Это первая книга Марка Лазаревича Галлая, которую он не возьмет в руки, не перечитает с остро отточенным карандашом в руках, нацеленный на привычные и все равно огорчительные опечатки...

Это первая книга, на которой его друзьям и читателям не суждено увидеть дарственную надпись, продиктованную его щедрым сердцем...

Четырнадцатого июля 1998 года его сердце остановилось.

В апреле 1997 года на родине Марка Лазаревича, на берегу Невы, в Доме ученых прославленному летчику-испытателю, доктору технических наук, участнику Великой Отечественной войны, инструктору первого отряда советских космонавтов вручили диплом о присвоении имени "Галлай" малой планете.

Планета, как водится, невелика собой, на то она и "малая", но по сравнению с сердцем Марка Лазаревича огромна.

И что же?

Феномен человеческого сердца невероятен.

Планета, будь она большая или малая, светит лишь отраженным светом, сердце же, как звезда, способно порождать свет, достигающий непроглядных далей даже тогда, когда сам источник отдал окружающему миру весь запас своей энергии.

Время не властно над светом погасшей звезды и светом, оставленным нам ушедшим человеком.

Способность к безоглядному напряженному труду, талант летчика, писателя, ученого, ирония, постоянная готовность противостоять жестокости и лжи, отвращение к человеческой низости, в сущности, его ум и совесть были особого рода энергией, способной формировать окружающую жизнь, вносить в эту жизнь меру благородства и человеческого достоинства...

Для нас, близко знавших Марка Лазаревича, любивших его, печаль прощания слишком близка, слишком остра, но выход книги, выход новой книги для автора всегда событие радостное, праздничное.

Мне кажется, я слышу его голос, в котором так часто таилась спрятанная улыбка: "Ну, что это вы тут панихиду развели? Умер человек - эка невидаль! Вот книжка вышла - это по нынешним временам событие!.. Вы уж о книжке лучше скажите пару слов, поскольку мои обстоятельства к прямому общению с читателем не располагают".

...Рукопись этой книги была завершена за три дня до смерти.

Писал Марк Лазаревич от руки, четким певучим почерком, в котором всегда виделось уважение к читающему.

Затем рукопись отдавали машинистке, после чего она подвергалась тщательной и беспощадной авторской правке...

На этот раз правка была самой минимальной, в пределах замеченных опечаток и неточностей. Вычитывали текст Лазарь Лазарев, многолетний друг автора, и Ксения Вячеславовна, жена писателя.

Эта книга родилась как ответ на многочисленные просьбы друзей Марка Лазаревича, слышавших от него множество житейских историй, рассказанных к случаю. На настоятельные наши уговоры: "Запишите. Обязательно запишите!" - следовал смущенный ответ: "Да что ж тут писать, это все сугубо личное..."

Разумеется, личное, все дело только в том, какова личность!

Почти все истории, изложенные в этой книжке, мне довелось слышать в устном исполнении автора, некоторые не один раз, но все равно хохотал до слез, читая про хитрость летчика Анохина или рассказ "Может быть, лучше вы?" Это качество настоящего писателя - перевести рассказ из устной формы в письменную так, чтобы житейские арабески воспринимались свежо и остро.

По завершении чтения рукописи меня ожидало немалое огорчение. Сколько раз мы просили записать историю рождения знаменитого гагаринского "Поехали!", звучащего и сегодня в заставке к главной программе новостей по телевидению.

На презентации в Питере последней прижизненной книги Марка Лазаревича "Небо, которое объединяет" в присутствии автора и перед телевизионным оком я рассказал услышанную от наставника первого космонавта планеты историю. Принародно просил его записать. Важно, чтобы эта история была записана именно его рукой. Он не стал этого делать. Почему?

Вот моя догадка. Может быть, осознанно, а может быть, и подсознательно художник Галлай вступил в спор с мемуаристом Галлаем и запретил ему записывать именно этот эпизод. Галлай был одним из тех, кто лепил, ваял, создавал образ первого космонавта планеты. Можно ли отделить, обозначить свой штрих, хотя и очень характерный, в цельном и очень удачном общем рисунке? Чутье художника этому сопротивлялось. Скорее всего он и здесь был прав.

Теперь же написанный рассказ из этой, именно этой, книги стал штрихом и очень выразительным, к портрету самого автора. Но я все же осмелюсь пересказать историю своими словами так, как слышал ее от Марка Лазаревича.

В программу подготовки первых космонавтов, программу чрезмерно жесткую, предъявлявшую к кандидатам на орбитальный полет требования невероятной выносливости, были включены многочисленные тренировки на всевозможных хитроумных центрифугах и вращающихся в разных плоскостях креслах. После того как биометристы укрепляли на Гагарине датчики, после того как на тренировочном кресле застегивали все привязные ремни, следовал традиционный вопрос Галлая: "Ну как, Юра, готов?" И после ответа: "Готов" - следовала неуставная команда: "Поехали..."

И в минуту старта, едва почувствовав движение ракеты, космонавт, быть может и автоматически, воскликнул вместо оставшегося на земле наставника привычное: "Поехали!"

А вот еще один, нет, не рассказ, сюжет рассказа, который уже не будет записан рукой Марка Лазаревича.

Раз в год лучшие из лучших летчики-испытатели, в большинстве своем Герои Советского Союза, люди заслуженные, естественно, немолодые, собирались все вместе в госпитале для прохождения медицинского освидетельствования на предмет пригодности к летному делу. Процедура занимала не один день. Друзья и коллеги, по многу лет знающие друг друга, но разбросанные по разным конструкторским бюро, по разным аэродромам и городам, собирались вместе и радовались возможности общения хотя бы в условиях больничного безделья.

В результате обследований медицинские карты пухли, пополнялись записями о новых болячках, износах, отказах... Казалось бы, после всех "открытий", сделанных самыми лучшими и самыми проницательными медицинскими светилами, светочами и дотошными светлячками, ни одному из пациентов не будет разрешено не только управлять самолетом, но даже ездить на велосипеде, за исключением трехколесного.

И что же?

Эпилог, завершающий многостраничные истории, в сущности, реальных болезней, был один и тот же: "Годен без ограничений".

Анохин без глаза - "Годен без ограничений"!

Галлай в корсете - "Годен без ограничений"!

Именно по ходу этого рассказа, услышанного мной лет через десять после знакомства с Марком Лазаревичем, я узнал, что после неудачного парашютного приземления, о котором вы прочитали в этой книге, он смог вернуться к летной работе, только укрепив поврежденный позвоночник специальным корсетом. Об этом автор "забыл" поведать читателю. Забыл сказать, что первые реактивные истребители, первые сверхзвуковые и сверхтяжелые бомбардировщики послевоенных моделей, первые вертолеты поднимал в воздух человек, имевший строгое медицинское противопоказание относительно перегрузок.

- Как же так? Почему же вам разрешили летать? - моему искреннему изумлению не было предела.

- Видите ли, - словно оправдываясь, гудел Марк Лазаревич, -человеческий организм - довольно интересная машина. Да, конечно, здоровье - фактор важнейший, но только до известного предела. Есть такие уровни профессии, когда на первый план выходит вовсе не здоровье, не физическое состояние, а что-то другое...

Он не вдавался в подробности, но нам, знавшим его не один год, было так понятно это "что-то другое"!

"Что-то другое" - это годы самоотверженного труда, испытания не только самолетов, но и себя самого на предел возможного.

"Что-то другое" - это любовь к Родине, готовность защищать ее в годы войны и служить укреплению ее мощи в мирные годы.

А еще "что-то другое" - это любовь и неутолимый интерес к людям самым разным, в первую очередь, к людям с творческой жилкой, к соратникам по профессии.

Книги "Испытано в небе" и "Через невидимые барьеры", познакомившие нас с писателем Галлаем, удивляют редкой в наше время способностью и готовностью восхищаться людьми, радоваться чужому таланту, умению находить для каждого коллеги, летчика, техника, конструктора, инженера, руководителя авиационной промышленности такие щедрые и убедительные характеристики.

Любовь к профессии, к людям, преданность литературе, верность Родине - это не безоблачный роман, здесь были испытания, соблазны, обиды, несправедливость, боль, но было и признание, и благодарность, и ответная любовь тех, кто знал этого удивительно красивого человека, слишком громоздкого для летчика, слишком насмешливого для ученого, слишком деликатного для полковника и совсем негероического для Героя.

Быть может, эта книга попадет в руки нового читателя, станет первой книгой, книгой знакомства с Марком Галлаем. Именно об этом читателе, новом, постоянно обновляющемся, он всегда помнил, старался его себе представить...

Почувствует ли этот новый читатель все обаяние этого великолепного человека, сумевшего и летным делом, и писательским словом, всем стилем своей жизни доказать: всегда, при любых обстоятельствах, не кивая на трудные времена, человек должен и может оставаться человеком в самом полном смысле этого высокого звания.

Человек, живущий по строгим правилам чести, не ищущий себе оправданий, не ждущий снисхождения, дескать, времена были суровые, имеет все права занять в нашей памяти место среди тех, кого принято называть: ЧЕЛОВЕК НА ВСЕ ВРЕМЕНА.