Слово о друге

Сообщение о том, что Юрий Малышев завершил свой земной путь застало меня в военном госпитале имени академика Вишневского, где я залечивал старые травмы, полученные за годы работы испытателем.

Сразу нахлынули воспоминания об этом сдержанном, спокойном и очень добром человеке с открытым лицом и радостной улыбкой. Не могу и не хочу говорить о нем «был» и в прошедшем времени…

В моих ушах еще звучит его живой бархатный голос и громкий раскатистый смех. Я так и вижу его чуть прищуренные глаза с искоркой-хитринкой. Они становятся такими перед тем, как он выдаст на гора очередной анекдот или какую-нибудь смешную, но жизненную историю.

Я расскажу вам, мои дорогие читатели, всего лишь о нескольких эпизодах, нескольких мгновениях из жизни дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР Юрия Васильевича Малышева, жизни яркой и непростой, достойной отдельной книги, которая, хочется надеяться, когда-нибудь и будет написана.

…Проводились тренировки космонавтов по действиям экипажей в случае вынужденной посадки в горах в экстремальных погодных условиях.

С восходом луны экипаж Юрия Малышева должен был занять исходную позицию в горах, там, где вполне мог оказаться спускаемый аппарат после нештатного приземления.

Место, надо сказать, даже днем вызывало сложное чувство, в котором восторг перед красотой и величием горной мощи смешивался со страхом от возможности упасть и разбиться в пропасти. Правда, чтобы уменьшить боязнь у испытуемых, бригада, обеспечивавшая тренировки, предусмотрела все меры безопасности, в том числе и от неожиданного камнепада и лавины.

Площадка, которую выбрали для тренировки, была ограничена неприступными скалами и резким обрывом в ущелье. На дне его в каменной теснине билась и ревела река.

В общем как в нашей песне:

Внизу река ревет, как бешеная львица,

А сверху снег идет с дождем и камнепад…

Все это космонавтам из условного экипажа Юрия Малышева предстояло увидеть в свете полной луны в течение тех двадцати минут, пока ночное светило не ушло за гребни гор…

Но трансляция чемпионата мира по футболу уже началась.

Все участники этих тренировок в горах: и космонавты, и испытатели — были яростными болельщиками. В домике базового лагеря, из которого предстояло уйти, светился голубой экран телевизора.

Мужики с мольбой в глазах смотрели на меня и на Юрия.

— Ну, что будем делать? — в вопросе Юрия Малышева, как мне показалось поначалу, явно звучала просьба: «Надо уважить ребят».

Я, было, дрогнул: мне и самому очень хотелось досмотреть матч. Но дело есть дело.

— Понимаешь, Юра, исходную позицию придется занимать в полной темноте. А карабкаться в потемках и трудней и опасней, — сказал я.

— А кто это утверждает, что вынужденная посадка в горах будет в полнолуние? Чем трудней, тем интересней! А ответственность за безопасность я готов поделить с тобой. Лады?! — Юрий протянул мне руку.

К испытаниям готовы!
Юрий Малышев, Александр Иванченков, Жан Лу Кретьен.
Иосиф Давыдов на обрезе спускаемого аппарата

Под одобрительные возгласы присутствующих мы обменялись крепким рукопожатием. Все вновь повернулись к телевизору и добавили звук. Не отпуская мою руку, Юра вполголоса сказал:

— Пусть поймут, что за удовольствие надо платить.

Матч закончился. Одевшись в космические доспехи, взяв блоки носимого аварийного запаса и скрученный кусок парашюта, космонавты и инструкторы покинули домик. С порога нырнули в кромешную тьму. Фонарь разрешалось зажигать только в исключительных случаях. В потемках мы карабкались по узкой горной тропинке, иногда почти по-звериному переходя на четвереньки. Инструкторы днем многократно прошли этот маршрут, поэтому знали его особенности, космонавты же шли вслепую, ориентируясь только на предупреждения своих учителей.

Когда добрались до выбранной площадки, я задал вопрос Юрию Малышеву — командиру условного экипажа:

— Что будете делать, Юра?

— Ждать рассвета. Шаг влево, шаг вправо, побег, — съюморил Малышев.

— Замерзнем. Надо дров искать, костер разжигать, — предложил кто-то из его экипажа.

— Кроме камней здесь в потемках ничего не найдешь, а шею свернуть можно. Чтобы не замерзнуть, будем заниматься физкультурой и танцевать на месте, — прервал советчика Юрий Малышев.

— Ну, что ж, Юра, командуй. На рассвете продолжайте тренировку по плану и методике. Каждый час выходите на связь. Отвечать вам не будем. В исключительном случае: три красных ракеты. Придем на помощь, но хотелось бы, чтобы она не потребовалась.

— Будь спокоен, все будет как надо! — Малышев в потемках нащупал мою руку, и мы снова обменялись рукопожатием.

Каждый час радиостанция «Прибой-УМК» включалась, сообщая, что в экипаже Юрия Малышева все в порядке. Неожиданностей не произошло. В горах так и не вспыхнули алые ракеты…

Тренировки в горах прошли, что называется, без сучка и задоринки. Вскоре после горной эпопеи Юрий Малышев был утвержден командиром международного экипажа «СССР-Франция», в состав которого включили бортинженера Александра Иванченкова, а космонавтом-исследователем француза — бригадного генерала Жан Лу Кретьена.

Подготовка шла по плану. Во время морских тренировок экипаж Юрия Малышева попал в штормовое море. Кто хоть однажды был внутри спускаемого аппарата на волне, знает, что это такое, когда в замкнутом малом объеме три человека должны изловчиться, чтобы снять скафандры и переодеться в гидрокостюм «Форель». И все это при исключительно сильном воздействии на вестибулярный аппарат, духоте, кислородном голодании, вызванным отсутствием подачи забортного воздуха. Трудней всего пришлось Жан Лу Кретьену. Он едва сдерживал состояние тошноты. Командир Юрий Малышев сделал все, чтобы облегчить работу французского космонавта в этой жесточайшей тренировке.

Когда после завершения действий на плаву экипаж подняли в катер, из Жан-Лу, как из рога изобилия, в адрес командира посыпались хвалебные слова на смеси русско-французского, а там, где не хватало слов, он выражал свое восхищение жестами…

Жан-Лу Кретьен не скрывает своего восхищения
действиями командира Юрия Малышева и бортинженера Александра Иванченкова

Экипаж уже выходил на финишную прямую к полету, когда беда подобралась к Юрию Малышеву. Во время УМО — углубленного медицинского освидетельствования у него на кардиограмме выскочили экстрасистолы.

Все это произошло на фоне предыдущего нелицеприятного разговора с руководством медицинского управления Центра.

Юрия вывели из состава экипажа. Вместо Малышева полетел его дублер Володя Джанибеков, который вовремя вписался в состав экипажа и успешно выполнил полет.

Юрий тяжело переживал этот удар судьбы, но не дрогнул, не сломался. Переждав, пока утихнут внутренние и внешние страсти, Малышев доказал, что по состоянию здоровья может и готов продолжать полеты в космос. Сначала он добился возможности летать на истребителях, а затем вновь приступил к подготовке к полету командиром экипажа «СССР-Индия». На этот раз бортинженером стал Геннадий Стрекалов, а космонавтом-исследователем — космонавт Индии Ракеш Шарма. Как свою беду Юрий Малышев переживал трагедию, разыгравшуюся в жизни индийского космонавта. Незадолго до их полета у Ракеша Шармы умерла от гнойного аппендицита дочь. Юрий бережно и тепло относился к своему товарищу по будущему полету. Замечая его ошибки в действиях на тренировках, он незаметно устранял их.

Советско-индийский полет был выполнен блестяще. Юрий был награжден второй Звездой Героя и высшей наградой Индии.

Он готовился летать и летать. Но есть у военных космонавтов неумолимые враги — возраст и воинское звание. Согласно положению о прохождении воинской службы полковник должен быть уволен в пятьдесят лет. В настоящее время есть к этому положению дополнения, но тогда Юрий Малышев и многие другие военные космонавты с опытом трех-шести полетов были уволены, несмотря на отличное здоровье.

Юрий Малышев попал под этот молох одним из первых. Оказавшись ненужным в деле, которое он знал и любил, этот мужественный и стойкий человек как-то сник.

И тогда нашлись люди, которые потянули его в мутный омут современного бизнеса, используя его имидж и звания в своих корыстных и рекламных целях. Не по душе было космонавту дважды Герою Советского Союза со звездами на груди появляться на экране телевизора в рекламных видеороликах. Он не смог вписаться в новый жестокий и яростный мир. Сердце Юрия Малышева не вынесло этих перегрузок…

Как реквием по Юрию Малышеву могли бы прозвучать слова песни:

Мы для победы ничего не пожалели, 

Мы даже сердце как НЗ не сберегли.

Далее…