Я почувствовал огромное уважение к Джантору. Он совершал очень смелый и жертвенный поступок. Я смотрел ему вслед, когда он шел к своим врагам. Он шел твердой походкой с высоко поднетой головой. Он был настоящим королем.

Я взлетел как только он покинул нас и стал кружить на малой высоте. Джантор подошел к Гангору на несколько шагов, когда тот вдруг поднял свое короткое копье и поразил короля в самое сердце.

Кандар и Доран закричали от ужаса. Я включил скорость и нырнул вниз на помощь. Когда они увидели, что мы возвращаемся, то начали бежать к городу. Над их головами я направил на них свой пистолет. Несколько из них упали, но Джантор успел добежать до ворот.

Без слов я набрал высоту и пролетел над городом в сторону озера. Какое-то время Кандар и Доран не разговаривали. Их лица были потерянными и напряженными. Мне стало больно за них. Наконец Кандар спросил, куда я летел.

— Я хочу предупредить флот мипосанцев, что Джапал готов отразить их нападение.

— Зачем?, — спросил он.

— Твой отец хотел спасти город. Когда-нибудь ты снова будешь править Джапалом. Разве ты хотел бы, чтобы его захватили амфибии.

— Ты прав, — сказал он.

После полудня я подлетел к наибольшей галере мипосанцев. Они, очевидно, заметили нас на расстоянии, гак как на палубе было полно воинов, глядящих на нас.

— Будь осторожен, — предупредил Кандар. — Они готовят метательную машину. Если в нас попадут, то нам конец.

Я подал знак примирения и крикнул, что хочу поговорить с командующим флота. Великан, которого я уже видел во дворце Тироса, ответил на мой знак и помахал, чтобы мы подлетели поближе.

— Пусть вынут камень из катапульты, — крикнул я ему. Он кивнул и отдал необходимые распоряжения. После того как разгрузили катапульту я снизился. Я летел очень низко. Анотар очень маневренная машина, способная лететь на малых скоростях, поэтому я без труда мог переброситься парой слов с капитаном.

— Кто командует флотом?, — спросил я.

— Королева Скабра, — ответил он.

— Знаешь ли ты меня?

— Да, ты — раб, который убил Тироса, — ответил он.

— Я хотел бы поговорить со Скаброй, если она не очень злиться меня, — сказал я.

Великан ухмыльнулся. Их лица отвратительны в спокойном состоянии, но когда они ухмыляются, то могут испугать даже взрослого человека. Рты, разрезающие их лица, открытывающиеся жабры. Огромное количество острых зубов, обнажающихся за их бородами.

— Скабра не злиться, — сказал он.

— Где ее корабль, — спросил я.

— Этот, — ответил он.

— Тогда передай ей, что с ней хочет говорить Карсон Венеры. Скажи, что у меня важная новость для нее.

Как только я закончил, старушка вышла на палубу. Боже! Это была красавица, похожая на обрюзгшую треску.

— Чего ты хочешь?, — спросила она. — И меня убить?

— Нет, — крикнул я. — Ты была добра к моей подруге. Я не причиню тебе зла. У меня важные новости для тебя, но я не могу так разговаривать. Сядь в лодку и отплыви немного. Я приводнюсь и мы поговорим с тобой.

— Ты считаешь меня настолько глупой, чтобы я подвергала себя такому риску.

Мне приходилось кружить над кораблем и выкрикивать отдельные фразы. Это было неудобно.

— Как знаешь, — сказал я. — Новости для тебя очень важные и я дал слово, что не сделаю тебе ничего плохого. Однако, поступай как хочешь. Я пробуду здесь несколько минут.

Я видел как они оживленно беседуют на палубе, после чего лодка со Скаброй начала спускаться на воду. Поэтому я подплыл поближе к кораблям и остановился. Вскоре лодка подплыла к нам.

Старушка приветствовала меня. Кажется она не таила на меня никакой злобы за убийство своего супруга. Признаться, я не был удивлен этому. Ведь я не только избавил ее от ненавистного супруга, но и помог ей взойти на престол, на котором она будет сидеть, пока не достигнет зрелости ее ужасное чадо.

— Первое, что я хотела бы узнать, — сказала она, — это то, как тебе удалось бежать из Мипоса.

Я покачал головой. — Когда-нибудь я могу снова попасть в плен, поэтому это останется моим секретом.

— Возможно, это мудро, но пока я правлю в Мипосе, с тобой будут хорошо обращаться. А теперь расскажи, какие у тебя новости для меня?

— Джапал знает о приближении вашего флота и готов отразить нападение. Советую вам вернуться.

— Зачем тебе предупреждать меня?, — спросила она.

— У меня есть две причины: Ты была добра к моей подруге и сыновья Джантора — мои друзья. Я не хочу, чтобы Мипос воевал с Джапалом.

Она кивнула. — Понимаю, — сказала она, — но тем не менее я буду продолжать плавание и атакую Джапал. Нам нужны рабы. На наших галерах не хватает рабов. Они умирают на веслах как мухи.

Мы еще поговорили немного и, убедившись, что мне не удасться убедить ее, я отплыл и затем поднялся в небо. Когда я приблизился, то увидел, что флот был готов к плавннию, но оставался в гавани. Кандар решил подождать, чтобы узнать исход битвы. Уже вечерело и было похоже, что сражение произойдет не раньше следующего утра, так какбиремы двигались медленно, чтобы не истощать людей перед схваткой. От них потребуется полная отдача сил для маневров во время боя.

— Очевидно они подойдут на расстояние одного коба, — сказал Кандар, — и будут ждать наступления утра. Рабы получат возможность отдохнуть. — Коб приблизительно равен двум с половиной милям.

Я не был в восторге от этой идеи, так как хотел вернуться к Дуари и отправиться с ней на поиски Корвы. Но это значило так много для Кандара, что я согласился ждать. Он знал, где находилась небольшая бухта и мы полетели туда ночевать.

На рассвете Кандар разбудил меня. — Мипосанский флот начал двигаться, — сказал он. — Я слышу скрип их весел.

Я прислушался и услышал слабый звук весел, трущихся о деревянные уключины. Даже смазанное весло не может быть беззвучным. Мы взлетели и почти сразу увидели мипосанский флот, идущий тремя рядами по пятнадцать или шестнадцать в каждом. Флот Джапала по-прежнему оставался у стен города.

Когда до неприятеля оставалось сотня ярдов началось сражение. С палубы джапальского корабля поднялся огненный шар и, описав дугу приземлился на палубе мипосанской биремы. Это с катапульты был выпущен горящий факел. Началась общая схватка. С обоих сторон стали бросать камни и факелы. Многие падали в воду, но были и попадания. Три корабля загорелись и мы видели людей, которые тушили огонь с помощью ведер.

Мипосанский флот по-прежнему приближался. — Они хотят взять их на абордаж, — сказал Доран.

Вскоре я понял, почему флот Джапала держался ближе к берегу, так как начали работать метательные машины на стенах города. Они могли бросать более тяжелые камни и горящие факелы. Пентеконтеры мипосанцев выдвинулись вперед. Они были намного более маневренными. Их основной задачей, как я понял, было подойти поближе и обескровить неприятеля метанием копий по гребцам, прикованным к своим скамейкам. Обезвредив достаточное количество гребцов, можно было обезвредить и весь корабль. Камень, выпущенный береговой катапультой, попал прямо в один из этих пентеконтеров, убил двух или трех человек мгновенно и пробил корпус корабля, который начал немедленно набирать воду и тонуть. Спасающихся добивали копьями с джапальского корабля, которого пытался атаковать пентеконтер. Были слышны крики умирающих и проклятья.

— Хороший выстрел, — сказал Кандар.

К этому времени четыре из атакующих кораблей горели, а их команды спускали спасательные лодки, которых было вдвое меньше, чем необходимо. Рабы, прикованные к кораблям, оставались гореть заживо. Их крики были ужасными.

Другой мипосанский корабль подошел вплотную к джапальскому и началась рукопашная схватка на палубах, скользких от пролитой крови. Это было страшное, но увлекательное зрелище. Я снизился, чтобы лучше видеть происходящее, так как дым горящих кораблей застилал землю.

Я слишком снизился. Камень, выпущенный из катапульты, попал в двигатель самолета и разбил его. Теперь положение мое было действительно трудным.

22

Когда подбили мой самолет, моей первой мыслью была Дуари. Я был здесь нам двумя сражающимися враждебными мне народами. Были ли у меня шансы вернуться в Тимал? Что ожидало Дуари? Я проклинал свою безграничную глупость, пока снижался, чтобы посадить самолет. У меня была высота достаточная для того, чтобы посадить самолет в миле от города. Я надеялся, что в пылу борьбы никто на стенах города не заметит проишедшего и не увидит куда я приземлюсь.

Я сел на опушке леса и сразу же сказал Кандару и Дорану помочь мне оттащить анотар под укрытие деревьев. Когда я оглянулся на город, то увидел, что дым от горящих кораблей застелил его от нас. Я надеялся, что этот дым скрыл также и место нашей посадки.

Кандар и Доран очень сочувствовали мне, говорили, что вина за случившееся ложится на них. Что если бы я не пытался помочь им, этой аварии не произошло бы.

Я сказал им, что после боя руками не машут и все что нам остается — это найти какие-то инструменты и дерево, чтобы сделать новый двигатель. Я снял то, что осталось от старого двигателя — кусок сплющенного металла.

Я стал объяснял Кандару какие мне понадобятся инструменты и какое дерево подойдет и он очень заинтересовался этим. Он много расспрашивал меня о конструкции двигателя, а также о том, как добиться нужной точности и так далее. Можно было подумать, что он собирается построить себе такой же самолет для личных нужд.

При подборе древесины не возникло трудностей. Такие же деревья, из которых был сделан старый двигатель, росли в лесу поблизости. Вот с инструментами дело обстояло хуже.

— Их полно в Джапале, — сказал Кандар. — Мы должны найти способ достать их. У меня с Дораном полно друзей в городе, нам надо лишь разыскать их.

Они прикинули план как их достать, но в целом это было безнадежным предприятием. Наконец Дорану пришло в голову нечто, что давало надежду на успех, правда, очень маленькую надежду.

— Я знаю человека, который делает ножи, — сказал он. — Я знаю его очень хорошо, так как он сделал много заказов для меня. Я также знаю, что он лоялен и честен. Он живет у самой стены, недалеко от ворот. Если мне удасться добраться до его дома, у нас будут ножи.

— Но как мы попадем к нему в дом?, — забеспокоился Кандар.

— Перелезем через стену, — ответил Доран.

Кандар засмеялся. — В своей самой низкой точке стена имеет высоту один тед, — сказал он. — На такую высоту я не прыгаю. (Тед равен 13. 2 футам.)

— Прыгать не обязательно, — объяснял Доран, — Ты стоишь на плечах Карсона. Я влезаю и становлюсь на твои плечи — вот я и на стене.

— А если вас поймают, — сказал я. — Гангор прикажет казнить вас — нет я не позволю вам так рисковать.

— Риска нет практически никакого, — сказал Доран. — Мы сделаем это как стемнеет. Все будут уставшие после битвы и, кроме того охрана всегда зевает.

— Как ты вернешься назад?, — спросил Кандар.

— Дом моего друга стоит рядом со стеной. Крыша всего на вулат ниже стены. Я спущусь к нему через дверь в крыше, возьму инструменты, поднимусь и — снова я с вами!

— Звучит очень просто, — сказал Кандар.

— Я думаю, что риск слишком велик, — сказал я.

— Мы сумеем это сделать, — сказал Доран.

Ночью мы приблизились к городу. Доран вел нас к тому месту, где по его расчетам за стеной жил оружейник. Это было недалеко от ворот. — Слишком недалеко, — подумал я, — если вообще есть какая-то охрана.

Все шло великолепно. Кандар влез на мои плечи, а Доран — на его. Когда мы были в этой позе, грубый голос сзади нас сказал:

— Слезайте. Вы в плену. Мы охрана.

Я держал ноги Кандара и прежде чем я успел достать пистолет, меня схватили сзади за руки. Кандар и Доран, потеряв равновесие упали на меня и полдюжину воинов. Все упали, но воин, схвативший меня, не освободил мои руки.

Когда мы расцепились и я встал на ноги, то обнаруужил, что меня успели разоружить. Один из воинов гордо демонстрировал мой пистолет.

— Я видел как он пользовался им сегодня утром, — если бы я не узнал его и не забрал эту штуку, он перебил бы всех нас.

— Будь осторожен, — предупредил я, — он может убить тебя.

— Я буду осторожен, — сказал он, — и буду всегда носить его. Я с удовольствием покажу его своим детям.

— Твои дети никогда его не увидят его, — сказал другой охранник. — Гангор заберет у тебя эту штуку.

Пока они разговаривали, мы шли воротам. Наконец нас впустили. Я снова был пленником, но я благодарил Небо за то, что Дуари не было со мной.

Они втолкнули нас в в комнату рядом с комнатой охранников, находившуюся в барбикане, и продержали там до утра. Кажется никто из воинов не узнал Кандара и Дорана и я надеялся, что и не узнают.

Доран, оказавшийся остроумным рассказчиком, сочинил сногсшибательную историю о нашей охоте и, так как мы опоздали к закрытию ворот, то пытались попасть домой, перепрыгнув через стену.

Один стражник спросил: — Почему вы охотились, когда шло сражение?

— Сражение?, — воскликнул Доран. — Какое сражение? Нас не было два дня.

— Приплыл большой мипосанский флот, — объяснил другой стражник, — это была великая битва, но мы отразили нападение. Мы взяли много пленников, а они — ни одного.

— Прекрасно, — сказал Кандар. — Жаль, что нас не было здесь.

Позже к нам пришел офицер и сказал, что Гангор хочет посмотретьна человека, летавшего по воздуху и убившего так много его воинов.

— Это я, — сказал я и сделал шаг вперед.

— А кто эти двое? — спросил он.

— Я не знаю. Я их встретил, когда они возвращались с охоты прошлой ночью. Они попросили меня помочь им перелезть через стену.

Мне показалось странным, что офицер не узнал ни Кандара, ни Дорана. Но как они мне объяснили, Гангор мобилизовал многих мужчин низкого сословия, в основном матросов с кораблей, на которых он плавал, поэтому не удивительно, что их не узнали.

— Хорошо, — сказал офицер, — но я лучше покажу Гангору всех вас. Возможно он захочет увидеть твоих друзей.

Как только нас ввели к Гангору, он сразу же узнал Кандара и Дорана.

— Ага!, — воскликнул он, — предатели. Я видел как ты вчера сражался с моими кораблями.

— Ничего подобного вы не видели, — сказал я.

— Молчать!, — огрызнулся Гангор. — Было глупо с вашей стороны возвращаться в Джапал. Зачем вы пробирались в город? Я знаю. Чтобы убить меня. За это вас и казнят. Приговариваю вас всех к смерти. Уведите их. Позже я выберу казнь для них.

23

Нас отвели в темницу, находившуюся в подвале королевского дворца, куда теперь переехал Гангор. Это было удивительно грязное и неприятное место. Нас приковали к стене. Наш тюремщик был подчеркнуто груб с нами. Он носил замки и ключи от нашей темницы у себя на шее. Когда он заковывал нас, то снял эту цепь и ударил каждого из нас, чтобы удовлетворить свою жажду к жестокости. Другой причины быть не могло, так как мы не оказывали никакого сопротивления и даже не разговаривали с ним. Если я и хотел убить кого-нибудь в жизни, так это его. Я долго думал как мне убить его. Именно тогда мне пришла в голову идея.

После того как ушел тюремщик я увидел как огорчился Доран и сказал ему не падать духом. Все-равно когда-нибудь придется умереть. Я и сам с трудом бодрился. Я продолжал Думать о Дуари. Она никогда не узнает, что случилось со мной, но догадается, что я мертв, потому что только смерть может разлучить нас.

— Как я могу быть бодрым?, — сказал Доран, — если из-за моей глупости нам придется умереть здесь.

— Это такая же твоя вина, как и наша, — сказал Кандар. — Надо было рискнуть. Просто нам не повезло, ничьей вины здесь нет.

— Никогда не прощу себе, — твердил Доран.

Мы просидели в этой темнице около двух недель. Раз в день раб приносил нам еду. Больше мы никого не видели. И вот, наконец вернулся наш тюремщик. Он был совсем один. Я подвинулся ближе к стене, когда он вошел.

— Я пришел сказать, что завтра рано утром вы умрете, — сказал он. — Вам отрубят головы.

— Это твою поганую голову надо отрубить, — сказал я. — Кто ты, мипосанец?

Я видел как Кандар и Доран открыли рты от изумления.

— Заткнись или я еще раз поглажу тебя цепью.

— Убирайся отсюда!, — крикнул я на него. — Ты воняешь. Иди помойся прежде идти к людям.

Тюремщик так обезумел от злости, что потерял голос. Затем он подошел ко мне, размахивая цепью. Пока что все шло по плану и когда он был досягаем для меня, я схватил его за горло двумя руками. Он пытался крикнуть о помощи, но ему не хватало воздуха. Но он все время бил меня цепью. Я толкнул его поближе к Кандару.

— Держи его цепь, — сказал я, — пока он не убил меня.

Кандар схватил ее и держал, а я тем временем душил это животное. Я думал об ударах, которые он нанес мне и это придавало мне сил. Я убил многих людей: либо для самозащиты, либо из чувства долга. Обычно меня повергало в уныние то, что я отнимаю человеческую жизнь. Но не сейчас, когда я наслаждался каждую секунду, пока его труп не повис в моей хватке.

Я снял цепь с его шеи и дал ей соскользнуть на пол. Затем я открыл мой замок и освободил себя. Не теряя времени я проделал то же с Кандаром и Дораном.

— Сначала, — восхищался Доран, — я не понял зачем тебе надо было разъярить его и получать еще несколько ударов, но когда он подошел к тебе я догадался. Это был блестящий трюк.

— Да, — сказал я, — но что дальше?

— Может теперь нам повезет?, — сказал Кандар. — Мы оба родились и выросли в этом замке. Мы знаем о нем больше, чем знал наш отец.

— И больше, чем любой житель Джапала, — заметил Доран. — Ты же знаешь этих мальчишек. Мы исследовали каждый уголок замка.

— И знаете выход? — спросил я.

— Да, — ответил Кандар, — но есть одна проблема.

— Какая?, — спросил я.

— Существует потайной ход, ведущий из дворца в город. Он заканчиваетсся в здании возле стены. В подвале этого дома начинается другой ход, ведущий за город.

— Но в чем же проблема?, — спросил я.

— Дело в том, что потайной ход начинается в спальне короля. Ее сейчас занимает Гангор.

— Тогда нам надо дождаться, пока он выйдет, — сказал Доран.

— Можем ли мы проникнуть туда неузнанными?, — спросил я.

— Мы должны попробовать, — сказал Кандар. — Я думаю, это можно будет сделать когда стемнеет.

— Уже стемнело, — заметил я.

— Тогда пойдем, — сказал Доран.

— И пусть нам повезет, — добавил Кандар.

Кандар повел нас по длинному коридору и вверх по лестнице, в конце которой была дверь. Он осторожно открыл ее и заглянул в комнату.

— Все в порядке, — прошептал он, — заходите.

Он провел нас через дворцовую кухню и несколько кладовых в огромную столовую. Короли Джапала жили богато. Мы последовали за Кандаром через весь зал к стене, противоположной главному входу и там он показал нам маленькую дверь, спрятанную за шторами.

— Когда-то через нее ускользал король, когда уставал от государственных дел, — объяснил он.

За дверью был узкий коридор. — Идем тихо, — предупредил Кандар. — Этот коридор ведет с спальню короля. Мы заглянем и посмотрим, есть ли там Гангор.

Мы бесшумно пробрались по темному узкому коридору и Кандар остановился у двери. Мы прижались к нему, когда он со скрипом открыл ее. В комнате было темно.

— Гангор наверное пьянствует со своими собутыльниками, — прошептал Кандар, — и еще не ложился. Нам повезло. Пойдем за мной, только тихо.

Мы пробирались друг за другом через темную комнату, держась за руки. Комната показалась мне огромной и пересекая ее в полной темноте, я каким-то образом споткнулся и резко выдвинул ногу, чтобы восстановить равновесие. Это вышло крайне не вовремя и неудачно. Нога зацепила стол или что-то другое и перевернула его. Вещь упала с грохотом, который бы разбудил мертвого. Моментально поднялся крик и зажглись огни.

Прямо перед нами на своем диване сидел Гангор и звал на помощь стражу. На столе около дивана лежал мой пистолет. Гангор благополучно забрал его у стражника. Для него было бы лучше, если бы он этого не делал. Когда я прыгнул и схватил его со стола, дюжина воинов ворвалась в спальню. — Сюда! — крикнул мне Кандар и все мы попятились к потайной двери, за которой был подземный ход, ведущий за территорию дворца. По крайней мере я так думал. На самом деле там не было хода — Кандар не хотел раскрывать секрет Гангору и его воинам.

Я угрожал приближающемуся воину пистолетом. — Назад!, — скомандовал я. — Не подходи, иначе я убью тебя!

— Убейте их!, — закричал Гангор. — Убейте их всех!

Воин бросился на меня. Я нажал на курок, но ничего не произошло. Впервые за все время мой лучевой пистолет подвел меня. В тот самымй момент, когда решался вопрос жизни и смерти и даже больше: вернусь ли я когда-нибудь к Дуари, или нет.

Хоть я и оказался безоружным, под рукой было вдоволь другого оружия. Может быть оно не было задумано как орудие смерти, а предназначалось для мирного использования. Я схватил скамейку и швырнул ее в лицо приближавшемуся воину. Он упал и мгновенно Кандар и Доран вооружились предметами мебели, оказавшимися под рукой.

Я увидел связку копий, украшавших стену и снял их. Теперь мы были вооруужены! Но шансы оставались неблагоприятными — двенадцать против трех. Вернее одиннадцать против трех: так как воин, которого я ударил, лежал на полу. Гангор только сидел на своем диване и продолжал звать на помощь. Я заметил, что Кандар пробирается к нему и мы с Дораном последовали за ним, прижимаясь спинами к стене.

Фехтование на копиьях — занятие захватывающее. Никто не зевает, могу вас заверить. Случилось так, что попавшее мне копье оказалось легким и довольно длинным. Это давало мне преимущества, которые я сразу осознал. В то время как защищаться одной рукой было неудобно, я мог хорошо колоть. Поэтому пприкрывшись легким столиком в качестве щита, я успешно поразил нападавшего на меня противника прямо в сердце.

Доран и Кандар также убили по одному стражнику и теперь их остатки атаковали с меньшим напором. Кандар пробился к дивану Гангора и как только выдернул копье из тела мертвого стражника развернул и метнул его в Гангора.

Гангор умер не сразу. Он лежал, растянувшись на диване, изрыгая кровь и вскрикивая между пароксизмами. Джантор, король Джапала, был отмщен.

В комнату подоспели новые стражники и положение наше значительно осложнилось. Вдруг тишину разорвали звуки гонга и труб. Как по команде схватка прекратилась и все прислушались.

24

Сквозь звуки гонгов и труб можно было услышать крики людей.

— Это сигнал «К оружию!», — закричал воин. — Нападение на город.

— Мипосанцы вернулись, — сказал другой воин. — Кто поведет нас? У нас нет короля.

— У вас есть король, — закричал я. — Идите за ним! Он ваш король.

Они заколебались, затем воин сказал:

— Кандар — король. Я пойду за ним. Кто пойдет со мной.

Кандар, пользуясь их нерешительностью, двинулся к двери. Доран и я последовали за ним.

— За мной!, — скомандовал Кандар. — На улицы. На заащиту Джапала! Они последовали за ним как овцы.

Кандар вывел стражников из дворца и к ним присоединились собравшиеся там воины. У многих просветлели лица, когда он принял на себя командование и повел этот мощный отряд на улицы города, где уже кипел бой. Тогда только я заметил, что это были не мипосанцы, а странные существа с отталкивающей внешностью тошнотворного зеленоватого оттенка и совершенно лысые, а на макушке вместо волос был небольшой нарост тела. Они сражались мечами и крючками с длинными ручками, которые они держали в левой руке. С помощью этого крючка они подтягиваали неприятеля поближе и поражали его мечом. Часто одного крючка было достаточно, если он попадал в голову. Это было грозное оружие.

Если бы был исправен мой пистолет, они бы не беспокоили меня, но имея лишь одно копье, я чувствовал их превосходство. У меня не было времени осмотреть свой пистолет, после того как я снова вернул его. Но теперь, прежде чем броситься в гущу сражащихся, я взял его в руки и начал искать неисправность. Очевидно кто-то повредил его, когда пытался узнать как он работает. У меня отлегло на сердце, когда я увидел, что просто неправильно выставлена регулировка. В считанные секунды я устранил эту неприятность. И когда я поднял голову, то увидел, что успел я как раз вовремя или почти вовремя. Большой зеленый дьявол как раз добирался до меня своим крючком.

Я находился в весьма невыгодном положении, так как мое копье находилось под локтем левой руки и упиралось древком в землю, пока я работал над пистолетом. Крючок уже прошел мне за плечо, и почти захватил мне шею. Оставались доли секунды до того как он вопьется мне в затылок.

Я сделал лучшее, что было возможно в такой ситуации. Чисто механически — для раздумий не было времени. Я бросился на неприятеля. Если бы я отпрянул, крючок бы поразил меня, но прыгнув ему навстречу, я сбил его с толку. В тот же миг левой рукой я отвернул его меч и послал пучок лучей в его сердце. Все было кончено.

Кандар и Доран были в гуще сражения немного впереди меня. Кандар был немного ближе ко мне. Он был в горячей схватке с одним из неприятелей. У него также не было ничего, кроме копья и я поспешил ему на помощь. Ему пока что удавалось с успехом отбрасывать крючок нападающего с сторону. Затем ему приходилось отражать удар его меча. Он не имел возможности применить копье для атаки. Он только защищался, но как известно, так никогда не выигрывали ни поединков, ни войн.

Я подоспел как раз когда второй неприятель атаковал его. Лучи прошипели из дула моего пистолета и оба его врага упали. Тогда я отправился прямо наперерез рядам атакующих захватчиков, посылая лучи направо, налево и прямо перед собой и пробивая себе дорогу, достаточно широкую, чтобы проехал комбайн. Я был в зените славы. Мне казалось, что я один выигрываю войну.

Неожиданно я заметил, что захватчики бегут от меня в стороны. Я оглянулся и не увидел ничего, кроме их отвратительных рож. Они сомкнулись за мной и меня уносило вслед за ними. Потом мне подставили ножку и когда я упал, меня схватили со всех сторон и вырвали из рук пистолет. Меня увлекали всед за отступающей армией.

Меня тащили по главной улице и через сухопутные ворота дальше. Так как джапальцы гнали отступающих через равнину, нанося изматывающие удары по арьергарду. Уже почти стемнело, когда они прекратили преследование и повернули к городу. Лишь тогда я убедился, что Кандару неизвестно о моем пленении. Он ни за что не прекратил бы преследования, пока не освободил бы меня.

Два воина по обе стороны тащили меня во все время преследования. Но теперь, когда оно прекратилось, был объявлен привал. Пока создания отдыхали, вокруг моей шеи была натянута веревка и дальнейший путь я прошел как корова, которую вели на бойню.

Я увидел свой пистолет, заткнутый за пояс одного из воинов и запомнил его в надежде вернуть оружие при удобном случае. Я понимал, что это была безнадежная мысль, так как число моих захватчиков было так велико, что сколько бы я их не убивал, они все равно одолели бы меня.

Я был ужасно огорчен. Злая судьба казалось шла за мной по пятам. Прямо на пороге свободы, которая бы соединила меня с Дуаре, моя опрометчивость бросила меня в положение, возможно еще более опасное, чем то что я пережил. Зачем мне надо было вести бой практически в одиночку? Я не знал. Наверное, я слишком уверовал в свою удаль, хотя у меня и были на то причины. Я прошел через сотни испытаний и преодолел столько опасностей!

Куда вели меня эти странные молчаливые существа? Какая судьба была мне уготовлена? Я не слышал от них ни слова, с тех пор как их увидел. Может они были немыми, так как у них отсутствовали органы речи.

Один из них подошел ко мне, когда мы закончили переход. На его руках было три золотых браслета, а древко его крючка было украшено тремя золотыми кольцами.

— Как тебя зовут?, — спросил он меня на универсальном языке Амтора.

Значит они не были немыми. — Карсон Венеры, — ответил я.

— Откуда ты?

— Из Соединенных Штатов Америки.

— Никогда не слышал о ней, — сказал он. — Как это далеко от Брокола?

— Никогда не слышал о Броколе, — ответил я. — Где это?

Он посмотрел с отвращением.

— Все знают о Броколе, — сказал он. — Это самая большая империя на Амторе. Она находится в сорока кобах отсюда по ту сторону гор. Это составит сто миль.

Я не только попал в плен, но и протопаю еще эти сто миль!

— Тогда моя страна находится в десяти миллионах четырехсот тысячах кобов от Брокола, — сказал я, сделав некоторые умственные усилия.

— Нет ничего на таком расстоянии друг от друга, — сказал он укоризненно. — Ты лжешь мне и тем хуже будет для тебя.

— Я не лгу, — ответил я. — Это самое близкое расстояние от нее до Брокола, иногда оно становится и большим.

— Ты самый большой лжец, каких я встречал. Сколько людей живет в твоей стране?

— Если я скажу, ты все равно не поверишь мне.

— Все равно говори. Это наверное маленькая страна. Знаешь ли ты сколько людей живет в Броколе?

— Не имею ни малейшего представления.

— Действительно, ты не имеешь представления: пятьдесят тысяч человек!. Он кажется думал, что я упаду в обморок.

— Правда?

— Да, пятьдесят тысяч и я говорю правду. А теперь скажи сколько людей в твоей маленькой стране? Говори только правду.

— Около ста тридцати миллионов.

— Я же просил говорить правду. На Амторе нет таких большихнародов.

— Моя страна не находится на Амтор.

Он так разолился, что я испугался как бы он не лопнул.

— Зачем ты дурачишь меня?, — возмутился он и стал темно

зеленым.

— Совсем нет, — убеждал я, — у меня нет причин лгать тебе. Моя страна находится в другом мире. Если бы Амтор не был окоружен облаками, ты бы увидел ночью, что моя планета сияет как огненный шар.

— Я же сказал, что ты — величайший из всех лжецов на свете.

Мне не нравилось, что меня называют лжецом, но что я мог поделать? Во всяком случае это было сказано с таким благоговением и уважением, что воспринималось как комплимент, а не оскорбление.

— Я не понимаю почему вы должны мне не доверять, — сказал я. — Вы вероятно не знаете о существовании таких стран как Вепайя, или Хавату, или Корва. А между тем это реально существующие страны.

— Где они?, — допытывался он.

— Здесь на Амторе.

— Если ты покажешь нам дорогу к этим странам то, возможно, тебя не принесут в жертву Лото-эль-хо-Ганья, но лучше тебе не лгать ей или Думе.

Лото-эль-хо-Ганья буквально означает более священная, чем женщина. Ни один из народов, с которыми мне пришлось столкнуться на Амторе не имел религии, но это имя и упоминание о жертве в ее честь говорили о том, что она наверное была богиней.

— А Лото-эль-хо-Ганья — ваша королева?, — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он, — она не женщина. Она больше, чем женщина. Она не была рождена женщиной и не висела на дереве.

— Она выглядит как женщина?, — спросил я.

— Да, — отвечал он. — Но ее красота настолько велика, что смертные женщины кажутся животными по сравнении с ней.

— А Дума?, — усердствовал я. — Кто такой Дума?

— Наш король — богатейший и самый могущественный король на Амторе. Ты наверное увидишь его, когда мы достигнем Брокола. А может быть и Лото-эль-хо-Ганья. Я думаю они захотят посмотреть на такого великого лжеца, у которого врут даже волосы и глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что не может быть существа с желтыми волосами и серыми глазами. Поэтому они лгут.

— Твой ум поразителен, — сказал я.

Он кивнул в знак согласия, а затем сказал:

— Я уже наговорился и отошел.

Если и было что-то у этих броколов, так это отсутствие болтливости. Они говорят тогда, когда им надо что-то сказать. В остальное время они молчат. В этом они сильно отличаются от моего вида. Меня всегда удивляет и даже забавляет женское бормотанье, поднимающееся в театре как только падает занавес перед антрактом. Нет ничего в мире важнее этих разговоров.

25

Должен сказать, что после разговора с этим малым, которого как я узнал позже, звали Ка-ат, мне действительно захотелось добраться до Брокола и посмотреть на женщину такой красоты, рядом с которой другие женщины кажутся животными. Если бы не беспокойство о Дуари, я бы не прочь отравиться в это удивительное путешествие. Все равно в конце концов придется умереть, даже если в тебя впрыснули серу долголетия. Поэтому если никто от тебя не зависит надо наполнить свою жизнь приключениями до краев, даже если ты порой рискуешь жизнью.

За все время перехода в Брокол никто больше не говорил со мной. Они общались между собой и со мной с помощью знаков. Иногда я удивлялся как у них не атрофировались органы речи. У меня было время для раздумий. Конечно большинство из них относились к Дуари, но я также думал о странных вещах, о которых рассказал мне Ка-ат. Мне было интересно, что он имел в виду, когда говорил, что Лото-эль-хо-Ганья не висела на дереве? Нашим конокрадам например, которых линчевали во времена дикого Запада, было наплевать будут ли они висеть на дереве или на чем-то еще.

Броколы не несли с собой ничего, кроме копьев, мечей и маленьких сумок с едой. Так как места были для них незнакомые, мы проходили небольшое расстояние за день. Утром пятого дня мы пробрались через горный перевал и с вершины я увидел город, лежий в долине, покрытой водоемами.

Отряд остановился на вершине и, глядя на город, поклонился три раза в пояс. Мы стояли совсем рядом и возможность, которую я так ждал, наконец представилась. Я был рядом с воином, который нес мой пистолет. Когда он кланялся я коснулся его. Когда он разогнулся у него уже не было моего пистолета — он был спрятан у меня за поясом.

Я не знал когда представится возможность применить его. Теперь я понимал, что не смогу пробить себе дорогу из города, в котором полно врагов. Но по-крайней мере они дорого заплатят за мою жизнь. Все равно я был рад, что вернул свой пистолет. Так или иначе, он дает мне чувство безопасности и превосходства, которых я не имею без него. И это было странно, так как до моего появления на Венере я вовсе не носил никакого оружия. Поклоны на вершине перевала, как я узнал позже, были религиозным ритуалом. Брокол считался священным городом. Главным сооружением в городе был храм Лото-эль-хо-Ганьи. Сюда приходили люди из меньших сел помолиться и совершить жертвоприношение.

Мы сразу же продолжили переход и вскоре оказались у ворот Брокола. Не буду утруждать вас описанием подробностей входа в город. Скажу только, что это не было триумфальным шествием для Ка-ата. Он потерпел поражение и не принес никакой добычи, кроме одного пленника. Ка-ат был йоркокором, командиром тысячи воинов. Дословно йоркокор означает тысяча кинжалов и соответствует военному званию полковника. Три золотых браслета на его руках и три золотых кольца на ручке его крючка были его знаками отличия.

Меня привели на открытую площадь в бедной части города и заперли в клетку. Там стояло еще несколько клеток, но только одна была занята. Ее обитателем был человек такой же как я. Клетка эта стояла рядом с моей. Это не была выставка, но площадь не была закрыта и многие броколы подходили, чтобы поглазеть на нас. Одни из них тыкали в нас палками, другие кидали в нас камнями. Но большей частью они смотрели и высказывали замечания — отдельные слова или фразы. Они не были болтливыми.

Один из них посмотрел на меня и спросил у свего приятеля: — Что это?

Другой замотал головой.

— Желтые волосы, — сказал первый.

— Серые глаза, — добавил второй.

Они вели себя неслыханно для броколов.

— Вы слишком много говорите, — закричал на них человек из соседней клетки.

Один из них бросил в него камень и они ушли.

— Они не выносят, если кто-нибудь им скажет, что они много говорят, — признался мне мой сосед.

Я кивнул. У меня вдруг защемело сердце, как будто я почувствовал приближение трагедии. Мне не хотелось говорить. Отчасти я связывал это с мыслями о Дуари.

Мой сосед по клетке печально покачал головой. — Ты не выглядишь как брокол, но разговариваешь так же. Это ужасно. Когда я увидел как привели тебя, то думал, что теперь мне будет с кем говорить.

— Извините, — я буду рад поговорить с вами.

Его лицо просветлело.

— Меня зовут Джонда, — сказал он.

— А меня Карсон.

— Я из Тонглапа. А ты?

— Из Корвы, — сказал я. Все равно было бесполезно пускаться долгие объяснения где находятся Соединенные Штаты Америки. Никто на Венере не понял бы этого.

— Я никогда не слышал о Корве, — сказал он. — Тонглап находится далеко в той стороне. Он указал на север. — Я — вукор в армии Тонглапа. Вукор означает один кинжал, но является названием офицера, командующего сотней человек, то есть капитаном. Тонглап означает большая земля.

Тянулись долгие дни и я все больше впадал в уныние. Я сидел в клетке в неведомой стране как пленник этих странных полулюдей. Мой неисправный самолет находился в Джапале, а Дуари — в далеком Тимале. Как долго эти дикари будут дружественны к ней. Я начал терять надежду, что мы когда-нибудь встретимся и доберемся до Корвы.

Джонда рассказал мне, что в любой момент одного из нас могут принести в жертву Лото-эль-хо-Ганье. — Я слышал, — рассказал он, — что она либо выпивает кровь жертвы, либо купается в ней.

— Наверное она очень красивая, — сказал я. — Ты видел ее когда-нибудь?

— Нет, и не хочу видеть. Думаю, что это не укрепит моего здоровья. Лучше бы она не узнала о нас.

Через пару недель меня с Джондой вывели из клеток и заставили убирать овальное поле, окруженное рядами скамеек. Скамейки находились на возвышении, причем нижний ярус поднимался на десять футов от земли. Больше, чем что-либо другое оно напоминало испанскую арену для бычьих боев. К нему вели двое главных ворот. Было еще множество маленьких дверей в деревянном ограждении, окружавшем поле.

Мне показалось странным, что в городе больше не было рабов, кроме нас. Я поделился своими сомнениями с Джондой.

— Я тоже не видел других, кроме нас, — ответил он. — Дума послал эту экспедицию под командованием Ка-ата, чтобы добыть рабов. Увы, она оказалась неудачной. За это ему теперь могут отрубить голову.

— Молчать!, — оборвал нас охранник. — Вы слишком много говорите. Работать, не разговаривать.

Пока мы работали, полдюжины воинов вышли на арену и подошли к охраннику. — Король приказал привести этих двух, — сказал их начальник.

Наш стражник кивнул головой. Слов на ветер здесь не бросали. Они повели нас через территорию дворца и ухоженный сад небольших фруктовых деревьев. С веток свисало нечто напоминавшее плоды, по одному или по два на каждом дереве. Вокруг было много стражников. Когда мы приблизились к саду, то я с удивлением увидел, что плоды оказались крошечными броколами, раскачивающимися в воздухе на стеблях, выходящими из их макушек. Это неожиданно объясняло многие вещи и, в частности происхождение нароста у них на голове и утверждением Ка-ата, что Лото-эль-хо-Ганья никогда не росла на дереве.

Маленькие броколы были отлично сложены. Большинство из них висели молча, покачиваясь на ветру. Глаза их были закрыты. Но некоторые были очень активными, вытягивали ручки и ножки, издавая жалобные звуки. Это напоминало мне первые крики новорожденных и все же было в этом что-то почти непристойное. Они были разных размеров: от дюйма до полных пятнадцати дюймов в длину.

Джонда указал на один из них и заметил: — Уже почти поспел и должен скоро отпасть.

— Молчать!, — оборвал его один из стражников. Это была практически нормальная продолжительность разговора наших захватчиков.

вперёд