Светило, которое вы не видите вот там, в этом созвездии - это Нептун, бог морей, своим трезубцем полагающий в настоящее время пределы нашему планетному архипелагу.

Светило, которое вы не видите... Да и в самом деле, чей смертный взор может заметить, в разстоянии одного мильярда и ста пятидесяти мильонов лье, крошечное светило, едва-ли во сто раз бóльшее земнаго шара? В эпоху своего наибольшаго удаления, Нептун отделен от нас пространством в один мильярд и 196 мильонов лье; в эпоху ближайшаго разстояния, он может приблизиться к нашей планете на один мильярд и 100 мильонов лье. Даже этот minimum — дистанция почтенных размеров.

Хотя и трудно видеть недосягаемое и крошечное божество это, но все же мы не станем повторять мнения людей, сомневающихся и даже теперь отвергающих существование Нептуна. Иные осмеливаются даже утверждать, будто его родитель совсем нета личность которую считали до сих пор отцем Нептуна. Во всем этом кроются (для посвященных, конечно) личные вопросы, которые не должны смущать человека безпристрастнаго. Какими-бы предлогами и ухищрениями ни старались затемнить факт, но факт останется фактом. Вот, например, г. Сироден, как всем известно, драматический писатель и кондитор; он изобрел, говорят, отличнейшия лепешки и как-бы ни возставали против артиста этого, но никто не уверит г. Сиродена, чтобы изобретенныя им лепешки не были верхом совершенства.

Во всяком случае, благодарные обитатели Сатурна сторицею воздают нам за наши сомнения: они не только не подозревают существования нашего мира, но им математически невозможно, даже при помощи отличнейших инструментов, заметить атом Земли на их скромном Солнце.

Соображения, которыя привели мы относительно того, что Земля невидима для наблюдателя, находящегося на Сатурне или Уране, a fortiori могут быть отнесены и к Нептуну и нам приходится предположить, что наш мир вполне неизвестен на последней планете. Тоже самое должно сказать о планетах, находящихся вне Нептуна, о Гиперионе и о других, равно как и о миллионах миллионов звезд, усеевающих безпредельность небесных пространств. Земное человечество может погаснуть до последняго из представителей своих, Земля может корчиться в судорогах и коченеть в смертельной стуже, а между тем события эти, как ни важны они собственно для нас, не будут даже замечены на звездах тверди небесной.

На сколько можно заключить с поверхности Земли, обитателям Нептуна известны только три внутренния планеты: Юпитер, Сатурн и Уран, да и то с трудом могут они видеть Юпитера. Сатурн и Уран служат для них то вечерними, то утренними звездами, точно так, как Меркурий и Венера для нас. Что-же касается планет внешних, то нептунийцы имеют пред нами то преимущество, что могут они наблюдать пространства, недоступныя еще ни для взоров наших, ни для наших методов наблюдения.

Солнце кажется в 1,300 раз меньшим на Нептуне, чем на Земле; диаметр его с трудом определяется там; свет его тоже в 1,300 раз слабее на Нептуне, чем на поверхности Земли, так что для нас он равнялся-бы лунному свету. Один критик, возражая философам, старавшимся доказать, на основании законов физики, будто солнечный свет существовал за четыре дня до сотворения Солнца, говорит, что библейский разсказ можно допустить в том лишь случае, если допустим вместе с тем, что словом: Fiat lux создано не больше света, чем видно его во время темной ночи. Толкование сказаннаго критика очень применимо к миру Нептуна, столь мало освещенному в сравнении с нашим миром, освещенным так сильно!

Но как зрение этих неведомых существ несравненно чувствительнее нашего зрения, то из этого следует, что не находясь в вечном мраке, как можно-бы предположить на первых порах, обитатели Нептуна, по всем вероятиям созерцают картины более разнообразныя и богатыя, чем мы. Звездное небо не помрачается для них от восхода до заката Солнца; великолепное светило дня (выражение, имеющее лишь относительное значение), позволяет им следовать за собою в каждое из жилищ, составляющих царство зодиака; игра света то в утренних и вечерних облаках, то в незримых для нас явлениях электричества и планетнаго магнитизма, то в естественных красотах, разлитых над далекими странами этими, одним словом — все явления, подлежащия чувству зрения, должны доставлять обитателям Нептуна впечатления относительно более живыя и сильныя.

Сила солнечнаго света на планетах находится в связи с теплотою, получаемою последними от центральнаго светила; но как начала, обусловливающая теплоту известной планеты, более многочисленны и подчинены более сложному действию сил, чем начала, которыми определяется свет планет, то и остаемся мы поэтому на счет их в тем большем неведении. Не доказывая вместе с благодушным Уэвелем (Whewel), что Нептун есть пустыня вечных льдов и обитель смерти и что ни одно животное не могло-бы жить в мире этом, по причине господствующей на нем жестокой стужи; не утверждая, что нет там ни одного из физиологических условий, допускающих возможность существования малейшей травки, мы говорим, что нептунийцы живут очень привольно at home, что они не окоченели от холода и не ослепли и если-бы какой-либо Микромегас предложил им переселиться из их родины в нашу, при даровом помещении и содержании в роскошнейшем из дворцов наших, то все-же на Нептуне не оказалось-бы недостатка в Уэвелях, утверждающих, что невозможно жить в этой раскаленной печи и что если-бы даже наша Земля существовала, то никто немог-бы обитать на ней. Одним словом они на-отрез отвергли-бы предложение сказаннаго Микромегаса.

Нептун в 21 раз тяжелее Земли. Но как объемом он превосходит Землю в 105 раз, из этого следует, что плотность его составляет только пятую часть средней плотности нашей сферы и равняется плотности буковаго дерева. Таким образом, Нептун может плавать на воде, подобно легкому шару. Это один из аргументов, выставляемых противниками учения множественности миров. В ослеплении своем они не допускают, что повсюду живые организмы созданы согласно с физическими условиями среды, в которой они должны обитать.

Если-бы, до открытия Нептуна, у защитников принципа конечных причин спросили их мнение, то они не преминули-бы наделить эту планету покрайней мере восемью спутниками. И никто не стал бы оспаривать право их в этом отношении. Юпитеру необходимы четыре луны для освещения его ночей; он и имеет их. Сатурн, более удаленный от Солнца, имеет право на большее число спутников, поэтому он получил их восемь. Тоже самое и Уран. Итак, если за Ураном существует еще какая-либо планета, то она непременно обладает равным-же числом лун. Чрезвычайно разумный вывод, против котораго мы и не возражаем; прискорбно только, что у Нептуна оказывается всего один мизерный спутник, а много-много, если два. Спутник этот удален от планеты на 100,000 лье и совершает свое кругообращение втечении 5 дней и 21 часа.

Так как Нептун удален от Солнца на среднее разстояние одного мильярда и 150 слишком лье, вследствие чего орбита его равняется 7 мильярдам лье, — то несомненно, что владения Солнца не могут простираться дальше этих пределов. Впрочем, кометы — как например комета 1680 года — удаляющияся от Солнца на 32 мильярда лье, доказывают противное. Между Нептуном и ближайшею звездою лежит пространство в 7,500 раз, бóльшее расстояния между Нептуном и Солнцем. Как видно, это довольно обширный цветник, который природа обильно усеяла цветами. Но для нас, слепо-рожденных, цветник этот скрыт во мраке пространства, куда не могут донести нас наши слабыя крылья. Итак, остановимся на Нептуне, последней станции нашего пути и скажем на счет его наше последнее слово.

Далекий мир этот совершает свое годичное кругообращение вокруг Солнца впродолжении 164 лет и 226 земных дней. В то время, как от начала христианской эры мы считаем 1,875 лет, обитатели Нептуна насчитывают не больше одиннадцати лет с четвертью. Хронология почтенная, в сравнении с которою наша хронология — чисто детская игрушка! Если средним числом нептунийцы живут столько своих годов, сколько живем мы наших земных, то тамошние старики существовали раньше той эпохи, когда поэты Египта и Греции измыслили бога Нептуна и наделили его господством над океанами.

Сколько царств рухнуло с того времени на Земле нашей, сколько мифологий сменились одна другою, сколько людей исзчезло, а между тем на Нептуне ход времени едва был заметен! Прекрасный предмет для размышлений тем из людей, которые считают себя достигшими обладания абсолютным! Sic transit gloria mundi.

Для философа, умеющаго наблюдать, анализировать и учиться, немного есть столь плодотворных предметов изучения, как изучение неба и если-бы умозрительныя доктрины, попеременно злоупотреблявшия безпокойною мыслью человеческою, не созидались в силу одних вздорных требований принципов, стоящих вне великих истин природы, история утопий представлялась-бы менее нелепою, а человечество оплакивало-бы меньше ошибок и уничтожало меньше заблуждений на скрижалях летописей своих. Природа, незыблемая и всеобъемлющая, по выражению Галилея, всегда будет самою надежною наставницею духа человеческаго и доколе мы не отступимся от нея, до тех пор не будем мы заблуждаться и не подвергнемся опасности рухнуть в бездну. Будем вопрошать ее, эту всегда нелицеприятную природу, будем повиноваться ея указаниям. Она выясняет нам относительность всего сущаго и взаимныя отношения живых существ, отношения, на которых зиждутся умозаключения наши; она классифицирует наши определения по весу и мере (in pondere et mensura) и дает нам сравнительную скáлу всех количеств и всех величин. Поставим ее судьею как при изучении физическаго строения вселенной, так и при изучении внутренних процессов, относящихся к области духа.