Этот вопрос в звездные годы нашей космонавтики волновал многих. В самом деле: как, по каким признакам из состава группы, получившей в дальнейшем наименование "авангардной гагаринской шестерки", был выбран тот, кто полетел в космос первым?

Начну с того, что выбирали не из шести, а без малого из двух тысяч человек: именно столько молодых летчиков, преимущественно летчиков- истребителей, прошли первоначальные собеседования с авиационными врачами, которым был поручен отбор кандидатов в космонавты. Кто-то не прошел с первого раза, кто-то выразил желание не бросать летное дело, кто-то отсеялся по строгому (на мой взгляд, чрезмерно строгому) медицинскому отбору. Уходили люди и позднее, увидев, сколь расплывчаты перспективы полета в космос, - никого не удерживали, возвращали в строй без каких-либо потерь в должности и звании.

В конце концов сформировался отряд космонавтов из двадцати человек.

Выбор шестерки для полетов на шести космических кораблях типа "Восток" был предопределен размерами кабины и грузоподъемностью корабля: космонавт должен был иметь рост не более 167 сантиметров и вес не более 65 килограммов. Иначе, я убежден, серьезным претендентом на то, чтобы попасть в "шестерку", а может быть, и лететь первым стал бы Владимир Комаров.

Но когда и как все-таки определили первого?

Ответов на этот вопрос молва преподносила немало. От более или менее правдоподобных ("Он с первого взгляда понравился Королеву") до совершенно фантастических ("Накануне старта положили спать трех кандидатов в космонавты, и у кого наутро оказался самый ровный пульс, тот и полетел").

Конечно, участники подготовки первых космонавтов, присматриваясь к ним, не могли, хотя бы для себя, не заниматься их "ранжированием". Обменивались суждениями на сей счет. Мне, например, очень импонировал своей интеллигентностью Титов. Но все это было на уровне приватных разговоров. Официального мнения до поры до времени сформулировано не было.

И вот передо мной лежит документ, озаглавленный "Акт о результатах экзаменов, проведенных со слушателями-космонавтами Центра подготовки космонавтов ВВС", датированный 18 января 1961 года и утвержденный Главнокомандующим Военно-Воздушными Силами Главным маршалом авиации К.А. Вершининым неделей спустя.

Принимавшая экзамены комиссия состояла из десяти человек. Возглавлял ее генерал Н. Каманин - один из первых семи Героев Советского Союза, спасших экипаж затонувшего во льдах Арктики парохода "Челюскин", а в дни, о которых идет речь, возглавлявший в ВВС службу подготовки космонавтов. Были в составе комиссии конструкторы космической техники К. Феоктистов (будущий космонавт) и С. Алексеев, авиационные врачи Е. Карпов (начальник и организатор Центра подготовки космонавтов), А. Бабийчук, В. Яздовский, ученый-биолог академик Н. Сисакян, политработник (как же без него!) В. Клоков. Входил в состав комиссии и я, правда чувствовал себя при этом и экзаменатором, и экзаменуемым: первым и едва ли не самым важным пунктом программы экзаменов стояла проверка отработанности слушателями практических навыков управления космическим кораблем на действующем макете-тренажере, а проверял эти навыки, полученные на занятиях по составленной мною программе, не кто иной, как я. Конечно, было большим нахальством учить других тому, что не испробовал сам. Единственным оправданием этого нахальства служил тот факт, что личного опыта управления космическим кораблем не имел тогда на земном шаре никто. Как говорится, за неимением масла мажем маргарином.

Экзамены прошли гладко. Наши слушатели уверенно действовали в макете корабля, как в нормальном полете, так и при возникновении возможных отказов техники, хорошо отвечали на вопросы об устройстве корабля, динамике космического полета, основах авиационной и космической (тогда зарождавшейся) медицины. Всем были выставлены оценки "отлично"...

В акте есть пункт, который процитирую полностью: "Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очередность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полету:

Насколько мне известно, это первый официальный документ, в котором рекомендована именно такая последовательность полетов "авангардной шестерки". Конечно, пока только рекомендована; окончательное решение принимала Правительственная комиссия по запуску корабля, да и то не без "консультации" в ЦК КПСС.

На практике эта предварительная ориентировка была в основном выдержана, хотя и претерпела некоторые изменения. Гагарин и Титов, как известно, остались на своих местах. Попович и Быковский поменялись местами. Нелюбов, нарушивший служебную дисциплину, понес за это жестокое (и, по моему убеждению, чрезмерное) наказание: был из отряда космонавтов отчислен, а вскоре трагически погиб, попав под поезд.

С точки зрения требований профессиональных для первого полета, в сущности, годился любой из "шестерки": функции космонавта в автоматическом одновитковом полете вокруг Земли были заведомо проще функций летчика реактивного истребителя, с которыми все они еще недавно успешно справлялись. Мужество, бесспорно необходимое для того, чтобы сесть в кабину космического корабля и отправиться впервые в истории человечества в никем не обжитое космическое пространство, также было присуще каждому из них. Так что, кого бы из этих ребят ни отправить в космос 12 апреля 1961 года, полет окончился бы столь же благополучно.

И все же вскоре я убедился, что выбор именно Гагарина был, что называется, "в десятку". Имеется в виду прежде всего не полет как таковой, а последующая послеполетная деятельность Гагарина, не сломавшегося, даже не прогнувшегося под тяжестью обрушившейся на него, вчерашнего старшего лейтенанта из провинциального авиагарнизона, всемирной славы. Он привлекал сердца людей своей доброжелательной улыбчивостью, скромностью, контактностью, всем своим очень народным обликом, даже склонностью иногда немного поиграть в этакого простачка (хотя в действительности был никакой не простачок, а от природы умный мужик, впитывающий в себя все как губка). Если говорить о пропагандистском эффекте первого полета человека в космос, то личность Гагарина способствовала этому эффекту, как никакая другая. Именно такого космического первопроходца нужно было предъявить человечеству.

А первую официальную на сей счет рекомендацию выдала в морозный январский день 1961 года наша комиссия. Впрочем, я, как видимо и большинство ее членов, тогда так далеко не заглядывал. Зациклившись на профессиональной подготовке будущих космонавтов, мы не задумывались о том, чему космический полет положит начало. Провидцами себя не проявили.

Но так или иначе первую официальную рекомендацию, как говорится, с подписями и печатями: "Гагарин - первый" - выдала наша экзаменационная комиссия. Почти никого из ее членов сегодня в живых нет...