Смутные предчувствия охватили меня, когда Гар Нал вошел в свой корабль: казалось, над нами нависла какая-то опасность, но я постарался отбросить эти мысли, во мне могла говорить лишь неприязнь к этому человеку, поэтому я стал думать о предстоящем деле.

Ночь была темной. Ни Марс, ни Хлорус не взошли. Я знал, что в этот час их не будет на небе, и поэтому именно сейчас решил попытаться освободить Дею Торис и Занду.

Вскоре я услышал шум двигателей корабля Гар Нала, который, как мы договорились, и будет сигналом к старту. Оторвавшись от земли, я перелетел стену и направился в сторону от замка. Так я поступил на случай, если нас все же обнаружил какой-нибудь наблюдатель. За нами виднелся темный корпус корабля Гар Нала. Поднявшись по широкой спирали, я повернул в сторону замка. Приблизившись, я отыскал взглядом высокую башню. В ней находились Дея Торис и Занда, и, если Озара не предала меня или случайное обстоятельство не помешало ей, джэддара также должна была быть там.

Я верил в честность и верность Озары, и если она говорила правду, то у нее было достаточно оснований пытаться избежать когтей Ул Васа, однако она могла не с таким энтузиазмом отнестись к мысли о бегстве с Деей Торис и Зандой.

Сознаюсь, что не понимаю женщин. Некоторые их поступки, их образ мышления часто необъяснимы для меня. Да, я не умею обращаться с женщинами, но я и не настолько глуп, чтобы не заметить отношения ко мне Озары и понять, что интересы джэддары таридов могут оказаться противоположными интересам принцессы Гелиума.

Озара, джэддара таридов, была, однако, не единственной, в ком я сомневался. Я не верил Гар Налу. Не берусь утверждать, что кто-нибудь из людей, заглянув ему в глаза, поверил ему. Вот Ур Джан был моим открытым врагом. Все его интересы требовали, чтобы он предал и уничтожил меня.

Занда за это время могла узнать от Деи Торис, что я и есть Джон Картер, принц Гелиума. Тогда это, несомненно, освобождало ее от всяких обязанностей по отношению ко мне, и я не мог не помнить, что она поклялась отомстить — убить Джона Картера при первой же возможности. Значит, я мог рассчитывать только на Джат Ора и Умку. Слишком многое при этом отводилось на долю человека-кошки. Его намерения могли быть хороши, но я не знал, каковы его боевые качества, хотя кое-что убеждало меня, что Умка будет ценным союзником.

Пока в моем мозгу мелькали эти мысли, я медленно направлял корабль к Бриллиантовой башне. Облетая вокруг нее, вскоре я увидел красный шарф на подоконнике освещенного окна.

Корабль тихо подлетел ближе. Двери с обоих бортов были открыты, чтобы позволить и Гар Налу подойти к окну. Я стоял на пороге, готовый прыгнуть в комнату, когда корабль подойдет достаточно близко. Комната за окном была освещена не очень ярко, но я мог видеть фигуры трех женщин, и в моем сердце вспыхнула надежда.

Красный шарф в окне не вполне успокоил меня, так как я понимал, что он может оказаться уловкой, но присутствие трех женщин в комнате с очевидностью свидетельствовало, что Озара точно выполняет отведенную ей роль.

Когда корабль приблизился к подоконнику, я приготовился прыгнуть в окно, и в момент прыжка услышал тревожный крик далеко внизу подо мной. Нас обнаружили. Поднимаясь с пола, я услышал взволнованный и счастливый голос Деи Торис:

— Мой вождь! Я знала, что ты придешь. Я знала, что куда бы меня не увезли, ты меня найдешь.

— Даже на самом краю Вселенной, моя принцесса! — ответил я.

Крики внизу не оставляли времени для приветствий и объяснений, к тому же ни я, ни Дея Торис не открыли бы посторонним чувств, рвавшихся из нашей груди. Я хотел прижать ее к сердцу, коснуться ее прекрасного тела, покрыть ее губы поцелуями, но вместо этого сказал:

— Идем, мы должны немедленно вернуться на корабль. Охрана внизу подняла тревогу.

Подошла Занда и схватила меня за руку.

— Я знала, что ты придешь, Вандор.

Я не понимал, почему она вновь произносит это имя. Могла ли Дея Торис не сказать ей, кто я?

Озара тоже знала мое настоящее имя. Казалось невероятным, что она не упомянула его, когда объясняла двум заключенным женщинам план освобождения. Джэддара таридов не приветствовала меня. Она молча смотрела суженными зрачками из-под шелковых длинных ресниц. Когда мои глаза на мгновение остановились на ней, мне показалось, что я уловил какое-то злорадство, но, возможно, мне это только показалось. Мне некогда было анализировать ее чувства. Повернувшись к окну, я окаменел: корабля не было.

Подбежав к окну, я выглянул: слева уходили в ночь оба корабля. Женщины заметили мое замешательство.

— Корабль! — воскликнула Дея Торис.

— Куда он ушел? — Закричала Озара.

— Мы погибли, — лаконично сказала Занда. — Я слышу на лестнице шаги вооруженных людей.

Вдруг я понял, что случилось. Я приказал мозгу приблизиться к окну, но не приказал остановиться. Я прыгнул, а он продолжал свое движение и улетел раньше, чем мои товарищи последовали за мной, а Гар Нал, не зная, что произошло, продолжал сопровождать мой корабль.

Я сосредоточил мысли на механическом мозге и приказал ему вернуть корабль к окну и остановиться тут. Упреки сейчас были бесполезны, но я не мог не осознать, что моя собственная небрежность поставила под угрозу безопасность моей принцессы и других женщин, ждавших моей защиты.

Теперь я ясно слышал шум на лестнице. Воины быстро приближались. Из окна я видел, что оба корабля повернули и спускаются. Успеют ли? Я приказал возвращаться с максимальной скоростью. В ответ корабль рванулся вперед. Воины были совсем близко. Я решил, что они находятся уже этажом ниже.

Еще мгновение и они будут в дверях.

Я держал длинный меч одного из таридских воинов, обезоруженных на моем корабле, но долго ли сможет один меч противостоять множеству?

Корабли были совсем близко. Я видел в дверях готовых к прыжку Джат Ора и Ур Джана.

— Поднята тревога и воины уже у дверей, — крикнул я им. — Я постараюсь задержать их, а вы переправьте на борт женщин.

Враги были уже у дверей.

— Встаньте у окна, — приказал я женщинам. — Как только корабль коснется подоконника, перебирайтесь на борт.

Я быстро подошел к двери и встал около нее с мечом в руке. Едва я успел подойти к ней, как она распахнулась: дюжина воинов толпилась в коридоре за нею. Первый ворвался в комнату и налетел на мой меч. С коротким криком он умер. И когда я выдернул меч из его сердца, он упал к моим ногам. За тот короткий миг, когда мое оружие было занято, нажимавшие сзади втолкнули в комнату еще троих. Один замахнулся на меня, второй чуть было не нанес мне ужасный удар по голове. Я уклонился от обоих ударов и мое лезвие раскололо череп одного из них. На мгновение я забыл обо всем, радость битвы захлестнула меня. Я чувствовал на своих губах боевую улыбку, так хорошо известную обоим мирам. Снова, как и много раз до этого, мой меч, казалось, ожил. Но тариды не были трусами и по телам своих товарищей ворвались в комнату.

Я подумал, что один смогу справиться с ними, с такой яростью я защищал свою принцессу, но вот я услышал снизу голоса и топот множества ног. Подходило подкрепление.

Это была великолепная схватка! Шестеро лежали передо мной мертвыми, но еще шестеро уже ворвались в комнату. Это не обескуражило бы меня, но топот ног слышался совсем близко.

Я сражался с воином, который пытался заставить меня отступить, его товарищ напал на меня сбоку, отвлекая внимание, остальные тоже приближались. Положение у меня было затруднительным, потому что сражавшийся со мной воин был не только сильным, но и отлично владел оружием. Но и справа и слева от меня засверкали мечи. Два моих противника упали, и быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять, что рядом со мной — Ур Джан и Джат Ор.

Тогда трое оставшихся таридов заняли места павших товарищей, но появилось подкрепление: множество кричащих воинов ворвалось в комнату. Уложив своего очередного противника, я улучил момент и оглянулся.

Три женщины и Умка были в комнате, а на подоконнике стоял Гар Нал.

— Быстрее, Гар Нал! — крикнул я. — Возьми женщин.

В следующие несколько минут я был так занят, что успевал лишь защищаться.

Тариды набросились с новой силой и им даже удалось окружить меня. Я одновременно сражался с двумя или тремя воинами и не мог видеть, что происходит в комнате, но думал только о безопасности Деи Торис. Внезапно мне пришло в голову, что если мы все погибнем, то она окажется во власти Гар Нала. Джат Ор сражался рядом со мной.

— Принцесса! — крикнул я ему. — Она одна на корабле с Гар Налом. Если мы будем убиты, она погибнет. Отправляйся к ней.

— Оставить тебя, мой принц?

— Это не просьба, Джат Ор, — сказал я. — Это приказ!

— Да, мой принц, — ответил он и двинулся к окну.

— Помоги ему, Ур Джан, — приказал я. Втроем мы прорубили Джат Ору отступление к окну, и в этот момент я заметил то, что заставило меня содрогнуться. Озара, джэддара таридов, билась в руках двух воинов.

— Спаси меня, Джон Картер! — кричала она. — Спаси меня или я буду убита!

Я не мог поступить иначе. Всякий другой поступок с моей стороны был бы бесчестным. Озара сделала возможным наш побег, она помогла спасти Дею Торис. Только моя собственная неосторожность привела к тому, что теперь смерть угрожала этой женщине.

Джат Ор, Ур Джан и я расправились со своими противниками: остальные, по-видимому, менее храбрые, не решались подойти. Я повернулся к своим товарищам.

— Быстрее на борт, — крикнул я. — Прикрывайте вход в корабль пока я не принесу джэддару.

Повернувшись к воинам, державшим Озару, я увидел рядом с собой Умку. Он хорошо проявил себя в схватке, хотя меча у него не было, в тот момент я не понял почему, ведь на борту корабля было много оружия, но позже узнал, что таков боевой обычай мазен, которые совершенно не знакомы ни с мечом, ни с кинжалом. Я видел, как он сражался, и понял, что его мощные мускулы и ужасные челюсти нижнего рта делали его опасным противником даже для человека, вооруженного мечом.

Умка получил множество ран. Мы все были окровавлены, но мне показалось, что Умка ранен тяжело, и я приказал ему вернуться на корабль. Он вначале возражал, но потом послушался, и я остался один в комнате, полной таридов.

Я знал, что положение мое безнадежно, но не мог оставить женщину, которая помогла нам. Нападая на ее похитителей, я увидел новый отряд воинов, подошедших на помощь.

Положение действительно стало безнадежным. Вновь прибывшие не обратили на меня внимания, они подбежали к окну, где находился корабль. Если бы они смогли напасть на него, участь Деи Торис была бы решена. Оставалась лишь одна возможность помешать им, хотя она означала и мой конец.

Два воина, державшие Озару, ждали моего нападения, но я ненадолго задержался, отдавая мысленный приказ механическому мозгу. Джат Ор и Умка стояли в дверях корабля. Джат Ора не было видно, но в тот момент, когда корабль, повинуясь моей команде, стал подниматься, показался молодой падвар.

— Мой принц, — крикнул он, — нас предали! Гар Нал увлек Дею Торис на свой корабль!

В этот момент сильный удар по голове погрузил меня в милосердное беспамятство.


XXII
В ТЕМНОЙ КАМЕРЕ

Я медленно приходил в себя, погруженный во тьму и могильную тишину. Я лежал на холодном каменном полу, голова болела. Ощупав ее, я ощутил запекшуюся кровь. Я с трудом ceл, потом встал на ноги. Поняв, что я ранен несерьезно, я принялся изучать все вокруг. Осторожно двигаясь, вытянув перед собой руки, я вскоре наткнулся на каменную стену. Немного пройдя вдоль нее, я обнаружил дверь. Дверь была заперта с наружной стороны. Я двинулся дальше. Обойдя комнату, я снова оказался у двери. Моя новая камера, оказалась маленькой. Меня окружала полная тишина и темнота. Я начал понимать, каково живется в мире слепому и глухому. Мне оставалось лишь осязать, обонять и пробовать на вкус. Вкусовые ощущения вряд ли при нынешних обстоятельствах могли мне пригодиться.

Я чувствовал вначале спертый, затхлый воздух, но вскоре я привык, перестал замечать его. Оставалось осязание.

Я гадал, надолго ли меня оставили здесь в камере. Это было подобно погребению заживо. Я знал, что должен напрячь свою волю и не поддаваться ужасающему однообразию этого мира, где лишь стена и дверь могли стать предметами изучения.

Мои мысли... Они не были приятными. Я думал о Дее Торис, находящейся во власти Гар Нала, о бедном Джат Оре, заключенном в корабле, которым он мог управлять лишь вместе с Ур Джаном, грубым убийцей из Зоданги. Я знал, каково ему было, когда он ничего не ведал о моей судьбе и чувствовал себя ответственным за Дею Торис, которую он не мог защитить и за которую не мог отомстить.

Я думал о Занде, обреченной на смерть на отдаленном спутнике. А Умка? Умка ожидал смерти. Если бы он не встретил меня, хуже ему не было бы. Не давала покоя мысль о том, что только моя неосторожность была причиной несчастий для всех, кто надеялся на мою защиту. Так умственная пытка добавлялась к монотонности бесконечных часов.

Похожая на склеп камера, куда меня заключили, была холодной и сырой. Я решил, что меня спрятали в подземелье замка, где до меня не сможет добраться корабль. Мускулы мои затекли, кровь медленно текла по венам. Чувство безнадежности охватывало меня. Однако вскоре я понял, что если действительно дам волю таким настроениям, то погибну. Снова и снова напоминал я себе, что все еще жив, что жизнь хороша, пока она продолжается, что всегда есть надежда освободиться.

Я начал двигаться по камере, обошел ее несколько раз и вскоре досконально знал ее размеры. Я бегал по ней взад и вперед по кругу, как боксер, сражающийся с тенью, я наносил удары и парировал их, пока вновь не ощутил в теле тепло жизни. Тогда я начал искать другие развлечения, считая камни в стенах камеры. Я подошел к двери и двинулся от нее влево.

Это было не самое увлекательное занятие, но по крайней мере хоть как-то отвлекало, к тому же я надеялся найти непрочно держащийся камень или отверстие, ведущее в какое-либо другое помещение.

Я, конечно, не мог ориентироваться во времени. Я не знал, долго ли нахожусь здесь, но в конце концов мне захотелось спать. Я лег на холодный и влажный пол. Сколько я проспал, не знаю, но, проснувшись, почувствовал себя освеженным и заключил, что проспал достаточно долго. Однако я замерз и снова начал свои упражнения, чтобы восстановить кровообращение.

Занимаясь упражнениями, я услышал около своей темницы звуки. Я остановился и прислушался. Да, кто-то приближался. Я ждал, глядя в направлении двери. Вскоре она открылась и блеснул свет.

Свет был ослепительным для моих глаз, привыкших к полной темноте камеры. Я отвернулся и закрыл глаза рукой. Когда я повернулся, то увидел воина с факелом, чашкой пищи и кувшином воды. Он открыл дверь настолько, чтобы просунуть принесенные сосуды и поставить их на пол. Я заметил, что тяжелая цепь не позволяет двери открыться шире, обезопасив тем самым пришедшего от возможного нападения пленника.

Воин поднял над головой факел и просунул его в щель так, чтобы он осветил всю мою камеру, и я увидел несколько толстых балок примерно в двадцати футах от пола.

— Значит, тебя не убили, — заметил воин.

— Чего ты не можешь сказать о других, сражавшихся в Бриллиантовой башне прошлой ночью, — ответил я. — Это действительно было прошлой ночью?

— Нет, две ночи назад, — ответил он. — Это была настоящая битва! — добавил он. — Меня там не было, но весь замок говорит о ней с тех пор. Те, кто сражался против тебя, говорят, что ты величайший из бойцов. Они были бы рады оставить тебе жизнь и сражаться рядом с тобой, а не против тебя, но старый Ул Вас в такой ярости, что ничто не может удовлетворить его, кроме твоей смерти.

— Можно догадываться, что он не испытывает ко мне добрых чувств, — согласился я.

— Нет, клянусь жизнью. Достаточно уже того, что убежали пленники, но похитить его джэддару... Клянусь жизнью, в этом что-то есть. Говорят, ты до сих пор жив только потому, что он все еще не может придумать смерть, соответствующую твоему преступлению.

— А джэддара? — спросил я. — Что с ней?

— Он держит ее в заключении, она тоже должна умереть. Думаю, что он хочет казнить вас одновременно. Позор убивать такого бойца, как ты, но я уверен, что казнь будет очень интересной. Надеюсь, мне повезет и я увижу ее.

— О, да, — ответил я. — Я тоже надеюсь, что ты развлечешься.

— Все получат удовольствие, кроме тебя и Озары, — заметил он добродушно. Затем выдернул факел и захлопнул дверь. Я слышал, как затихли его шаги.

Добравшись ощупью до еды и питья, я жадно набросился на них: я был ужасно голоден. Затем я задумался: меня заинтересовали балки, находящиеся в двадцати футах от пола. Над ними, казалось, ничего не было, кроме темного свода, так как потолок был, очевидно, намного выше.

Закончив еду, я решил исследовать, что же находится над балками. На Марсе мои земные мускулы позволяли мне прыгать необычайно высоко. Я понимал, конечно, что мои размеры уменьшились, так что относительно всего на Турии я был не больше, чем на Барсуме, но все же я был убежден, что могу прыгнуть гораздо выше любого обитателя Ладана. Меня останавливало одно препятствие — полная темнота. Я не видел балок. Прыгая вверх, я мог стукнуться головой, что было бы очень болезненно, если не смертельно.

Когда вокруг темно, трудно сказать, насколько высоко ты прыгнул, но светлее все равно уже не будет, поэтому мне пришлось положиться на удачу. Вначале я прыгнул невысоко, вытянув руки над головой, потом выше, пока не коснулся балки. Еще раз подпрыгнув, чтобы точно выбрать позицию, я ухватился руками за балку. Подтянувшись, я встал прямо и вытянул руки, но надо мной по-прежнему ничего не было. Тогда я прошел по балке от одной стены до другой, но опять не нашел ничего, что вселяло бы надежду. Было бы самоубийством продолжать исследования, перескакивая с балки на балку, поэтому я снова спрыгнул на пол, потом запрыгнул на другую балку и проделал то же самое с тем же результатом.

Разочарование мое было велико. В ситуации, подобной моей, хватаешься за любую соломинку. Человек связывает с этой соломинкой все свои надежды, свое будущее и саму жизнь, но когда соломинка не выдерживает этого бремени, он погружается в пучину отчаяния. Но я не хотел признавать поражение.

Балки были реальностью; вот они, прямо надо мной. Казалось, само провидение пытается мне помочь.

Я напряг мозг в поисках спасения.

Я был похож на крысу в западне, на загнанную в угол крысу. Мой мозг лихорадочно работал в поисках выхода. Внезапно у меня мелькнула идея, безумная идея, но ничего другого мне не оставалось. Ее осуществление зависело от многого, над чем у меня не было власти. Судьба должна была быть очень добра ко мне, чтобы мой план удался.

Эта мысль появилась у меня в то время, когда я печально сидел на балке. Я немедленно спрыгнул на пол, подошел к двери и прислушался. Не знаю, долго ли я стоял у двери. Когда усталость овладела мной, я лег и уснул, прижавшись ухом к двери.

Наконец я был вознагражден за долгие часы напряженного ожидания. Послышались шаги, потом звон оружия. Звуки становились все громче. Приближался воин.

Я запрыгнул на балку прямо над дверью. Прижавшись, как зверь, караулящий в чаще добычу, я ждал. Шаги замерли возле моей камеры. Я слышал, как щелкнул замок, затем дверь приоткрылась и появилась полоска света. Я видел, как протянулась рука и поставила на пол еду и воду. Потом в камере появился пылающий факел, а за ним и голова человека. Воин осмотрел мое помещение.

— Эй! — крикнул он. — Где ты?

Но это был не тот человек, который приходил в прошлый раз. Я не ответил.

— Клянусь короной джэддака, — пробормотал он удивленно, — неужели этот парень убежал?

Я слышал, как он отсоединил цепь, и мое сердце едва не остановилось. Неужели моя дикая затея осуществится?

Дверь широко отворилась и человек осторожно вошел в камеру. Это был сильный воин. В левой руке он держал факел, в правой — длинный меч. Он двигался осторожно, оглядываясь на каждом шагу. Он все еще был близок к двери. Очень медленно двигался он по камере, что-то бормоча про себя.

Все еще издавая удивленные восклицания, он повернул назад. Он прошел подо мной. В этот момент я прыгнул.

XXIII
ПОТАЙНАЯ ДВЕРЬ

Когда я повалил воина на пол, его крик, эхом отдаваясь в камере и коридоре, казалось, поднял всех воинов замка. Падая, он зацепил факел. Мы боролись в абсолютной темноте. Первой моей задачей было заставить его замолчать, и я это сделал, когда мои пальцы добрались до его горла.

Казалось чудом, что мои мечты об освобождении осуществляются шаг за шагом почти так, как я представлял себе.

Это вселяло в меня надежду, что и дальше судьба будет мне благоприятствовать и я смогу освободиться от когтей Ул Васа.

Воин, с которым я боролся на полу в темной камере замка таридов, был человеком обычной физической силы, и я вскоре одолел его. Возможно, я сделал это быстрее, чем мог бы в другом случае, потому что, схватив его за горло, обещал, что не убью, если он прекратит сопротивляться и не будет кричать.

Для меня время было важнейшим фактором, ведь даже если крик этого человека не привлек внимания его товарищей, то казалось совершенно естественным, что когда он не вернется назад в определенное время, его будут искать. Мне необходимо убежать отсюда, я должен действовать без промедления, поэтому, когда я сделал свое предложение воину и тот мгновенно прекратил сопротивляться, я тут же разжал руки у него на горле. Будучи умным человеком, он понял, что сопротивление бесполезно. Я тут же связал его его же собственной одеждой и сунул ему в рот кляп. Потом отобрал кинжал и, пошарив в темноте, отыскал длинный меч, который он уронил при падении.

— Прощай, мой друг, — сказал я. — Не сокрушайся о своем поражении. Гораздо лучшие бойцы, чем ты, уступали Джону Картеру, принцу Гелиума.

Затем я вышел и закрыл за собой дверь камеры. Коридор был темным. Я мельком видел его лишь в тот момент, когда мне приносили еду. Мне казалось, что он уходит от моей камеры вправо, поэтому я ощупью двинулся в том направлении.

Вероятно, мне следовало идти медленно, ощупывая возможные ответвления, но я этого не сделал. Если крик воина был услышан в замке, будет тревога, а я не желал столкнуться где-нибудь в тупике с отрядом вооруженных людей.

Держась одной рукой за стену, я быстро двигался вперед. Пройдя примерно сотню ярдов, я увидел впереди слабый свет.

Это был не желтоватый свет факела, а рассеянный дневной свет. Яркость его постепенно усиливалась и вскоре я подошел к. подножью лестницы, ведущей наверх, к свету.

Все это время я ничего не слышал, поэтому начал взбираться по лестнице, чувствуя себя более или менее в безопасности. С крайними предосторожностями я поднялся наверх. Здесь было гораздо светлее. Я был в коротком коридоре с дверьми с обеих сторон. Впереди был другой коридор, под прямым углом к первому. Я быстро повернул туда, потому что не мог ясно видеть свой путь: второй коридор был освещен гораздо ярче, чем первый. Я уже поздравлял себя с удачей, когда на повороте столкнулся с кем-то. Это была женщина. Вероятно, она удивилась больше меня и начала кричать.

Я знал, что прежде всего не должен позволить ей поднять тревогу, поэтому схватил ее и зажал рот ладонью. Я столкнулся с ней в тот момент, когда повернул во второй коридор. Он весь был виден, и теперь, заставив женщину замолчать, я заметил, что в дальнем конце показались два воина. Они шли в моем направлении. Очевидно, я поздравлял себя слишком рано.

Не обремененный своей пленницей, я сумел бы найти укромное место или, не найдя его, напасть на воинов из засады и убить обоих раньше, чем они поднимут тревогу, но теперь мои руки были заняты. Одной рукой я держал бьющуюся женщину, другой зажимал ей рот, не давая кричать. Я не мог убить ее, а если бы я ее выпустил, через несколько мгновений она подняла бы на ноги весь замок. Мое положение казалось безнадежным, но я не собирался сдаваться. Я зашел слишком далеко и не мог признать поражения.

Тут я вспомнил о дверях, мимо которых проходил в первом коридоре. Одна из них была лишь в нескольких шагах за мной.

— Тише, я не причиню тебе вреда, — прошептал я.

Я потащил женщину к ближайшей двери. К счастью, она была незакрыта, но что находилось за ней, я не знал. Оставалось одно: бросить в тех, кто окажется в комнате, девушку и бежать навстречу приближающимся воинам. Другими словами, постараться силой выбраться из замка Ул Васа — безумный план, если учесть, что полтысячи воинов преградят мне путь.

Но, войдя в комнату, я увидел, что она пуста. Яркий свет из двух окон заливал ее. Закрыв дверь, я прислушался, прижавшись к ней спиной. Я не смотрел на женщину, которую держал в своих руках, я был слишком занят, вслушиваясь в шаги приближающихся воинов.

Повернут ли они в этот коридор? Войдут ли именно в эту комнату? Очевидно, я бессознательно перестал зажимать рот женщине, она отбросила мою руку и заговорила:

— Джон Картер! — услышал я удивленный возглас. Я взглянул на нее и узнал Улу, рабыню джэддары таридов Озары.

— Ула, — сказал я доверительно, — пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе вред. Я не собираюсь делать ничего плохого, я хочу только бежать. От этого зависит слишком многое, поэтому, если будет необходимо, я вынужден буду нарушить неписаный закон моего народа и убить женщину.

— Не бойся, — сказала она, — я тебя не выдам.

— Ты умная девушка и ценишь свою жизнь.

— Я пообещала не для спасения своей жизни. Я в любом случае не выдала бы тебя.

— Почему? — спросил я. — Ты же мне ничем не обязана...

— Я люблю свою хозяйку Озару, — просто сказала она.

— А как это связано с нею? — спросил я.

— Я не причиню вреда тому, кого любит моя хозяйка.

Конечно, я знал, что Ула идеализирует действительность, давая волю своему воображению, но все это было так далеко от меня сейчас, что я не противоречил ей.

— Где твоя хозяйка?

— Она в этой же башне, закрыта в комнате над этой на следующем этаже. Ул Вас держит ее здесь, пока не подготовится к ее уничтожению. О, спаси ее!

— Как ты узнала мое имя, Ула?

— Мне сказала джэддара, — ответила девушка. — Она постоянно говорила о тебе.

— Ты лучше знакома с замком, чем я. Скажи, есть ли возможность пробраться к джэддаре? Можешь ли ты передать ей весточку? Можем ли мы вывести ее из дворца?

— Нет, — ответила она, — дверь закрыта, и два воина охраняют ее днем и ночью.

Я подошел к окну и выглянул. Никого не было видно. Тогда я высунулся как можно дальше и посмотрел вверх. В пятнадцати футах надо мной было другое окно. Я отступил обратно.

— Ты уверена, что джэддара находится в комнате над этой?

— Да, — ответила она.

— И ты хочешь помочь ей бежать?

— Да, нет ничего, чего бы я для нее не сделала.

— Для чего используется эта комната?

— Сейчас ни для чего, ты же видишь, что здесь все покрыто пылью. Ею не пользуются уже давно.

— Ты думаешь, что сюда никто не зайдет? Я могу дождаться здесь ночи?

— Я уверена в этом, — ответила она. — Сюда заходить незачем.

— Хорошо! — воскликнул я. — Ты действительно хочешь помочь своей хозяйке бежать?

— Всем сердцем! Я не перенесу ее смерти.

— Тогда ты можешь это сделать, — сказал я.

— Как?

— Принеси мне веревку и прочный крюк. Сможешь?

— Длинную веревку?

— Примерно двадцать футов.

— Когда?

— Тогда, когда ты сможешь их принести, но когда не будет опасения, что тебя обнаружат, и желательно до полуночи.

— Принесу, — обещала девушка. — А сейчас я пойду.

Я поверил ей. Другого выхода не было, и я разрешил ей уйти. Когда она ушла, я отыскал тяжелый брус и припер им дверь изнутри, затем сел и стал ждать.

Медленно тянулись долгие часы. Я постоянно спрашивал себя, не напрасно ли я доверился Уле? Что я знаю о ней? Почему она должна помогать мне? Может быть, она уже готовит нападение на меня? Наверное, у нее есть любимый среди воинов, ведь она красива.

Она окажет ему большую услугу, если укажет место моего укрытия и позволит захватить меня и получить награду.

После полудня я услышал в коридоре шаги — это были первые звуки после ухода Улы.

Я был уверен, что идут воины, чтобы захватить меня, и решил, что дорого им это будет стоить. И вот я стоял у двери, держа наготове длинный меч, но шаги стали удаляться; по-видимому, кто-то прошел по направлению к лестнице, по которой я поднялся из темного коридора, ведущего к моей камере.

Вскоре я услышал, что они возвращаются. Возбужденно разговаривали несколько человек, но через толстую дверь я не смог разобрать слов. Когда их шаги стихли, я облегченно вздохнул, моя уверенность в Уле окрепла.

Наступила ночь. Во многих окнах замка засветились огни. Почему не возвращается Ула? Неужели она не нашла крюка и веревку? Или ее задержало что-то?

Вскоре за дверью раздался звук, хотя я не слышал, чтобы кто-то приближался. Было понятно, что нажимают на дверь, пытаясь войти. Я прижал ухо к двери и услышал голос:

— Открой, это я, Ула!

Велико было мое облегчение, когда я открыл дверь и впустил рабыню. В комнате было совсем темно и мы не видели друг друга.

— Ты думал, что я не вернусь, Джон Картер? — спросила она.

— Признаюсь, сомневался, — ответил я. — А ты достала то, что я просил?

— Да, держи.

Я почувствовал в своей руке веревку и крюк.

— Отлично! — воскликнул я, — Может быть, тебе известно что-нибудь, что помогло бы мне и джэддаре бежать?

— Нет, — ответила она, — ничего, что могло бы помочь тебе; наоборот, я узнала такое, что делает для тебя более трудным бегство из замка, если оно вообще возможно, в чем я сомневаюсь.

— Что же это?

— Узнали о твоем побеге из камеры. Воин, который отнес тебе еду, не вернулся. Когда за ним пошли другие, они нашли его в твоей камере связанным и с заткнутым ртом.

— Я слышал, когда они проходили мимо двери после полудня. Странно, что они не обыскали эту комнату.

— Они думают, что ты ушел не в этом направлении, — объяснила девушка. — Они обыскивают сейчас другую часть замка.

— Но, очевидно, они придут и сюда?

— Да, — сказала она, — постепенно они обыщут все комнаты в замке, но на это потребуется много времени.

— Ты хорошо сделала, Ула, предупредив меня, — сказал я. — Мне жаль, что я ничего не могу предложить тебе, кроме своей благодарности.

— Я рада, — ответила она. — Нет ничего, чего бы я ни сделала, чтобы помочь тебе и своей джэддаре.

— Спасибо и на этом, ты больше ничем не можешь помочь. Теперь тебе лучше идти, прежде чем они найдут тебя со мной.

— Ты уверен, что я больше не могу ничего сделать?

— Ничего, Ула.

Я открыл дверь и она вышла.

— Прощай. Удачи тебе, Джон Картер, — прошептала она, когда я закрывал за ней дверь.

Я сразу подошел к окну. Снаружи было очень темно. Я хотел подождать до полуночи, когда замок уснет, чтобы попытаться осуществить свой план спасения Озары, но, узнав, что замок обыскивают, решил действовать немедленно.

Прочно привязав один конец веревки к крюку, я сел на подоконник и высунулся наружу. Зажав веревку в левой руке, которой я держался за раму, я взял в правую руку крюк, свободно Свесив веревку из окна, я примерно оценил расстояние до окна надо мной. Трудно было рассчитывать на удачный бросок из такого положения, поэтому я встал на подоконник. Это на несколько футов приблизило меня к цели и позволило действовать свободнее.

От первого броска очень многое зависело: я боялся, что если промахнусь, то скрежет металлического крюка о стены башни может привлечь внимание стражи.

Несколько минут я стоял, примериваясь к расстоянию и готовясь к броску. Почувствовав, наконец, уверенность, я бросил крюк наверх, пытаясь выполнить бросок с наиболее возможной точностью.

Я не видел подоконника над собой, так как из комнаты падал лишь слабый свет. Я видел только, как блеснул в этом свете крюк, слышал, как он с металлическим лязгом ударился о подоконник, потом я потянул за веревку. Крюк зацепился.

Я сильнее потянул за веревку. Крюк по-прежнему держался. Я еще немного подождал, проверяя, не привлек ли я внимания Озары или еще кого-нибудь в комнате. Ничто не нарушало молчания, и я повис в темноте над землей.

Поднимался я очень осторожно, так как не знал, насколько прочно держится крюк в подоконнике. Расстояние было небольшое, но, казалось, прошла вечность, прежде чем мои руки коснулись подоконника.

Вначале я дотянулся до него пальцами одной руки, потом подтянулся и схватился другой рукой. Я медленно поднялся, пока мои глаза не оказались на уровне подоконника. Передо мной была тускло освещенная комната, по-видимому, пустая. Я подтянулся выше и оперся о подоконник коленом, по-прежнему стараясь не выдергивать крюк.

Когда наконец я влез в комнату, втащив за собой крюк, чтобы он не упал к основанию башни, я увидел, что комната не пуста. С постели в противоположном углу встала женщина. Она смотрела на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Это была Озара. Я подумал, что она закричит.

Поднеся палец к губам, я предупредил:

— Тише, Озара! Я пришел спасти тебя!

— Джон Картер!

Она выдохнула мое имя так тихо, что его нельзя было услышать за дверью. Потом подошла и обвила руками мою шею.

— Идем, — сказал я, — нам нужно немедленно уходить. Не разговаривай, нас могут услышать.

Подведя ее к окну, я обвязал веревку вокруг ее талии.

— Я спущу тебя в окно комнаты внизу, — прошептал я. — Как только окажешься внутри, отвяжи веревку.

Она кивнула и я начал спускать ее. Веревка вскоре ослабла, и я понял, что Озара достигла подоконника. Я подождал, пока она отвяжет веревку, затем закрепил крюк в подоконнике, и быстро спустился. Я не хотел оставлять крюк и веревку, так как они сразу указали бы на помещение внизу, где мы находились, а я не знал, долго ли нам придется скрываться здесь.

Мягко, как только было возможно, я высвободил крюк и подхватил его, прежде чем он ударился о стену башни. Когда я проник в комнату, Озара подошла ко мне и положила руки мне на грудь. Она дрожала, дрожал и ее голос, когда она заговорила:

— Я так удивилась, увидев тебя, Джон Картер, — сказала она. — Я думала, что ты уже мертв. Я видела, как ты упал, а Ул Вас сказал мне, что тебя убили. Какая ужасная рана! Не понимаю, как ты оправился. Когда я увидела тебя в комнате наверху, с засохшей кровью на теле и на голове, я подумала, что это ожил мертвец.

— Я и не подумал о том, какое зрелище представляю собой, — сказал я. — У меня не было возможности даже обмыть кровь с тех пор, как я был ранен. Мне приносили немного воды, ее хватало только для питья. Но меня это не беспокоило, я вполне оправился: рана поверхностная.

— Я так испугалась за тебя, — сказала она, — а ведь ты рисковал ради меня, хотя мог бы спастись вместе со своими друзьями.

— Ты думаешь, они благополучно улетели?

— Да, — ответила она. — И Ул Вас ужасно рассердился из-за этого. Он уничтожит тебя и меня, если мы не сбежим.

— Ты знаешь какой-нибудь другой выход из замка?

— Есть потайная дверь, о которой знают только Ул Вас и два его верных раба, — ответила она. — Ул Вас думает, что только они знают о ней, но об этом знаю и я. Она ведет к берегу реки в том месте, где река подходит к замку. Ул Васа не любят его люди. В замке множество заговоров и интриг, заговорщики хотели бы низвергнуть Ул Васа и посадить на трон нового джэддака. Некоторые из его врагов так могущественны, что Ул Вас не осмеливается уничтожить их открыто. Их он убивает тайно, затем сам и его два верных раба оттаскивают тела к потайной двери и бросают в реку. Однажды, заподозрив нечто в этом роде, я последовала за ним, думая, что выведаю путь для бегства и возвращения в свою родную Домнию, но когда увидела, куда ведет ход, испугалась. Я не осмелилась прыгнуть в реку, и даже если бы я это сделала, меня бы это не спасло: ужасный лес простирался вдали. Не знаю, Джон Картер, что лучше: входить в него или остаться здесь.

— Оставшись здесь, Озара, мы встретим смерть. В реке или в лесу будет, по крайней мере, шанс. Часто дикие звери менее жестоки, чем люди.

— Я знаю это, но и в лесу есть люди, ужасные люди.

— Тем не менее мы должны использовать этот шанс, Озара. Ты пойдешь со мной?

— Куда бы ты ни взял меня, Джон Картер, какая бы судьба нас не ожидала, я буду счастлива, пока я с тобой. Я очень сердилась, когда узнала, что ты любишь женщину Барсума, но теперь ее нет и ты будешь мой.

— Но она — моя жена, Озара!

— Ты любишь ее?

— Конечно.

— Хорошо, но ее нет и ты мой.

У меня не было желания препираться по такому поводу. Было очевидно, что Озара своенравна, что она всегда поступала по-своему, получала все, что хотела. В другой раз, если мы будем живы, я приведу ее в чувство, но сейчас нужно бежать.

— Как добраться до потайной двери? — спросил я. — Ты знаешь дорогу?

— Да, — ответила джэддара. — Идем со мной.

Мы вышли в коридор. Было очень темно, и мы ощупью добрались до лестницы, по которой я поднимался днем. Когда она начала спускаться, я спросил:

— Ты уверена, что мы идем правильным путем? Лестница ведет к камере, в которую я был заключен.

— Да, — ответила она, — но она же ведет и в отдаленную часть замка, близкую к реке, где мы найдем потайную дверь.

Я надеялся, что она знает, о чем говорит, и двинулся за ней вниз по лестнице. Когда я проходил по коридору раньше, я руководствовался тем, что прижимал правую руку к стене. Теперь Озара двигалась вдоль противоположной стены. Пройдя немного, мы свернули в коридор, о существовании которого я и не подозревал, потому что шел тогда вдоль противоположной стены. Мы долго шли по новому коридору и наконец по винтовой лестнице поднялись на второй этаж.

Здесь мы оказались в освещенном коридоре.

— Если мы дойдем до противоположного конца и нас не обнаружат, — прошептала она, — мы будем в безопасности. В дальнем конце есть дверь, за которой потайной ход, кончающийся над рекой.

Мы прислушались.

— Я ничего не слышу, — сказала она.

— Я тоже.

Когда мы двинулись по длинному коридору, я заметил, что в него с обеих сторон выходят двери, но, приближаясь к каждой из них, я с облегчением убеждался в том, что они закрыты. Мы уже прошли половину пути, когда мое внимание привлек слабый шум сзади.

Обернувшись, я увидел двух человек, вышедших из комнаты, мимо которой мы недавно прошли. Они пошли по другому коридору. Я уже было облегченно вздохнул, когда вслед за ними из комнаты вышел третий. Этот, по какой-то превратности судьбы, посмотрел в нашу сторону. Он издал возглас изумления.

— Джэддара и черноволосый! — крикнул он. Немедленно все трое повернулись и побежали к нам. Отступление перед лицом врага плохо отражается на моем самочувствии, но теперь выбора не было, потому что остановиться и принять бой означало быть уничтоженным, поэтому мы с Озарой побежали.

Трое преследователей кричали изо всех сил, призывая на помощь.

Что-то заставило меня выхватить меч, и хорошо, что я сделал это. Когда мы приблизились к следующей двери, оттуда вышел воин, привлеченный шумом в коридоре. Не останавливаясь, я взмахнул мечом и расколол ему череп.

Теперь мы были у двери и Озара искала секретный механизм, открывавший дверь. Воины быстро приближались.

— Не торопись, Озара, — успокаивал я ее. Я знал, что, нервничая, она может еще больше задержать нас.

— Я вся дрожу, — сказала она. — Они добегут до нас раньше, чем я открою дверь.

— Об этом не беспокойся, — ответил я, — я задержу их, пока ты будешь открывать.

Воины были уже близко. Я узнал офицеров гвардии джэддака, потому что одежда на них была такая же, как у Замака, и я решил, как оказалось, правильно, что они хорошие бойцы.

Передний был слишком стремителен. Он бросился на меня, думая сразить первым же ударом, что не свидетельствовало о его мудрости. Я пронзил его сердце. Когда он упал, на меня напали остальные и действовали более осторожно. И хотя их было двое и они наносили удары, пытаясь достать меня, мой меч, быстрый как мысль, образовал вокруг меня стальную защитную сеть.

Но защита сама по себе не отвечает моим планам. Если я только буду защищаться, они могут продержать меня здесь до прихода подкрепления и тогда я буду побежден количеством.

В этот момент, отражая удар, мой меч уколол одного из противников в грудь. Он невольно отшатнулся, и я тут же повернулся к его товарищу и разрубил ему плечо.

Ни одна из этих ран не была смертельной, но натиск противников ослаб. Озара все еще возилась с дверью. Наше положение стало бы неприятным, если бы она не сумела открыть ее, потому что теперь в дальнем конце коридора я увидел направлявшийся к нам отряд воинов, но я не торопил ее, боясь, что, волнуясь, она вообще не сумеет открыть дверь.

Двое раненых теперь снова наседали на меня. Они были храбрыми воинами и опытными бойцами. Приятно сражаться против таких, хотя и жаль, что приходится их убивать.

И тут я услышал радостный крик Озары:

— Готово, Джон Картер! Идем быстрее!

Но воины нападали на меня так яростно, что я не мог повиноваться ей. Задержали они меня всего на мгновение. Я продолжал схватку с такой яростью и быстротой, каких они, вероятно, не встречали раньше. Страшный удар уложил одного, и когда он упал, я ударил второго в грудь.

Отряд пробежал уже половину коридора, и я поторопился вслед за Озарой и закрыл за собой дверь. Мы снова оказались в полной темноте.

— Быстрее! — закричала Озара. — Поворот направо — и мы у выхода!

Мы побежали. Я слышал, что дверь за нами открылась, и знал, что преследователи уже в потайном ходу. Их было не менее двадцати. Вдруг я наскочил на Озару. Мы пришли к концу прохода и она стояла у двери. Эту дверь она открыла быстрее. Я увидел под собой темные воды реки. На противоположном берегу смутно вырисовывался лес.

Какой холодной и чужой выглядела река! Какие тайны, какие опасности, какие ужасы ждали нас в ее зловещих водах? Но эта мысль лишь смутно промелькнула в моем мозгу. Воины, которые схватят нас и уведут на смерть, были почти рядом. Взяв Озару за руку, я прыгнул, увлекая ее за собой.


XXIV
НАЗАД НА БАРСУМ

Темные воды сомкнулись над нашими головами и завихрились вокруг нас, когда я вынырнул на поверхность. Таким же темным и угрожающим был лес. Даже шум ветра казался зловещим предупреждением, грозным и пугающим. В дверях воины выкрикивали проклятия.

Я поплыл к противоположному берегу, держа Озару одной рукой и следя, чтобы ее лицо находилось над водой. Она лежала безжизненно. Я подумал, что она потеряла сознание и не удивился этому, потому что даже сильная женщина может не выдержать того, что она перенесла за последние два дня. Но когда мы достигли противоположного берега, она взобралась на него совершенно самостоятельно.

— Я думал, что ты в обмороке, — заметил я. — Ты лежала так спокойно...

— Я не умею плавать, — ответила она, — но понимала, что если бы я билась, тебе было бы труднее.

Это было даже больше для бывшей джэддары таридов, чем я мог ожидать.

— Что мы теперь будем делать, Джон Картер? — спросила она. Зубы ее стучали от холода и от страха. Она казалась очень несчастной.

— Ты замерзла, — сказал я. — Если я найду что-нибудь сухое, мы разожжем костер.

— Мне немного холодно, — сказала она, — но это ничего. Я ужасно боюсь.

— Но чего тебе теперь бояться, Озара? Ты думаешь, что Ул Вас пошлет за нами людей?

— Нет, не этого, — ответила она. — Он не сможет послать людей в лес ночью, и даже днем они будут колебаться, прежде чем перейдут на этот берег реки. Завтра он будет знать, что незачем посылать за нами людей, потому что завтра мы будем мертвы.

— Почему ты так говоришь?

— Звери, — сказала она, — которые охотятся в лесу ночью... Мы не сможем спастись от них.

— Но ты добровольно пришла сюда.

— Ул Вас пытал бы нас, — ответила она, — звери же более милосердны. Слушай! Теперь ты слышишь?

В отдалении я услышал ворчание и потом ужасный рев.

— Они далеко от нас, — успокоил я ее.

— Они придут, — уверенно сказала она.

— Тогда я лучше разожгу костер, и это удержит их на расстоянии.

— Ты так думаешь?

— Надеюсь.

Я знал, что в любом лесу должны быть сухие ветки и, хотя было совершенно темно, принялся отыскивать их. Скоро я собрал небольшую охапку и добавил сухих листьев.

Тариды не отобрали у меня моей сумки, висящей на поясе, в ней все еще находились обычные марсианские принадлежности для добывания огня.

— Ты сказала, что тариды будут колебаться, войти ли им в лес на этой стороне реки даже днем, — заметил я. Я сложил сухие листья, при помощи которых надеялся разжечь костер. — А почему?

— Из-за мазен, — ответила она. — Они часто приходят к реке в больших количествах, охотясь за таридами. Горе тариду, которого они застанут за стенами замка. Однако они редко перебираются на противоположный берег реки.

— Но почему они нападают на таридов? — спросил я. — Чего они от них хотят?

— Пищи, — ответила Озара.

— Неужели мазены едят человеческое мясо?

— Да, оно им очень нравится.

Мне удалось поджечь листья, и теперь я подкладывал в только что разожженный костер маленькие веточки.

— Но я находился долгое время в заключении с одним мазеной, — сказал я, — он показался мне очень дружелюбным.

— При таких обстоятельствах он, конечно, не мог тебя съесть и мог быть даже дружелюбным, — согласилась она, — но если ты встретишь его в лесу с его сородичами, ты увидишь, что он совсем другой. Это же хищные звери, как и все остальные населяющие лес создания.

Костер разгорелся. Он освещал лес, поверхность реки и даже замок за ней.

Когда он осветил нас, раздался крик таридов с того берега, предвещавших нашу скорую смерть.

После холодной воды и сырости ночного леса тепло огня было приятным. Озара подошла ближе к костру. Внезапно она напряглась, в глазах блеснул страх.

— Смотри! — прошептала она.

Я повернулся, куда она указывала. Из густой тени сверкали два глаза.

— Они пришли! — сказала Озара.

Я подобрал в костре горящую ветвь и тут же бросил ее в пришельца. Послышался кровожадный рев и глаза исчезли. Девушка снова задрожала. Она бросала по сторонам испуганные взгляды.

— Вот другой! — воскликнула она. — И там, и там!

Я заметил в тени очертания большого тела. Повернувшись, я повсюду увидел сверкающие глаза. Я швырнул еще несколько ветвей, глаза исчезли и почти немедленно появились вновь, причем каждый раз они становились ближе. Теперь звери ревели, ворчали и выли не переставая.

Я понял, что костер задержит их ненадолго, так как у меня было мало дров. Что-то нужно было делать. Я осмотрелся в поисках выхода и обнаружил недалеко от нас дерево.

Похоже было, что я смогу легко на него взобраться. Только дерево мало что могло дать нам. Я был убежден, что звери бросятся на нас, когда мы начнем на него взбираться. Я взял из костра две ветки и протянул их Озаре, потом взял две для себя.

— Что мы будем делать? — спросила она.

— Попробуем взобраться на дерево, — ответил я. — Может, некоторые из этих зверей и лазают по деревьям, но у нас все же будет шанс. Те, которых я видел, слишком велики и тяжелы. Мы медленно пойдем к дереву и, когда будем рядом с ним, швыряй ветки в ближайшего зверя и начинай взбираться. А когда ты будешь недосягаема для них, я последую за тобой.

Мы медленно прошли от костра к дереву, размахивая пылающими ветками. Здесь Озара сделала, как я говорил. Когда она была высоко, я взял одну ветку в зубы, швырнул вторую и начал взбираться. Звери напали почти немедленно, но я уже добрался до безопасного места; хотя дым ел мне глаза, искры обжигали обнаженную кожу, я был счастлив, что нам удалось спастись. Но я не знал, какие хищники могут скрываться в ветвях дерева.

Я немедленно осмотрел дерево, взбираясь на самые высокие ветви, которые могли выдержать мой вес. При свете горящей ветви я обнаружил, что там никого нет. Высоко в ветвях было огромное гнездо, тщательно сплетенное из ветвей и травы. Я уже хотел окликнуть Озару, когда увидел ее перед собой.

Заметив гнездо, она сказала, что оно, вероятно, построено мазенами для временного использования при набегах на эту часть леса. Это была счастливая находка, потому что она давала возможность удобно провести остальную часть ночи. Вначале мы не могли привыкнуть к реву зверей вокруг, но наконец нам удалось уснуть.

Когда утром мы проснулись, звери исчезли. Озара сказала, что ее страна, Домния, лежит в горах, возвышающихся за лесом, и что туда можно добраться, если идти вдоль реки, потом, на значительном расстоянии от замка таридов, повернуть вверх по притоку, исток которой находится в Домнии.

Наиболее значительным событием двух последующих дней было то, что мы остались живы. Пищи было достаточно. Поскольку мы шли вдоль реки, мы не страдали от жажды, но днем и ночью нас постоянно подстерегали хищники. Нам обычно удавалось спасаться, взбираясь на деревья, но мазены на нас нападали внезапно, и я был вынужден защищаться мечом, который здесь оказался не совсем подходящим оружием. Тем не менее во всех трех случаях мне удалось убить нападающих, хотя я убежден, что мне просто везло.

Теперь у Озары было приподнятое настроение. Оставаясь в живых так долго, она стала надеяться, что сможет добраться до Домнии, хотя вначале была уверена, что не проживет и ночи. Она оказалась хорошим товарищем и была постоянно весела, особенно на третье утро, когда мы уже проделали значительную часть пути.

Лес казался необычайно спокойным, весь день мы не встречали опасных зверей, и вдруг вокруг нас раздался хор ужасных голосов, одновременно из листвы деревьев на нас спрыгнули десять или больше существ. Счастливый смех замер на губах Озары.

— Мазены! — закричала она.

Окружив нас и пытаясь приблизиться, они перестали кричать и перешли на фырканье и мяуканье. Это казалось мне гораздо более угрожающим. Я решил, что мы им дорого обойдемся, хотя понимал, что они все равно захватят нас. Я видел, как сражался Умка, и знал, чего можно ожидать. Хотя они подошли ко мне близко с одной стороны, нападать они не торопились. Приближаясь с этой стороны, они заставили меня отступать в другую, но я не понимал зачем, пока не догадался, что они заставили меня двигаться туда, куда им было нужно. Но было уже поздно.

Вскоре я оказался под большой ветвью дерева, откуда на меня спрыгнул мазена и свалил на землю. Тут же на меня прыгнули еще несколько, а остальные схватили Озару. Они обезоружили меня прежде, чем я успел нанести удар.

Теперь они фыркали вокруг меня, казалось, о чем-то споря, но я не понимал их языка. Вскоре они двинулись вниз по реке, таща нас за собой. Примерно через час мы пришли в район леса, где был убран весь подлесок. Почва под ногами была как газон. Ветви деревьев на значительной высоте были срезаны.

Когда мы достигли края этого похожего на парк участка леса, наши захватчики подняли громкий крик, ответом на который был такой же крик с деревьев. Нас подтащили к подножию большого дерева, на которое, как кошки, вскарабкались несколько мазен. Затем предстояло поднять нас, и это вызвало у мазен большие затруднения.

Ствол дерева был так толст, что обычный человек не мог обхватить его, а ветви срезаны много выше нашего роста. Я легко взобрался бы, но, конечно, не сказал им об этом. Озара же никогда не смогла бы подняться одна.

После продолжительного фырканья и мяуканья сверху спустили мягкую лиану. Один из мазен на земле обхватил одной рукой Озару за талию, другой схватился за лиану, помогая себе обеими ногами. Наверху принялись тащить этот лифт, пока они не оказались на крепких ветках.

Таким же образом подняли и меня, а выше взбираться оказалось легко. Мы поднялись на несколько футов и оказались на грубом настиле, на котором находился один из странных древесных домов мазен.

Теперь я видел повсюду такие же хижины. Я видел также, что между деревьями проложены переходы из лиан, по которым мазены могли перебираться от одной хижины к другой.

Дом, в который нас ввели, был самым большим и легко вместил не только двадцать поймавших нас мазен, но и еще пятьдесят, которые прибыли вскоре. Мазены уселись на корточки, глядя на старого самца, сидевшего в дальнем углу, и я решил, что это их король. Последовал обмен фырканьем и мяуканьем, и мне это в конце концов надоело.

Вспомнив, что Умка говорил на языке таридов, я подумал, что его могут знать и другие. Я решил к ним обратиться, надеясь, что они меня поймут.

— Почему вы захватили нас? — спросил я. — Мы не враги. Мы сбежали от таридов. Они хотели нас убить. Кто-нибудь понял, что я сказал?

— Я понял, — ответил тот, кого я считал королем, — я понял твои слова, но доводы твои бессмысленны. Уходя из своих домов в лес, мы не собираемся никому причинять вреда, но это не спасает нас от хищников, которые питаются мясом своих жертв. Мало доводов против ворчания в животе.

— Вы хотите нас съесть? — спросил я.

— Конечно.

Озара прижалась ко мне.

— Это конец, — сказала она, — и какой ужасный конец! Побег от Ул Васа не привел нас к добру.

— Мы получили три дня свободы, которых иначе у нас не было бы, — напомнил я, — и к тому же мы все равно должны были умереть.

Король мазен заговорил со своими людьми на своем языке и после громкого фырканья и мяуканья нас потащили к выходу. В это время вошел еще один мазена и остановился у входа рядом с нами.

— Умка! — позвал я.

— Джон Картер! — воскликнул он. — Что делаешь здесь ты и джэддара таридов?

— Мы бежали от Ул Васа, и теперь нас хотят съесть, — объяснил я.

Умка заговорил с людьми, которые тащили нас, и с королем мазен, с которыми разговаривал несколько минут. Когда он закончил, разгорелась дискуссия. Наконец Умка повернулся ко мне.

— Ты свободен, — сказал он, — за то, что сделал для меня. Но ты должен немедленно покинуть нашу страну.

— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, — ответил я.

— Несколько наших пойдут с тобой, чтобы никто больше не нападал на тебя, пока ты находишься на территории мазен.

После того, как мы выступили со своим эскортом, я попросил Умку рассказать, что ему известно о моих друзьях.

— Покинув замок таридов, — рассказал он, — мы долго плыли в воздухе. Они хотели последовать за человеком, который забрал женщину в другой корабль, но не знали, где его искать. Сегодня я взглянул вниз и увидел, что мы плывем над землей мазен. Я попросил их опуститься. Они сделали это и теперь все еще находятся поблизости, так как хотели набрать свежей воды, фруктов и поохотиться.

По его словам, место посадки находилось недалеко и, в ответ на мою просьбу, он повел нас к тому месту. Когда мы приблизились к нему, сердца наши почти остановились. Для меня и Озары сейчас решалось дело жизни или смерти. И тогда мы увидели наш корабль, лежавший на небольшой поляне среди деревьев. Умка решил, что ему и его товарищам лучше не приближаться к кораблю, так как он не был уверен, что сумеет их остановить: ведь сохранить жизнь других они не обещали. Мы поблагодарили его и распрощались. Он и его дикие спутники исчезли в лесу.

Никто на корабле не заметил нашего приближения и мы были уже совсем близко, когда они увидели нас. Даже Ур Джан был рад видеть меня. Убийца из Зоданги был рассержен на Гар Нала, так как тот нарушил клятву, и теперь, к моему изумлению, бросил свой меч к моим ногам и поклялся мне в вечной верности.

— Никогда в жизни, — сказал он, — не сражался я рядом с таким бойцом и никогда в жизни не поверну против него свой меч.

Я принял его на службу и затем спросил, как они могли управлять кораблем и привести его сюда.

— Только Занда знала о механизмах корабля и как им управлять, — объяснил Джат Ор. — И после небольшого эксперимента она поняла, что может это сделать.

Он гордо смотрел на нее, и мне многое рассказала улыбка, которой они обменялись.

— Это не худший из твоих экспериментов, Занда, — сказал я. — Ты кажешься мне очень счастливой.

— Я очень счастлива, Вандор, — ответила она, — счастливей чем была когда-нибудь в жизни.

Она подчеркнула имя «Вандор» и мне показалось, что я вижу ее лукавую улыбку.

— Твое счастье так велико, — сказал я, — что заставило тебя забыть свою клятву убить Джона Картера?

Она с улыбкой ответила:

— Я не знаю никого по имени Джон Картер.

Джат Ор и Ур Джан рассмеялись, но я видел, что Озара не понимает, что происходит.

— Надеюсь, ради его блага, что ты никогда не встретишь его Занда, — сказал я, — потому что он мне нравится, и я не хотел бы видеть его убитым.

— И я тоже, — сказала она, — потому что теперь я знаю что он самый смелый боец и лучший друг в мире, возможно, за одним исключением, — добавила она, бросив взгляд на Джат Ора.

Мы обсудили наше положение и постарались составить план на будущее. Мы решили принять предложение Озары, отправиться в Домнию и воспользоваться помощью ее отца.

— Оттуда, — сказала она, — мы лучше сможем организовать поиски Гар Нала и Деи Торис.

Не буду занимать ваше время описанием путешествия в страну Озары, приема, оказанного нам ее отцом, и странным видом этого турианского города.

Отец Озары был джэддаком Домнии, могущественным человеком с прочными связями в других городах спутника. Его агенты находились во всех соседних странах.

Не потребовалось много времени, чтобы он получил известие о странном предмете, который летел по небу, приземлился и был захвачен в стране Омбре. В нем находились мужчина и женщина. Домнианцы точно указали, как достичь Омбры, взяв с нас обещание вернуться, и пожелали доброго пути.

Расставание с Озарой было болезненным. Она откровенно призналась, что любит меня, но вынуждена примириться с фактом, что мое сердце принадлежит другой.

Она проявила исключительную силу характера и пожелала мне на прощанье, чтобы я нашел мою принцессу и обрел счастье, которое заслужил.

Когда наш корабль поднялся над Домнией, мое сердце наполнилось радостью, так велика была моя уверенность, что вскоре я увижусь с моей несравненной Деей Торис. Я был уверен в успехе, потому что отец Озары рассказал мне о характере джэддака Омбры. Он был отъявленный трус, и простая демонстрация силы поставит его на колени и заставит просить мира. А мы могли продемонстрировать им такое, чего жители Турии никогда не забудут, ибо они были с этим не знакомы.

Я предложил лететь низко, требуя возвратить нам Дею Торис и Гар Нала, вместо того чтобы отдаваться в руки омбранцев.

Если они откажутся, я предлагал продемонстрировать им эффективность оружия Барсума при помощи орудий, находящихся на корабле. Я был убежден, что это заставило бы джэддака сдаться, и надеялся организовать это без ненужных жертв.

Мы все были веселы, направляясь к Омбре.

Джат Ор и Занда говорили о своем доме, который они оборудуют в Гелиуме, а Ур Джан мечтал о положении, которое он займет в моей свите, и честной жизни.

Вскоре Занда обратила мое внимание на то, что мы набрали слишком большую высоту и что она чувствует головокружение. Почти тут же я почувствовал сильную слабость, а Ур Джан упал без сознания.

В сопровождении Джат Ора я с трудом добрался до контрольной рубки. Взгляд на приборы показал, что мы находимся на ужасной высоте. Я немедленно приказал отрегулировать подачу кислорода и опуститься ниже к поверхности спутника.

Мозг повиновался моему приказанию и увеличил подачу кислорода, но продолжал подниматься и вскоре вышел за пределы влияния спутника.

Турия быстро уменьшалась, и я понял, что мы летим с огромной скоростью, гораздо большей, чем я приказывал. Было очевидно, что механический мозг вышел из-под моего контроля. Я больше ничего не мог сделать, поэтому вернулся в каюту. Здесь я обнаружил, что Занда и Ур Джан уже пришли в себя, так как подача кислорода была отрегулирована. Я сказал им, что корабль летит в космосе и что наша дальнейшая судьба неизвестна.

Мои надежды, такие светлые, теперь рухнули. Чем дальше улетали мы от Турии, тем сильнее становилась моя боль, хотя я и скрывал ее от товарищей.

Наконец стало очевидным, что мы направляемся к Барсуму, и в наших сердцах зажглась надежда.

Когда мы подлетели ближе к поверхности планеты, я обнаружил, что корабль повинуется чьим-то командам. Я гадал, не стал ли мозг мыслить самостоятельно, потому что в полете его не контролировали ни я, ни мои товарищи.

Была очень темная ночь. Корабль приближался к большому городу. Я увидел впереди огни, а подлетев ближе, узнал Зодангу. Как бы ведомый человеческими руками, корабль тихо скользнул над западной стеной большого города, опустился над темной улицей и двинулся к неизвестной цели. Но цель недолго оставалась неизвестной. Вскоре я узнал этот район. Мы двигались очень медленно. Занда находилась рядом со мной в контрольной рубке, глядя через иллюминатор.

— Это дом Фал Сиваса! — воскликнула она.

Я тоже узнал его. Прямо перед нами я увидел большие открытые двери ангара.

С идеальной точностью корабль медленно развернулся, пока его корма не оказалась направленной к двери. Тогда он вплыл в ангар и опустился на леса.

По моей команде дверь отворилась и веревочная лестница скользнула на пол.

Мгновение спустя я уже искал Фал Сиваса, чтобы потребовать от него объяснений. Ур Джан и Джат Ор сопровождали меня с обнаженными мечами, следом шла Занда.

Я направился к спальне Фал Сиваса. Она была пуста, но я увидел прикрепленную у двери записку. Она была адресована мне. Я прочел:

«От Фал Сиваса из Зоданги Джону Картеру из Гелиума. Да будет тебе известно, что ты предал меня. Ты украл мой корабль. Ты думал, что твой слабый мозг сильнее мозга великого Сиваса.

Хорошо, Джон Картер, это будет дуэль разумов — мой против твоего. Посмотрим, кто выиграет. Я вызываю корабль.

Я приказываю ему вернуться, где бы он ни был, на полной скорости. Ничей приказ не может изменить его курса, я приказываю ему вернуться в ангар и оставаться там, пока он не получит других приказаний.

Я мог бы разбить корабль на куски о землю и тем самым уничтожить тебя, но тогда бы не мог порадоваться твоему поражению, как это делаю сейчас. Не ищи меня. Я спрячусь там, где ты никогда не найдешь меня. Это все».

Угрюмое злорадство этой записки исключало всякую надежду. Я был уничтожен.

Молча протянув ее Джат Ору, я попросил громко прочесть остальным. Когда он закончил, Ур Джан выхватил свой меч и протянул его мне рукоятью вперед.

— Я причина всего горя, — сказал он. — Моя жизнь принадлежит тебе. Возьми ее.

Я покачал головой и убрал его руку.

— Ты не знал, что делал, Ур Джан.

— Может быть, это еще не конец, — сказала Занда. — Фал Сивас не может спрятаться так, чтобы решительные люди не нашли его.

— Давайте посвятим наши жизни этой цели, — предложил Джат Ор.

И здесь, в доме Фал Сиваса, мы поклялись отыскать его. Когда мы вышли в коридор, я увидел приближающегося человека. Он на цыпочках шел в нашем направлении, но не видел меня, потому что осторожно оглядывался через плечо.

Неожиданно он повернулся ко мне лицом и мы оба вскрикнули от удивления. Это был Рапас Ульсио.

Увидев меня и Ур Джана, стоявших рядом, Крыса смертельно побледнел. Он дернулся, как бы собираясь убежать, но потом передумал и медленно повернулся к нам лицом, словно загипнотизированный. Когда мы подошли к нему, он глупо ухмыльнулся.

— А, Вандор, — сказал он. — Вот это встреча. Я рад тебя видеть.

— Да, я думаю, что тебе есть чему радоваться, — ответил я. — Что ты делаешь в этом доме?

— Я пришел повидаться с Фал Сивасом.

— Ты ожидал встретить его здесь? — спросил Ур Джан.

— Да, — ответил Рапас.

— Тогда почему ты шел на цыпочках? — заинтересовался убийца. — Ты лжешь, Рапас. Ты знал, что Фал Сиваса здесь нет, иначе ты не осмелился бы прийти сюда.

Ур Джан сделал шаг вперед и схватил Рапаса за горло.

— Послушай ты, Крыса! — закричал он. — Ты знаешь, где Фал Сивас. Говори, или я оторву твою голову!

— Не нужно! Мне больно! Ты убьешь меня!

— А вот это и в самом деле правда, — сказал убийца. — Теперь быстро говори: где Фал Сивас?

— Если я скажу, ты обещаешь не убивать меня?

— Мы обещаем тебе больше, — сказал я. — Скажи, где Фал Сивас, я дам тебе столько сокровищ, сколько весишь ты сам.

— Говори! — сказал Ур Джан, тряся Рапаса.

— Фал Сивас в доме Гар Нала, — прошептал тот, — но не говорите ему, что это я сказал вам, а то он убьет меня.

Я не решался освободить Рапаса, боясь, что он предаст нас, к тому же он обещал провести нас в дом Гар Нала и указать комнату, где можно найти Фал Сиваса. Было непонятно, что может делать Фал Сивас в доме Гар Нала.

Может, он пришел туда в отсутствие хозяина, чтобы похитить его секреты? Я не стал спрашивать об этом Рапаса. Было достаточно того, что я найду Фал Сиваса там.

Была половина восьмой зоды, или около полуночи по земному времени, когда мы достигли дома Гар Нала. Рапас провел нас на третий этаж. Мы двигались молча и наконец наш проводник остановился перед дверью.

— Он здесь.

— Открой дверь, — приказал я.

Рапас попытался, но она была заперта. Ур Джан отодвинул его в сторону и выбил дверь плечом. Я ворвался в комнату и увидел сидевших за столом Фал Сиваса и Гар Нала, который, по моей информации, должен был быть в плену в городе Омбра на Турии.

Эти двое вскочили на ноги, их злые лица исказились удивлением и ужасом. Я успел схватить Гар Нала до того, как он извлек меч. Ур Джан скрутил руки Фал Сивасу, намереваясь убить его, но я запретил. Все, чего я хотел — это узнать о судьбе Деи Торис, а один из этих двоих знал правду. Они не должны были умереть, пока не скажут ее.

— Что ты здесь делаешь, Гар Нал? — спросил я. — Я считал тебя пленником в Омбре.

— Я бежал, — ответил он.

— Ты знаешь, где моя принцесса?

— Да.

— Где?

Он бросил на меня злобный взгляд.

— Ты хочешь знать? — спросил он и усмехнулся. — Ты думаешь, что Гар Нал дурак и скажет тебе? Нет, пока я знаю, где она, ты не посмеешь убить меня.

— Я вытрясу из него правду! — прорычал Ур Джан. — Эй, Рапас, нагрей мой кинжал докрасна!

Но Рапаса не было. Рапас убежал.

— Что ж, — сказал Ур Джан, — я могу накалить его и сам, но сначала позволь мне убить Фал Сиваса.

— Нет, — закричал старый изобретатель. — Я не крал принцессу Гелиума! Это все Гар Нал!

Тут они начали обвинять друг друга, и я услышал, что после возвращения Гар Нала с Турии эти два подлеца заключили перемирие и объединили свои силы из страха передо мной. Гар Нал спрятал Фал Сиваса, в обмен Фал Сивас раскрыл ему секрет механического мозга.

Они были уверены, что последним местом в мире, где я стану искать Фал Сиваса, будет дом Гар Нала. Гар Нал приказал слугам говорить, что он не вернулся из путешествия с Ур Джаном. Этой ночью они планировали покинуть дом и спрятаться в другом надежном убежище.

Но меня не интересовали ни они, ни их планы. Я хотел знать только одно — что с Деей Торис!

— Где моя принцесса, Гар Нал? — спросил я. — Скажи мне и я сохраню тебе жизнь.

— Она еще в Омбре, — ответил он.

Тогда я повернулся к Фал Сивасу.

— Это твой смертный приговор, Фал Сивас.

— Почему? — спросил он. — При чем здесь я?

— Ты мешаешь мне управлять твоим кораблем, а только с его помощью я могу достичь Омбры.

Ур Джан поднял свой меч, чтобы раскроить череп Фал Сиваса, но трус упал на колени и взмолился о пощаде.

— Пощади меня, — кричал он, — и я верну тебе корабль!

— Я не верю тебе, — сказал я.

— Ты можешь взять меня с собой, — умолял он. — Это будет все же лучше смерти.

— Хорошо, — согласился я. — Но если ты помешаешь мне или попытаешься вредить, ты заплатишь своей жизнью.

Я повернулся к двери.

— Я лечу на Турию, — сказал я товарищам, — и беру с собой Фал Сиваса, а вернувшись с моей принцессой, постараюсь вознаградить вас за верность.

— Я с тобой, мой принц, — торопливо произнес Джат Ор, — мне не нужна награда.

— Я тоже с вами, — сказала Занда.

— И я, — проворчал Ур Джан, — но вначале, мой принц, позволь мне пронзить сердце этому подлецу.

Он подошел к Гар Налу.

— Этот человек должен умереть — он дал слово и нарушил его.

Я покачал головой.

— Нет, он ведь сказал, где найти принцессу. В награду за это я дарю ему жизнь.

Недовольно бормоча, Ур Джан вложил меч в ножны и мы вчетвером, включая Фал Сиваса, двинулись к двери.

Выходя в коридор последним, я услышал, что открылась дверь в противоположном конце комнаты, и оглянулся. В дверях стояла Дея Торис. Она протягивала ко мне руки, и я побежал к ней. Подхватив ее на руки, я почувствовал, что она вся дрожит.

— О, мой принц! — воскликнула она. — Я думала, что уже не успею. Я слышала все, что говорилось здесь, но я была связана, во рту был кляп и я не могла предупредить, что Гар Нал обманывает тебя...

Мое удивленное восклицание привлекло внимание моих товарищей, и они все вернулись в комнату.

Ни говоря ни слова, Ур Джан подбежал и пронзил мечом лживое сердце Гар Нала.