Это был пропеллер, сделанный и закрепленный по приказу Кандара, рока я был пленником Брокола. Очевидно он не прикрепил его к двигателю как следует.

— Похоже, что твое желание сбывается, — сказал я. — У нас недостаточно высоты, чтобы вылететь за пределы города. Думаю, что придется сесть прямо на площадь.

Пока я заходил на посадку, люди разбегались с площади, предоставляя мне достаточно места. Но как только анотар остановился, они снова столпились вокруг него. Они танцевали вокруг самолета, пели и смеялись. Другие, стоявшие ссади, собрали букеты цветов, которыми осыпали нас. Песни, которые они пели были песнями приветствия. Такого приема, оказываемого незнакомцам, мне не привелось испытать на Амторе. Это было чудесно, это было удивительно. И конечно это взбодрило нас.

Вскоре трое из них приблизились к нам. Танцы и пение остановились, все замолчали, чтобы послушать. Все улыбались. Чем-то они напомнили мне акробатов из старого цирка, со своими застывшими улыбками — гримасами, как их называли.

Один из трех поклонился и сказал.

— Добро пожаловать в Ву-ад, если вы пришли с миром.

Ву-ад означает первый город.

— Мы приземлились из-за поломки нашего анотара, — ответил я, — но мы пришли с миром и ценим ваш дружеский прием.

— Меня зовут Ата-ву-мед-ро, — сказал он. Я говорю «он», хотя не знаю, кем был говорящий: мужчиной или женщиной. Как и все остальные, он был похож на тех и на других. А так как Ата-ву-мед-ро означает один миллион три, это дало мне ключ к разгадке пола говорящего.

— Мою спутницу зовут Дуари из Вепайи, — ответил я. — А мое имя — Карсон Венеры.

— Вам обоим будут здесь рады, — сказал он, — и я надеюсь, что вы выйдете из этого странного создания, которое летает по небу как птица, чтобы поприветствовать Вик-вик-вик, нашего короля.

В этот момент я заметил как один из встречавших нас жителей подобрал мой пропеллер и стал убегать с ним. Я обратил на это внимание Ата-ву-мед-ро и его двух компаньонов и попросил, чтобы мне вернули его. Он упал на цветочную клумбу и я надеялся, что с ним ничего страшного не произошло.

— Вы получите его, как только он вам понадобиться, — заверил он меня.

Мы с Дуари вылезли из анотара и в сопровождении Ата-ву-мед-ро и его компаньонов подошли к одному из наибольших зданий площади, стоявшему напротив. Огромная толпа провожала нас до дверей этого дома. Как оказалось, это был королевский дворец.

В толпе я не видел ни стариков, ни детей и все они выглядели более менее одинаково — полные и приятные на вид. Хотя они носили оружие — меч и кинжал, они не были похожи на расу воинов. Каждый из них носил одежду, напоминавшую юбку, которая как я потом узнал и вовсе была не одеждой, а множеством сумок или карманов, связанных вокруг пояса и спускающихся почти до колен. Эти карманы расположены так тесно, что напоминают юбку в складку. Прямо по центру их лиц и тел впереди и сзади проходила хорошо обозначенная красноватая полоса, напоминавшая родимое пятно.

Как вы знаете две половины нашего лица и тела всегда асимметричны. У этих людей эта асимметрия более ярко выражена, но не похожа на уродство. Возможно яркая красная полоса, разделяющая их лица, подчеркивает различие двух половин.

Нас ввели к Вик-вик-вику (в переводе 999). Он улыбнулся нам великодушно и сказал:

— Добро пожаловать в Ву-ад.

Что означало: «Первый Народ приветствует Вас в Первом городе.»

Он много расспрашивал нас о странах, из которых мы прибыли и сказал, чтобы мы считали себя гостями Ву-ада. Я сказал ему, что хотел бы сделать необходимый ремонт самолета и улететь как можно быстрее, если нам только вернут пропеллер.

— Видите ли, мы очень долго были вдали от дома и нам не терпиться вернуться туда.

— Я очень хорошо понимаю это, — ответил он, — но мы все будем очень огорчены, если вы не останетесь с нами хотя бы на пару дней. Эта часть Анлапа почти необитаема и у нас нет дружественных соседей. Редко кто заезжает к нам. Поэтому вы нас осчастливите своим присутствием хотя бы на короткое время — мы почти ничего не знаем об остальном Амторе.

— Мы действительно на Анлапе?, — спросил я, — тогда может быть вы расскажете нам в каком направлении находится Корва.

— Я слышал о Корве, — отвечал он, — но не знаю, где она находится. А теперь, пожалуйста, скажите, что вы останетесь хотя бы на два дня, так как я хочу устроить банкет и представление в Вашу честь, прежде чем Вы покинете нас.

После такого великодушного приема нам не оставалось ничего, кроме как принять его приглашение с благодарностью. Он был искренне рад и приказал Ата-ву-мед-ро показать нам город и предоставить нам все, чтобы сделать наше пребывание в Ву-аде приятным.

Напротив дворца короля находилось огромное здание, имевшее около двухсот футов в диаметре, которое сразу же привлекло наше внимание, как только мы вышли на площадь. Здание имело огромный купол, поднимавшийся на высоту до ста футов. Рядом с ним все казалось карликовым. Естественно, оно возбудило наше любопытство и мы спросили Ата-ву-мед-ро что это было.

— Вы увидите его, прежде чем покинете Ву-ад, — отвечал он. — Пусть это будет завершающим аккордом вашего визита. Я гарантирую, что это будет вам очень интересно.

Он повел нас по городу, показывая магазины, цветы и кустарники, растущие в изобилии, обращая наше внимание на барельефы на зданиях. Он также повел нас в художественную мастерскую, где демонстрировались работы лучших мастеров Ву-ада. Эти люди демонстрировали замечательное умение с фотографической точностью воспроизводить объекты природы, но в их произведениях не было даже намека на созидательный гений, присущий нам.

Хотя как все люди выглядели одинаково, мы заметили, что многие из них выполняют обязанности слуг. Тогда я спросил Ата-ву-мед-ро были у них ли касты.

— О, да, — ответил он, — все клу-меды и выше — слуги. Ву-меды, не имеющие ду принадлежат к следующему более высокому классу ремесленников. Далее идут ву-меды с ду, к ним принадлежит и Ваш покорный слуга. Это чуть ниже дворян, которые находятся между ву-йор-йорков и ву-медами. Королевская семья находится всегда ниже йорков. Есть и другие касты, но все это довольно запутанно и вряд ли заинтересует вас.

Возможно сказанное выше неинтересно для вас, но перевод может внести определенную ясность в их странные числительные имена. То, что он сказал, означало: все выше 2,000,000 — слуги, все 1,000,000 без префикса «ду» относились к классу ремесленников, затем шел его класс — 1,000,000 с буквой, дворяне имели номера с 100,000 по 1,000,000, королевская семья находилась ниже 1000. Номер 999 был навсегда закреплен за королем.

Эти большие номера не означали, что в Ву-аде живет столько народу. Это была просто система имен и еще одно подтверждение отсутствия в них созидательного гения.

Мы с Дуари провели два очень скучных дня в Ву-аде и на второй день после обеда мы были приглашены посетить банкет, который давал король. Стол, за которым с обоих сторон сидели люди, имел форму кольца, повторявшую форму комнаты. Было около двухсот гостей, очевидно одного пола. Так как все они были одинаково одеты и в основном похожи друг на друга. У них было много волос на голове, и не было никакой растительности на лицах. Было много болтовни и смеха, а также постоянных, застывших улыбок, когда они не смеялись. Я слышал много всяких разговоров, вызывавших смех, но не находил в них ничего смешного.

Дуари, сидевшая между мной и Вик-вик-вик, заметила, что одно из блюд было вкусным. В ответ на это Вик-вик-вик и другие разразились смехом. Это казалось бессмысленным. Я люблю видеть счастливых людей, если мне понятны причины их счастья. Еда была действительно вкусной, так же как и вина. Гости ели и пили как нам казалось в огромных количествах. Было похоже, что они получают гораздо больше удовольствия от еды и питья, чем от встречи с нами. Кто-то даже упал в обморок от восторга. Мне показалось это отвратительным и ужасно захотелось, чтобы банкет закончился и мы с Дуари могли уйти. Нам был необходим хороший сон, так как мы собирались улетать на следующий день. Мне еще надо было закрепить пропеллер — после того как мне его возвратят. Я спросил короля, позаботился ли он, чтобы мне его вернули сейчас же.

— Вы вполне успеете получить его до вашего отъезда, — ответил он, приятно улыбаясь.

— Мы хотим отправиться завтра рано утром, — сказал я, глядя на Дуари.

Меня поразила ее внешность. В ее глазах был испуг.

— Со мною что-то происходит, Карсон, — сказала она.

Я начал вставать. Меня охватило странное чувство. Я не мог двигаться. Я был парализован от шеи до ног!

32

Я посмотрел на сидящих за столом. Все продолжали смеяться и болтать и все двигали своими руками и телами. Они не были парализованы, как Дуари и я. Я посмотрел на Вик-вик-вик — он пристально наблюдал за нами.

«Попробуйте этот изысканный фрукт», — сказал он, протягивая мне что-то похожее на банан и авокадо.

Конечно, я не мог поднять руки, чтобы взять его. Тогда он протянул его Дуари, которая была также беспомощна. Вик-вик-вик подождал минуту и затем бросил сочный фрукт ей в лицо.

«Так вы отвергаете мое гостеприимство!», — закричал он и разразился громким смехом, привлекая к нам всеобщее внимание.

«Даже в таком случае», — продолжал он, «даже если вы отказываетесь принять мое предложение, вы останетесь моими гостями. Вы останетесь моими гостями навсегда!» С этими словами грянул всеобщий хохот. «Какими замечательными экспонатами вы станете в нашем музее Истории Природы. По-моему у нас нет пар среди существ высшей категории и, конечно же, у нас нет сероглазых мужчин с желтыми волосами.»

«У нас нет женщин в этой категории, мой король», — сказал Ата-ву-мед-ро.

«Ты прав», — согласился Вик-вик-вик. «У нас есть женщина-нобарган, но думаю, что они с этой женщиной относятся к разным категориям.»

«Что все это значит?», — возмутился я. «Что вы с нами сделали?»

«Результаты того, что мы с вами сделали должны быть вам очевидны», — ответил Вик-вик-вик, продолжая смеяться.

«Вы заманили нас в ловушку притворным добродушием, чтобы потом убить. Я видел много предательских и отвратительных поступков, но такое было бы слишком даже для нобарганов.»

«Ты ошибаешься», — отвечал король, «у нас нет намерения убивать вас. Вы представляете ценность как вид. В интересах науки и образования вас сохранят навсегда. Это будет намного полезней, чем позволить вам продолжить вашу глупую плотскую жизнь.» Он повернулся к Ата-ву-мед-ро. «Уберите их», — приказал он.

Принесли две пары носилок и восьмерка слуг из касты 2,000,000 унесла нас из банкетного зала. Нас вынесли из дворца, затем через площадь мы направились к зданию с огромным куполом, которое я уже описывал. Зданию, которое обещал нам показать Ата-ву-мед-ро в момент апогея нашего пребывания в Ву-аде. Когда я вспоминал о злодейском лицемерии этого создания, мои зубы начинали скрежетать. Это было все, на что я был способен. Внутри здание представляло собой одну комнату, вдоль стен которой на платформе концентрической формы располагались экспонаты многих видов крупных зверей и рептилий Амтора. На стенах висело пару сотен человеческих существ и нобарганов, искусно привязанных ремнями, распределявшими нагрузку равномерно по всему телу.

Такие же ремни были надеты на меня и Дуари. Нас повесили на стену рядом. В промежутках закрепили таблички с нашими именами и странами, из которых мы прибыли, нашим видом, полом и другой информацией, представляющей для Вуйорганов какой-то интерес. Все это было приготовлено, пока нас принимали как почетных гостей!

Экспонаты, висевшие рядом, с интересом наблюдали как нас закрепляют. Другие очевидно спали, свесивши подбородки на грудь. Теперь мы могли спать! Что ж, пусть это будет передышкой от злой судьбы, постигшей нас.

Группа вуйорганов, находившихся в здании, подошла чтобы посмотреть как нас будут закреплять на место. Они читали плакаты, описывавшие нас и делились впечатлениями. Особенно они заинтересовались Дуари, которая оказалась первой женщиной нашего вида, который они видели. Я заметил одного из них, который ничего не говорил, а стоял и смотрел на нее, словно очарованный ее красотой. Глядя на него я вдруг заметил, что лицо у него симметрично и на нем нет красноватой линии, разбивающей пополам его тело. Наверное это создание было отклонением от нормы, как говорят биологи. Оно также отличалось и по другим признакам: оно не улыбалось постоянно, не смеялось и не болтало без конца со своими приятелями. (Мне трудно не называть этих созданий мужчинами. Они были так похожи друг на друга, что было невозможно определить где мужчина, а где женщина. Но то, что они носили мечи и кинжалы вынудило меня называть их так.)

Они оставили нам наше оружие и я обратил внимание на то, что все другие экспонаты также имели при себе свое оружие, за исключением копий, которые были прикреплены к стене рядом. Это оружие, безусловно, повышало образовательную ценность экспонатов. Да и никакой опасности оно не представляло — существа были парализованы от шеи до ног.

Постоянно входили новые посетители, проходя мимо и осматривая экспонаты. Иногда они останавливались, чтобы поговорить с каким-нибудь существом. Но так как чаще всего они насмехались над беспомощными беднягами, их встречали молчанием.

С наступлением темноты в здании зажгли искусственное освещение и огромные толпы Вуйорганов пришли посмотреть на нас. То и дело они останавливались напротив и смеялись над нами, делая неприятные и оскорбительные замечания. Это были те же люди, которые танцевали вокруг нас два дня назад, осыпая нас цветами и приглашая к себе в город.

Через пару часов здание опустело и огни были затушены. Осталась лишь охрана. Они принадлежали касте 1,000,000 с буквой, включавшей класс «белых воротничков» и солдат — если кто-нибудь из этих пухлых, рыхлых существ мог претендовать на это почетное звание.

Хотя огни были затушены, было достаточно светло, чтобы видеть внешнюю стену здания. Были убраны лишь центральные огни.

Около двадцати охранников осталось охранять огромное здание. Никакой возможности мятежа или побега не было, да и не могло быть, так как остались живы лишь наши головы.

Некоторые из них обсуждали нас и поздравляли Музей Истории Природы с пополнением коллекции ценными экспонатами.

«Мне всегда хотелось увидеть женщину», — сказал один из них. «Другие экспонаты всегда говорят о своих женщинах. Они несколько отличаются от мужчин, не правда ли? Вот у этой, например, совершенно другая фигура, а черты лица намного тоньше, чем у мужчины. У нее также намного больше волос на голове — как у на нас, Вуйорганов.»

«Серые глаза и желтые волосы этого мужчины делают его выдающимся экспонатом», — сказал другой. У меня серо-голубые глаза. Иногда они кажутся серыми, иногда голубыми. Думаю, что нельзя сказать, какого они цвета. Что касается волос, то они не желтые во всяком случае. Их так описывают жители Амтора, не имея слова «блондин».

Один из охранников, стоявший перед нами, был очень тихим. Он не смеялся и не бормотал. Вдруг он начал дрожать, как от лихорадки. Затем он растянулся на полу и начал корчиться как от приступа эпиллепсии, что и было, как я думал, причиной его мук.

«Дан-ву-мед скоро разделится», — заметил один из его приятелей. Два других безучастно посмотрели на D-1,000,000 и отошли в сторону. «Лучше принесите пару носилок», — крикнул им в догонку первый стражник.

Приятель Дан-ву-меда смотрел как он корчится, стонет и извивается на полу. «Уже скоро», — сказал он. «Дан-ву-мед уже начинал беспокоиться, что од окажется одним из тех несчастных, которые умирают, не успев произвести на свет потомство. («Од"это местоимение, аналогичное нашему «Он».)

Страдания создания становились нестерпимыми. Его стоны крики заполняли огромный зал, отражаясь от стен и купола. И вдруг я с ужасом заметил, что существо делится пополам вдоль красноватой линии, о которой я уже рассказавал — прямо по середине головы и тела.

С последней жестокой конвульсией две половины раскатились по полу. Не было никакой крови. Каждая половина была защищена тонкой пульсирующей мембраной, через которую были ясно видны внутренние органы. Тут же две половины уложили на носилки и унесли. По двигающимся органам было видно, что обе они живы.

Бедная Дуари была белой как привидение. Ее тошнило от этой отвратительной сцены. «О, Карсон!», — закричала она, «что это за ужасные создания?»

Прежде чем я успел ответить, кто-то с другой стороны воскликнул: «Карсон! Карсон Нэпьер! Неужели это ты?»

33

Я повернул голову. Это был голос мужчины, висевшего рядом со мной. Я сразу его узнал.

— Эро Шан!, — закричал я.

— И Дуари тоже здесь, — сказал он, — бедные мои! Когда вас принесли сюда?

— Сегодня после полудня, — сказал я ему.

— Я как раз спал, — продолжал он. — Я стараюсь спать как можно больше. Это один из способов обмануть время, пока висишь на стене, — с трудом засмеялся он. — Какая нелегкая занесла вас сюда?

Я вкратце рассказал и затем спросил, что заставило его покинуть красивую Хавату и попасть в такое отчаянное положение.

— После вашего побега, — рассказывал он, — Санджонг (правительство Хавату) поручило мне по твоим чертежам построить аэроплан. Я обнаружил, что в них отсутствуют некоторые существенные детали которые ты, наверное, хранил в памяти.

— Как жаль, — сказал я, — что их не было в чертежах, которые я оставил в Хавату. Когда работа стала подходить к концу, я стал хранить окончательные чертежи в анотаре. Даже не знаю почему.

— Итак, в конце концов я построил анотар, который мог летать, — продолжал он, — хотя несколько раз я чуть не убился. Несколько лучших умов Хавату работали со мной и в итоге мы спроектировали и построили самолет, который мог летать. Никогда еще в жизни я так не увлекался работой. Я хотел все время находиться в воздухе и совершать дальние перелеты. Я отвез Налте повидать своих родителей и знакомых в Анду. Как я гордился, что анотар доставил нас туда!

— О, расскажи нам о Налте, — воскликнула Дуари. — Как у нее дела?

— Дела шли хорошо и она была счастливой, когда я видел ее в последний раз, — сказал Эро Шан. — Надеюсь, что она счастлива и теперь.

— Дела может и в порядке, но без тебя она не может быть счастливой, — сказала Дуари.

— Подумать только, мы больше никогда не увидим друг друга, — сказал он печально. — Но зато, — сказал он, взбодрившись, — теперь у меня есть вы. Ваше несчастье оказалось моим счастливым случаем, хотя лучше бы Вам удалось выбраться отсюда.

— Продолжай свой рассказ, — попросил я, — расскажи, как ты стал экспонатом музея истории природы!

— Так вот, как то раз, когда я пролетел некоторое расстояние на юго-запад от Хавату, на меня обрушился ураган такой силы, которая не поддается описанию. Он нес облака горячего пара.

— Этот же ураган отнес нас в Мипос, — заметил я. — Лучи солнца, прорвав обе оболочки облаков, вызвали ужасные ветры и довели воды океана до кипения.

— Возможно это был тот самый ураган, — согласился Эро Шан. — Во всяком случае, он отнес меня за море к этой земле. Когда я был недалеко от Ву-ада отказал мой двигатель. Я был вынужден приземлиться. Из города прибежали люди.

— И стали танцевать вокруг тебя и осыпать цветами, — перебил я.

Эро Шан засмеялся.

— И совершенно меня одурачили. Вик-вик-вик давал банкет в вашу честь?, — спросил он.

— Сегодня после полудня, — сказал я. — Нам приходится плохо куда бы мы ни направились — даже в красивом Хавату.

— Должен Вам сказать, — продолжал Эро Шан, — после Вашего побега Санджонг пересмотрел дело Дуари и пришел к выводу, что смертный приговор был вынесен ошибочно. Теперь Вы оба можете возвращаться в Хавату.

— Великолепно! — усмехнулся я. — Не скажешь ли ты об этом Вик-вик-вик?

— Во всяком случае, — заметила Дуари, — если мы сохраним наше чувство юмора, то не будем казаться такими беспомощными. Только бы забыть этот ужас, который мы видели пока ты спал.

— Что же это? — спросил Эро Шан.

— У одного из существ был приступ эпиллепсии и оно распалось на две половины, — объяснил я. — Видел ли ты что-нибудь подобное?

— Часто, — ответил он.

— Когда половинки уносили, они еще кажется были живы, — сказала Дуари.

— Конечно живы, — подтвердил Эро Шан. — Видите ли, это существа среднего рода и их деление — это нормальный физиологический процесс воспроизведения. У них нет мужчин и женщин, но более менее периодически, обычно после оргий с пьянством и обжорством, они делятся на две части, точно как это делает амеба и другие простейшие жгутиковые. Каждая из этих частей наращивает вторую половину в течение нескольких месяцев и процесс продолжается. В итоге старые половинки изнашиваются и умирают. Иногда сразу же после деления, а иногда еще будучи прикрепленными к своей половине. В этом случае мертвая половина просто отпадает, а оставшаяся наращивает себе новую. Насколько мне известно, в жизни одной половинки такое деление происходит девять раз.

Они не знают любви, дружбы и других лучших чувств, свойственных нормальным людям. Так как они не могут создавать себе подобных, они лишены творческого начала как в искусстве, так и в делах. Они могут хорошо копировать, но не проявляют воображения, кроме примитивного.

Ваш прием был типичным. Будучи слабыми, неспособными к физической борьбе, они в качестве оружия используют лицемерие. Их пение, танцы, осыпание цветами — все это инструменты обмана. Пока одни чествовали Вас, другие готовили ваши таблички. Двуличие — их главная черта.

— Можно ли бежать отсюда?, — спросила Дуари.

— Рядом со мной висит человек родом из города Амлота, расположенного где-то в Анлапе. Он рассказал мне, что за сто лет, которые он провел здесь, никто еще не убежал.

— О, лучше бы они нас убили!, — вскрикнула Дуари. — Это было бы намного добрее.

— Вуйорганы вовсе не добрые, — напомнил ей Эро Шан.

Мы уснули. Наступил новый день. Пришли и новые посетители. Существо, проявившее интерес к Дуари, пришло рано и стояло напротив, не сводя с нее глаз. То ли от восхищения, то ли от отвращения, угадать было невозможно. В отличие от других оно не улыбалось. Наконец оно подошло и дотронулось до ее ноги.

— Пошел вон отсюда!, — закричал я.

Оно отшатнулось, оторопев от испуга. Потом посмотрело на меня и сказало:

— Я не причиню зла этой женщине.

— Тогда скажи кто ты? — потребовал я, — и почему ты уставился на мою жену? Она тебе не подходит. Никакая женщина тебе не подходит.

Существо вздохнуло. Оно действительно казалось несчастным.

— Меня зовут Вик-йор, — сказало оно. — Я не такой как мои приятели. Я другой. Не знаю почему. Мне не нравится то, что любят они: есть и пить до тех пор, пока не разделятся. Я никогда не разделюсь. Я не принесу счастья ни себе, ни кому-либо другому. Если бы я мог быть рядом с такой как она, я был бы счастлив.

Через некоторое время Вик-йор ушел. Его имя, точнее номер указывали на его королевское происхождение.

— Откуда он взялся?, — спросил я Эро Шана.

— У него отклонение от нормы, — объяснил он. — Это случается иногда, особенно в королевской касте.

Он очевидно был половиной Вик-вик-вик. Затем он нарастил свою вторую половину, оказавшуюся идентичной первой. Линия, разделявшая эти две половины, отсутствовала. Я думаю, что как и у простейших амеб, у этих созданий есть тенденция к более высоким формам жизни. Она выражается неспособностью к делению. Возможно, это шаг вперед по направлению к нашему виду.

— Это займет несколько миллионов лет — не меньше, — сказала Дуари.

— Тот факт, что его явно влечет к тебе, — сказал Эро Шан, — показывает, что он ищет чего-то большего и благородного, чем чем обычная амеба. Почему бы тебе не ободрить его? — Я имею в виду быть добрее к нему. Имея друга здесь, можно на что-то надеяться.

Дуари вздрогнула.

— Они мне так отвратительны, — сказала она. — Мне все время кажется, они вот-вот упадут и начнут делиться.

— Вик-йор не может разделиться, — напомнил ей Эро Шан.

— Да, это уже кое-что в его пользу. Может быть я попытаюсь, Эро Шан. Это не повредит нам. Я даже попробую быть обольстительницей, как говорит Карсон, чтобы Вик-йор влюбился в меня, — рассмеялась она.

— Думаю, что это уже произошло, — сказал я.

— Ревнуешь?, — потребовала Дуари.

— К амебе? Едва ли.

— Думаю, что он амеба-самец, — дразнила Дуари. — Он уже научился лапать.»

34

Итак, Вик-йор продолжал приходить в музей каждый день и мы старались быть приветливыми с ним. Он был предан Дуари как собака, а она поразила меня своими способностями. Казалось невероятным, чтобы Дуари, дочь тысячи королей, которой с детства прививалось сознание богини Вепайев, пыталась влюбить в себя такое существо как Вик-йор.

Я шутил по этому поводу.

— Если бы я был амебой, — говорил я, — ты бы не отвергала мою любовь так долго. Ты бы сама искала встреч со мной и добивалась моего расположения.

— Не будь таким ужасным, — отвечала Дуари. — Для того, чтобы вырваться на свободу, я бы влюбила в себя даже мипосанца.

— Думаешь тебе удасться добыть нам свободу?, — спросил я.

— Я хочу попробовать, — сказала она.

— Но что с ней делать трем людям, парализованным с головы до пят?

— Смерть — это тоже свобода, — ответила она.

— Ты хочешь сказать, что попросишь Вик-йора убить нас?, — спросил я.

— Как последнее средство, — ответила она, — это все же лучше, чем жизнь здесь, не так ли? Человек из Амлота висит здесь уже сто лет!

— Но Вик-йор никогда не убьет тебя, — сказал Эро Шан.

— Он не узнает, что убивает меня.

— Как ты собираешься это сделать?, — спросил я.

— Я хочу научить Вик-йора пользоваться твоим лучевым пистолетом, — объяснила она, — и сказать ему, что если он направит его в наши сердца и нажмет на курок, мы присоединимся к нему на улице и убежим, так как сможем покинуть наши тела, которые удерживают нас.

— Почему ты решила, что он хочет убежать с тобой?, — воскликнул я.

— Я многое узнала о мужчинах с тех пор как покинула родительский дом в Вепайе.

— Но Вик-йор не мужчина, — спорил я.

— Он идет сюда, — сказала Дуари с искоркой в глазах.

— Ризопод проклятый, — проворчал я, — он мне совсем не нравится.

Когда на следующий день он подошел к нам, Дуари взяла его в оборот.

— Тебе наверное до смерти надоел Ву-ад, — сказалва она, — и ты так не похож на других.

Вик-йор улыбнулся.

— Ты действительно так считаешь?, — спросил он.

— Конечно да, — ворковала Дуари. — Тебе надо повидать мир, он стоит того. В нем много жизни, интересных дел и красивых женщин.

— Самая красивая женщина в мире находится здесь, — сказал Вик-йор, осмелев. — О Дуари, ты самая красивая из всех существ, которые я видел!

— Я парализована с головы до пят, — сказала Дуари. — Если бы я могла двигаться, мы бы вышли на свободу и улетели на анотаре. Весь мир был бы у нас на ладони — нам было бы так хорошо!

— Ты хочешь сказать, что возьмешь меня с собой?, — спросил он.

— Конечно, — сказала Дуари.

— И я всегда буду с тобой?, — допытывался он. Вик-йору повезло, что я был парализован.

— Ты сможешь быть со мной сколько угодно, — сказала Дуари.

Вик-йор посмотрел на нее тем властным, пожирающим взглядом, который мужья бросают на верхний ящик буфета, в котором лежит фамильное оружие.

Вик-йор подошел вплотную к Дуари.

— Я могу освободить тебя, — прошептал он. Все равно я все слышал.

— Как? — потребовала практичная Дуари.

— Есть противоядие для отравы, которая вас парализовала, — объяснил Вик-йор. — Оно всегда находится под рукой, так как иногда наши люди, выпив лишнего во время оргии, выпивают и отраву, предназначенную будущему экспонату. Одна капля на язык нейтрализует действие яда на нервные центры.

— Когда ты принесешь его?, — спросила Дуари, — и как дашь его нам, чтобы не заметила охрана?

— Я приду ночью и принесу отравленное вино для охраны, — объяснил Вик-йор, — затем я освобожу тебя и мы сможем убежать из города.

— Мы будем очень благодарны тебе, — сказала Дуари, — и возьмем тебя с собой.

— Я освобожу только тебя одну, — сказал Вик-йор, — остальные ничего не значат для меня. И мне вовсе не нужен твой муж.

Как для амебы Вик-йор делал поразительные успехи в своей эволюции. Сейчас он был по крайней мере на уровне вши. Что ждало его в будущем я сказать не мог, во всяком случае пока я был парализован. А потом, я уверен, мои пророческие силы приблизят чудо. А оно не хочет меня взять с собой!

В ответ на это предложение Вик-йора Дуари покачала головой.

— Без Карсона Венеры и Еро Шана я никуда не пойду, — сказала она.

— Я не освобожу их, — ответил Вик-йор. — Он мне не нравится, — кивнул он в моем направлении. — Я ему не нравлюсь. Думаю, что он захочет убить меня. Я боюсь его.

— Ты убьешь Вик-йора, если он освободит тебя Карсон?

— Нет, если он будет себя хорошо вести, — ответил я.

— Видишь!, — сказала Дуари. — Карсон сказал, что не будет убивать тебя, если ты будешь хорошо вести себя.

— Я не освобожу его, — упрямо твердил Вик-йор. Очевидно он не был намерен вести себя хорошо.

— Что ж, — сказала Дуари, — тогда больше не о чем говорить. Если ты не сделаешь этого для меня, то можешь больше не приходить сюда и не разговаривать со мной. А теперь уходи.

Вик-йор покрутился еще немного возле нас, безуспешно пытаясь заговорить с Дуари и, наконец, вышел из здания.

— Вот как, — сказал я, — наш маленький план провалился. Треугольник рухнул. Твой дружок обиделся и ушел. Ты его больше не увидишь.

— Ты не знаешь этих амеб, — ответила Дуари. — Он вернется.

— У меня есть план, Дуари, — сказал я. — Будет лучше, если кто-нибудь из нас убежит, чем всем остаться здесь навсегда. У тебя есть такая возможность и я не вижу причин почему Еро Шан и я должны тебя удерживать.

— Никогда!, — сказала Дуари. — Я никогда не уйду без тебя и Еро Шана.

— Послушай, — сказал я. — Пусть Вик-йор освободит тебя. Затем ты возьмешь мой пистолет. Думаю ты знаешь конструкцию анотара настолько, чтобы с помощью Вик-йора заменить пропеллер. Если тебе не удасться улететь без него, ты сможешь применить пистолет. Ты полетишь в Санару. Я думаю она находится в южном направлении от нас. Когда доберешься, расскажешь обо всем Таману. Я уверен, что он отправит экспедицию, чтобы спасти Эро Шана и меня.

— Это пока что лучший выход для нас, — сказал Эро Шан.

— Я не оставлю вас здесь, — возразила Дуари.

— Это твой единственный шанс, — сказал я ей. — Но если Вик-йор не вернется, то не будет и этого.

— Он вернется, — сказала Дуари. Удивительно как женщины знают мужчин, даже если они амебы. Вик-йор действительно вернулся. Через два дня убийственной неопределенности. Я был готов обнять его, когда увидел как он бочком подбирается к нам. Он делал вид, что очень заинтересован какими-то другими экспонатами. Не знаю почему я продолжал называть это существо как «он». Наверное, если какое-то «оно» влюбилось в вашу жену, то вам естественней думаеть о нем в мужском роде.

Наконец оно подошдо к нам. Не обращая никакого внимания на меня и Эро Шана, оно остановилось возле Дуари.

— О ты вернулся, Вик-йор!, — воскликнула она. — Я так рада тебя видеть. Ты передумал, правда? Ты хочешь взять нас с собой в этот прекрасный мир, о котором я тебе рассказывала.

— Нет, — сказал Вик-йор. — Я возьму тебя и никого больше. И если ты не захочешь уйти сама, я отравлю этих двоих также как и стражу. Ты должна будешь идти со мной. Иначе тебя убьют как только Вик-вик-вик обнаружит, что действие яда закончилось.

— Иди с ним Дуари, — сказал я, — не обращай на нас внимания.

Вик-йор посмотрел на меня с удивлением.

— Может я ошибался в вас, — сказал он.

— Конечно, — уверяла его Дуари. — Карсон очень добрый человек и он нам может очень пригодиться, если мы попадем в беду. Он отличный воин.

— Нет!, — отрезал Вик-йор. — Я знаю почему ты хочешь взять его. Он нравиться тебе больше, чем я. Поэтому я хотел отравить его в любом случае, прежде чем мы уйдем. Но теперь я передумал.

— Так-то будет лучше, — с ненавистью сказала Дуари, — Если ты причинишь ему зло, я убью тебя! Ты понял это? Я пойду с тобой только при условии, что Карсону Венеры и Еро-Шану не причинят зла.

— Хорошо, — сказал Вик-йор. — Я хочу понравиться тебе, поэтому сделаю для тебя что угодно. Но эти двое остануться здесь.

— С анотаром все в порядке?, — спросила она у него. — Не повредили ли его?

— С ним ничего не случилось, — ответил Вик-йор. — Он стоит на площади, где вы его оставили.

— А отвалившаяся часть? Ты знаешь где она?

— Да, я могу достать ее в любое время. Мне надо лишь отнести отравленного вина тому, кто подобрал ее.

— Когда ты зайдешь за мной?, — спросила Дуари.

— Сегодня ночью, — ответил Вик-йор.

35

— Да это же «Медичи из мира амеб», — заметил я, когда Вик-йор покинул нас.

— Это ужасно!, — воскликнула Дуари. — Я буду себя чувствовать убийцей.

— Ты будешь соучастницей преступления, — попрекал я ее, — и, следовательно, в равной степени виновна.

— Пожалуйста, не надо шутить по этому поводу, — попросила она.

— Прости, — сказал я, — но для меня это не люди. Отравить их — не более, чем налить масла в стоячий пруд, чтобы убить личинок москитов.

— Да, — поддержал меня Эро Шан. — Пусть это не огорчает тебя. Лучше думай о том, что они сделали с нами. Они не заслуживают никакого уважения или жалости от нас.

— Думаю, вы правы, — согласилась Дуари, — но, так или иначе, это мучает меня.

Остаток дня тянулся как липкая грязь за сапогами. Когда вблизи нас не было посетителей или охраны, мы снова и снова возвращались к нашим планам. Я убеждал Дуари в необходимости нарисовать хотя бы грубую карту местности, над которой она будет пролетать в поисках Санары. Расстояния можно будет довольно точно оценить по скорости относительно земли, а по компасу всегда можно будет определить направление. Отмечая на карте все ориентиры, попадающиеся по дороге, она сможет передать Таману ценные данные для спасательной экспедиции.

Конечно, мы не имели понятия о расстоянии до Санары. Анлап мог быть относительно небольшим островом, а мог оказаться и целым континентом. Я был склонен отнести его к последнему. Санара могла находиться на расстоянии трех или пяти тысяч миль от Ву-ада. Даже если я ошибался и город находился рядом, то поиски его могли занять длительное время. При этом было невозможно приземлиться и что-либо спросить, даже если бы было у кого. Дуари предстояло найти Санару и узнать ее с воздуха, прежде чем она рискнет приземлиться. Она могла найти ее через год. Могла и и вовсе не найти. И потом ей придется иногда приземляться в поисках пищи и воды, рискуя быть захваченной или убитой. И, наконец, был еще Вик-йор! Мне же оставалось переживать — может быть годы, а может и всю оставшуюся жизнь — переживать и тщетно сожалеть.

Наконец наступила ночь. Прошло несколько часов, а Вик-йор все не приходил. В музее осталась только охрана — охрана и живые покойники. Заревел басто. Не представляю, как они умудрились достать для музея таких крупных зверей. У басто целых шесть футов роста и более двух тысяч фунтов веса. Пение, танцы вокруг него и осыпание цветами не вызвали бы у него никаких желаний, кроме как пободаться. Потом бы наверное он вас съел.

Рев басто испугал остальных мелких животных, всключая нобарганов, которые рычат и мычат как звери. Мы целый час наслаждались этой дикой какофонией. Затем она прекратилась так же неожиданно как и началась.

— У твоего приятеля, наверное, остыли ноги, — обратился я к Дуари.

— Почему ты думаешь, что ему бы помешали холодные ноги?, — заинтересовалась она.

— Я забываю, что ты не родилась в стране свободы и доблести.

— Где это?, — спросил Эро Шан.

— На севере она граничит с Канадой, а на юге с Рио-Гранде, с востока омывается Атлантическим океаном, а с запада Тихим.

— Это должно быть в глубине Страбола, — сказал Эро Шан, — так как я никогда не слышал об этих местах.

— Идет Вик-йор!, — взволнованно сказала Дуари.

— Идет твое жиголо!, — сказал я, поморщившись.

— Что такое жиголо?, — спросила Дуари.

— Одна из форма жизни. Ниже, чем амеба.

— Мне кажется тебе не нравится Вик-йор, мой милый, — сказала Дуари.

— Я рад, что запятая у тебя оказалась на нужном месте, — ответил я.

— Не будь глупым, — сказала Дуари.

Я думаю, что любой любящий мужчина раздражается иногда без видимых причин. Конечно, я знал, что Дуари любит меня. Я знал, что могу довериться ей во всем — но! Смешная штука это «но». Мысль о том, что это склизкая амеба влюбилась в нее, в той степени, в которой она понимала это чувство, а также то, что она должна была находиться с ней неопределенное время, тогда как я, мертвый от шеи до ног, продолжал висеть на стене, терзала мое сознание. Если вы мужчина и любите, то вы поймете мои чувства.

Вик-йор нес кувшин. Зная что в нем, я мог бы испытывать смешанные чувства, но ничего, кроме отвращения к этому подлому существу, покушавшемуся на жизнь своих приятелей, у меня не было.

Он подошел к Дуари.

— Все готово? — спросила она, — Анотар? Пропеллер?

— Да, — ответил он. — Нам очень повезло. Сегодня Вик-вик-вик дает банкет. Все напьются и мы сможем удрать незамеченными.

— Ты принес противоядие?

Он достал маленький пузырек из одной из сумок и показал ей:

— Вот оно.

— Дай мне его поскорее, — попросила Дуари.

— Не сейчас. Сначала я должен убрать стражу. — Затем он поднес кувшин к губам и сделал вид, что пьет.

Один из стражников подошел поближе.

— О, — сказал стражник, — Вик-йор! А я думал, что кто-то нарушил распорядок дня. Мы рады, что королевская семья интересуется нашей экспозицией.»

— Хотите немного вина?, — спросил Вик-йор.

— Да, очень, — ответил стражник.

— Тогда зови своих приятелей, — сказал Вик-йор, — выпьем вместе.

Вскоре подошли все стражники и стали прихлебывать из кувшина Вик-йора. Было жутко наблюдать со стены за этим массовым убийством. Я успокаивал свою совесть лишь тем, что они использовали такое же двуличие, чтобы заманить нас в ловушку еще похуже. Кроме того, их ожидала приятная смерть. Очень скоро они стали пьяными в стельку. Начались песни, пляски, хохот, а затем один за другим они стали падать замертво. Их было двадцать и все они умерли у наших ног.

Вик-йор был горд как павлин.

— Какой я смышленный, не правла ли? — спрашивал он Дуари. — Они так и не поняли, что я их отравил. Даже Вик-вик-вик не превзошел бы меня.

— Ты великолепен, — сказала Дуари. — А теперь дай мне противоядие.

Вик-йор пошарил сначала в одном кармане, потом в другом.

— Куда я его подевал? — бормотал он.

Дуари стала нервничать. Ее охватил испуг.

— Разве ты не взял его? — спрашивала она. — Может ты показывал мне что-нибудь другое?

— Я взял его, — сказал Вик-йор. — Что же я с ним сделал?

Невольно я стал надеяться, что он никогда не найдет его. Быть в разлуке с Дуари при таких обстоятельствах казалось немыслимым. Лучше смерть. У меня было предчувствие, что если она убежит с Вик-йором, то я ее больше никогла не увижу. Я стал сожалеть о том, что согласился быть соучастником этой безумной затеи.

— Посмотри в заднем кармане, — торопила его Дуари. — В других ты уже смотрел.

Вик-йор перекрутил пояс вокруг талии, чтобы добраться до сумки, висевшей сзади.

— Вот оно! — закричал он. — Мой пояс наверное перекрутился, пока я танцевал со стражниками. Я был уверен что оно есть, я же показывал его тебе. Не мог даже представить, куда оно девалось.

— Скорее! Дай мне немного! — требовала Дуари.

Вик-йор взболтал пузырек, вынул пробку и сказал Дуаривысунуть язык. Я смотрел как зачарованный. Эро Шан вытянул шею, чтобы увидеть Дуари.

Вскоре она вздохнула.

— Действует! — я чувствую как жизнь возвращается в мое тело. О, Карсон, если бы ты только мог идти со мной.

Вик-йор пристально смотрел на Дуари. Он напоминал мне большого кота, наблюдавшего за мышкой. Жирного, отвратительного кота. Вскоре он подошел и обрезал ей ремни. Он поддержал ее в первую минуту. Когда я заметил его руку вокруг ее талии, мне показалось, что ее осквернили. Почти сразу она смогла стоять без посторонней помощи. Затем она отошла от него и приблизилась ко мне. Она не могла достать до моих губ. Я висел слишком высоко, но она снова и снова целовала мою руку. Я мог смотреть вниз и видел как она это делает, но ничего не чувствовал.

Вик-йор подошел сзади и положил ей руку на плечо.

— Оставь это! — сказал он.

Дуари потянулась и достала из кобуры мой пистолет. Я думал, что она тут же применит его против Вик-йора, но этого не произошло.

— Почему? — спросил я ее, многозначительно глядя на Вик-йора.

— Не сейчас, — ответила она.

— Пойдем! — приказал Вик-йор.

— Возьми и кобуру, — сказал я. Она подошла, взяла ее и снова припала к моей руке, целуя ее. На этот раз Вик-йор грубо оттащил ее.

— Ты наверное и не догадываешься, — сказал я, — но наступит день и я убью тебя за то, что ты собираешься сделать, за то, что уже сделал и даже за то, что никогда не сделаешь.

Существо только ухмыльнулось в ответ и потащило Дуари прочь. Она все время поворачивалась и смотрела на меня.

— До свидания, мой любимый! — крикнула она мне. Тогда Вик-йор заговорил.

— Ты больше ее никогда не увидишь — дразнил он меня. — Она теперь моя, вся моя.

— Это существо лжет! — закричала Дуари. — До свидания, мой любимый, я скоро вернусь.

— До свидания! — крикнул я и с этими словами они скрылись за огромным гантором, огромным слонообразным вьючным животным, которое я видел в Корве.

Я посмотрел на Эро Шана. В его глазах стояли слезы.

вперёд