

К. ФЕОКТИСТОВ - Никаких горьких мыслей.

К. ЛАРИНА - Что, все нормально?

К. ФЕОКТИСТОВ - Горькие мысли по поводу нашей жизни и по поводу нашей революции. С одной стороны, в ужасно интересное время мы живем. И обычно, как всегда, современники великих событий - это люди несчастные, попадают в очень тяжелые условия: денег нет, и не скоро будут. Почему? Потому что не работаем мы, не производим того, что люди захотят купить в больших количествах, и смогут купить. Вот в чем секрет преуспевания в жизни современников. Когда денег нет, многие люди живут на грани голода, космические дела - это роскошь. Я думаю, расстраиваться по этому поводу нельзя. Мы переживаем революцию, идем в лучший мир.

Наша страна идет в лучший мир. Прямо скажем, немного мы виноваты сами… чтобы это достичь. Сложились так обстоятельства, что карточный домик рухнул. Не такие уж заслуги у нашего поколения в этом смысле. Но это случилось, и то, что идут очень тяжелые времена, расстраиваться тоже нечего. А уж что денег нет, что тут расстраиваться? И то, что нет возможности продолжать активную космическую деятельность...

Р. ВАЛИУЛИН - А потенциал для продолжения? Нет денег - это понятно.

К. ФЕОКТИСТОВ - А куда? Мы-то что, ухудшимся как люди?

Р. ВАЛИУЛИН - Есть научные коллективы...

К. ФЕОКТИСТОВ - Мы же с нуля начинали, и сразу обогнали американцев. Все-таки у американцев гораздо более мощный инженерный задел, технический, промышленный задел. Они впереди нас шли, и мы их обогнали. Так что, наша мысль, головы испортятся?

Р. ВАЛИУЛИН - А были какие-то особые причины того, что наша космонавтика была впереди в мире в те времена?

К. ФЕОКТИСТОВ - Ракеты и корабли делались тогда в единичном количестве экземпляров. Это своего рода кустарное производство. Технический потенциал не мог быть в полной мере использован. В этих условиях нам не выйти вперед, а мыслим-то мы не хуже, инженеры не хуже, у нас были в этом смысле все возможности. И мы очень серьезно, уважительно относились к своим конкурентам. И гнались вперед, нам хотелось быть первыми. А они нас не очень уважали, как не уважают и сейчас. Это они делают ошибку.

Vladimir Malukh
Novosibirsk, Russia