Полет продолжается

Ясным утром 17 февраля 1600 года в Риме на площади Цветов за свои бессмертные идеи о строении Вселенной в пламени костра инквизиторов был сожжен Джордано Бруно. Но идеи великого ученого остались жить и яркими искрами пролетели через столетия, зажигая умы людей стремлением познать тайны природы. Это великое стремление породило одержимость Константина Эдуардовича Циолковского, который создал стройную теорию проникновения человека во Вселенную. Идеи Циолковского были реализованы, развиты и воплощены в металл Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым, а первым открывателем звездных трасс стал Юрий Гагарин…

Первые встречи с Гагариным оставили у Георгия неизгладимое впечатление. Вновь прибывшие летчики представлялись командиру отряда. Строгость и официальность армейских ритуалов в какой-то мере сковывают людей. К такой официальной встрече готовился Георгий Добровольский. Но Гагарин, не дослушав рапорта, протянул руку и открыто и добро улыбнулся присущей только ему улыбкой. Рукопожатие, сильное, дружеское, как-то сразу сняло официальность обстановки. Говорили о службе, о полетах на истребителях, о семьях, о житье-бытье. Георгию показалось, будто он давным-давно знает Юрия. Рядом жил, работал, играл в спортивные игры, ходил в кино и магазин обыкновенный человек, а не музейная редкость. Именно этой обычностью Юрий был необычен. Своим примером он показывал, что слава, которой окружено его имя, является не его личной, а славой всего нашего народа, нашей страны, так высоко поднявшей своего сына над планетой.

Запомнилось Георгию и посвящение в космонавты. Слушатели, среди которых были Добровольский, только что сдали экзамены. И вот кто-то из «стариков», как звали в Звездном ребят-космонавтов из первого гагаринского отряда, предложил пропустить «молодых» через купель. Идея эта, вероятнее всего, принадлежала Алексею Леонову — редактору юмористической газеты «Нептун». Через владения Нептуна — плавательный бассейн — как через последний шуточный экзамен должны были пройти вновь испеченные космонавты.

Веселым и очень человечным входил в жизнь Добровольского командир отряда космонавтов Юрий Гагарин.

…Итак, экзамены по общекосмическим, общеобразовательным дисциплинам сданы. Теперь Добровольский вплотную приступил к изучению принципиально нового космического корабля «Союз», который пришел на смену «Востокам» и «Восходам». Георгий несколько раз бывал на космодроме. Провожал в полет товарищей, поддерживал с ними радиосвязь. Корабль «Союз» постепенно переходил с чертежей в цеха, одевался в металл, обретал живой облик.

Георгий присутствовал при первых беспилотных его пусках. Корабль проходил летные испытания. Проверялись системы аварийного спасения и мягкой посадки. Пока что в пилотских креслах сидели манекены, но скоро их место займут космонавты.

Бывают встречи, которые остаются в памяти на всю жизнь. К таким Георгий относил и свои встречи с Главным конструктором. Сергей Павлович Королев очень любил общаться с космонавтами, делиться задумками, мечтами. Он любил этих отважных ребят, часто приглашал их на технические совещания. Во время одного из них, на котором присутствовал Добровольский, Королев долго сидел молча, подперев кулаками подбородок. Казалось, он задумался и не слушает доклады конструкторов. Но, к удивлению Георгия, когда выступил Королев, стало ясно, с каким вниманием слушал он выступающих, как быстро смог не только определить главное в высказываниях, но и, обобщив все, предложить свою идею.

Еще одна встреча, выросшая потом в многолетнюю теплую дружбу, оставила след в жизни Добровольского. В 1954 году в соседнюю квартиру въехала семья заслуженного летчика-испытателя СССР Героя Советского Союза Георгия Тимофеевича Берегового, тоже зачисленного в отряд космонавтов. Редкий тезка: и имя, и отчество совпадают.

Сосед не кичился своими заслугами, которых у него хватало: и вся война на «летающих танках — штурмовиках Ил-2, и шестнадцать лет работы по испытанию самых современных истребителей.

В отряд космонавтов он пришел на равных правах со всеми и на равных начал осваивать непростую и во многом новую для него профессию. Говорят, что плох тот сосед, который с соседом не ужился. Два Георгия Тимофеевича жили душа в душу. Добровольскому нравилась большая целеустремленность Берегового и неистовая жажда летать. Казалось бы, человеку уже полсотни лет, считай, сколько пройдено нелегких жизненных дорог, полных смертельной опасности, есть большие заслуги, материально вполне обеспечен. Чего еще надо? Но неудержимая жажда быть всю жизнь на переднем крае привела Берегового на самое острие человеческих изысканий — штурм космоса. Видимо, о таких Александр Блок писал: «И вечный бой! Покой нам только снится…».

С первых же дней пребывания в Центре подготовки космонавтов он начал усиленную подготовку. Нужно было во многом изменить свой обычный жизненный уклад, и Георгий Береговой без колебаний пошел на это.

Георгии Тимофеевичи

Береговой был для Добровольского человеком, которому можно было во всем подражать.

Семьи Добровольского и Берегового сдружились. Часто вместе отмечали праздники. К пятидесятилетию своего друга Георгий Добровольский сочинил шуточную балладу. Читались стихи в семейном кругу. Все смеялись от души.

Именинник хранил эту балладу как реликвию.

Береговой был на семь лет старше Добровольского. Всеми своими делами он старался приблизить свой полет в космос. Но прошел год, другой, третий. Отсчитывая их, летчик отчетливо понимал, что скоро может прийти время, когда его возрастной ценз станет препятствием полету. Береговой волновался. Стараясь как-то поддержать друга, Добровольский говорил: «Жора, ведь ты прекрасно знаешь, что тебе, как опытному пилоту-испытателю, поручат самый трудный, самый ответственный полет». И вот день полета Берегового пришел. Но пришел он после нескольких трагических событий.

Первым из них была гибель от пожара в космическом корабле «Аполлон-8» трех американских астронавтов. Это событие потрясло весь мир.

Георгий вспомнил ранее прочитанные в журнале слова одного из погибших — Вирджила Гриссома: «…Профессия у нас опасная, и если с нами что-нибудь случится, это не должно помешать осуществлению программы. Ради освоения космоса стоит рисковать жизнью».

Нет, гибель товарищей не могла сломить волю штурмующих Вселенную.

Январь 1966 года оказался недобрым для нашей космонавтики. Прошел слух, что Сергей Павлович ложится в больницу. Вскоре слух подтвердился. Через врачей узнали, — предстоит очень тяжелая операция. Все верили в здоровье Главного конструктора, и никому даже не приходило в голову, что из больницы он не выйдет…

А тем временем одевался в металл новый космический корабль. Шли стендовые испытания отдельных его агрегатов и узлов. На полигонах проверялась работа отдельных его систем. Новому кораблю было дано название «Союз».

В создание этого современнейшего корабля был вложен талант многих людей во главе с Сергеем Павловичем. Это была перспективная машина, которая в комплексе со знающим, умным экипажем должна была начать планомерное исследование космоса с решением практических народнохозяйственных задач. Уже закончились беспилотные испытания корабля «Союз». Многие космонавты готовились к полетам на этих машинах. Но первый полет был доверен, конечно, самому опытному, самому подготовленному к такому полету. Выбор Главного конструктора и членов Государственной комиссии пал на полковника Комарова. Друзья по отряду космонавтов радовались за Володю и по-доброму завидовали ему.

Ясным апрельским днем «Союз-1» был выведен на орбиту. Радостный голос Комарова сообщал о том, что он начал работу в космосе. Добровольский с одного из пунктов поддерживал связь с ним. Володя провел испытания корабля и его систем. По радио передал свои замечания, рекомендации. Испытания закончены. Комаров сориентировал корабль, включил ТДУ — тормозную двигательную установку, — и «Союз-1» начал свой стремительный спуск к Земле.

Но вместо радостной встречи всех ждало большое горе. Во время посадки не раскрылся парашют, несший космический корабль после входа в плотные слои атмосферы.

Сообщение о гибели Володи Комарова застало Георгия и еще двух его товарищей-космонавтов в гостинице, куда они приехали после дежурства с пункта управления полетом.

Добровольский стоял на балконе и улыбался прекрасному разливу весны и синеве апрельского утра. В номере зазвенел телефон. Трубку поднял Валентин. По тому, как помертвело его лицо и затряслась трубка в руке, Георгий понял, что с Володей случилась беда.

— Володя погиб! — Валентин повернулся к дивану и спина его начала вздрагивать.

Добровольский окаменело молчал. Потом подошел к товарищу и несколько резковато сказал: «Прекрати, Валентин. Ведь мы летчики и должны быть готовы ко всему. А нюни распускать нечего. Я думаю, Володя не простил бы нам этой слабости. Для нас он всегда будет жить!»

…Георгий стоял в почетном карауле, а мимо нескончаемым потоком шли люди. Они пришли проститься с народным героем, несли цветы, рассыпали их у постамента, на котором стоял портрет Комарова.

Утрата была тяжелой. Но космонавты продолжали подготовку к полетам, конструкторы дорабатывали системы, по которым дал свои замечания Владимир Комаров. Работы было много…

При выборе кандидата на испытание нового корабля «Союз» генерал Каманин предложил полковника Берегового. Он знал его еще с военных лет и очень в него верил.

Узнав о том, что сосед готовится к полету, Добровольский обрадовался: «Наконец-то Жора успокоится. Он заслужил этот полет всей своей жизнью».

Вслед за полетом Берегового в космосе произвели сборку экспериментальной космической станции из кораблей «Союз-4» и «Союз-5» командиры экипажей Волынов и Шаталов, а Хрунов и Елисеев перешли через открытый космос в скафандрах из корабля в корабль.

Спустя некоторое время в космосе оказалась целая эскадра «Союзов». Они проверили возможность взаимного маневрирования. Шонин и Кубасов опробовали первую в мире сварку в невесомости.

Перед космонавтикой вплотную встала задача проверить возможность длительного пребывания человека в космосе. С этой задачей успешно справились Андриян Николаев и Виталий Севастьянов. Тем временем в цехах рождалась первая орбитальная научная станция «Салют». Долго ждал Георгий Добровольский своей очереди: девять лет. Но вот теперь он реально видел ту машину, в которой, он знал по программе, ему и его друзьям придется пробыть почти месяц.

Если в предшествующих полетах космонавты в совершенстве знали корабль «Союз», то экипажу Добровольского нужно было к тому же знать и станцию «Салют», ее оснастку, правила пользования научно-исследовательской и испытательной аппаратурой, а также управление системами жизнеобеспечения. Ведь «Союз» при осуществлении данной программы являлся всего лишь транспортным кораблем, доставлявшим космонавтов на научную станцию «Салют».

Для работы на станции «Салют» был сформирован экипаж в составе командира подполковника Георгия Добровольского, бортинженера Владислава Волкова, инженера-исследователя Виктора Пацаева. До старта было еще далеко, и экипаж сживался здесь, на земле, стараясь присмотреться, понять достоинства и недостатки друг друга с тем, чтобы там, в космическом полете, не столкнуться с чем-то неожиданным. В работе, в спортивных баталиях притирались характеры, по возможности вместе проводили досуг.

Они прекрасно понимали, что их совместимость не может исчерпываться только слаженностью в работе. Она должна выражаться и в общности взглядов, и во взаимной симпатии, и в общности интересов. Тогда и труд будет спориться, и отдыхать будет легко и приятно.

Были и совместные командировки — летали в Среднюю Азию. Там должны были проводиться занятия по астронавигации. Под плоскостью самолета, сменяя друг друга, бежали степь, полупустыня, пустыня.

— Не хотел бы приземлиться здесь среди песков, — сказал один из космонавтов.

— Да, радости мало, — согласился Коля Рукавишников, — если подмога не придет, не скоро отсюда выкарабкаешься.

Шутка понравилась

К разговору подключился инструктор, проводивший с космонавтами занятия по действиям в случае вынужденной посадки:

— Если понимать пустыню, знать ее особенности, то можно к ней приспособиться и прожить даже в самом пекле довольно долго, особенно имея НАЗ — носимый аварийный запас — и кое-что из подсобных средств.

— А, по-моему, это пустое дело. Этому учиться не надо, — вставил один из космонавтов Олег, — меня в любую пустыню выброси, я, думаю, и без НАЗа, в чем есть уж сутки-то проживу, а то и больше.

— И верблюд проживет, — сострил кто-то.

— А я считаю, что тренировка такая не помешает. Никогда еще опыт не мешал людям, — заключил Добровольский.

Полемика прекратилась. Каждый занялся делом: кто работал со штурманским оборудованием кабины, кто — с секстантом, кто — с кино— и фотоаппаратурой, которую предстояло взять в космический полет. К вечеру самолет совершил посадку на аэродроме небольшого азиатского городка. Солнце скрылось, начало темнеть, но температура была плюс тридцать четыре градуса — дышать совершенно нечем. Обдав всех пылью, у самолета остановился автобус.

Ехали быстро. Окна в автобусе были открыты, но даже тугой поток воздуха, врывавшийся в них, не приносил прохлады, а, пожалуй, наоборот, сушил губы и неприятно щекотал ноздри.

Расположились в гостинице. Было уже темно, и на бархатно-черном фоне неба проступали звезды, а вокруг на разные голоса в арыках квакали лягушки, трелями рассыпались цикады.

Невольно вспомнилось Подмосковье, где вечерами свежо и так приятно вдыхать запах окружавших Звездный сосен и елей; вспомнилась прохлада очень вкусной воды из домашнего крана. По последнему глотку ее хлебнули из канистры, покидая самолет.

Луна должна появиться где-то около полуночи. Нужно было готовиться к работе.

Инструктор по штурманской подготовке и астронавигации разделил космонавтов на группы. Прихватив таблицы и приборы, каждая группа направилась на отведенную ей площадку, с которой можно было хорошо наблюдать небо. По звездным картам находили созвездия, а потом определяли их местонахождение на небосклоне, проводили астроизмерения восхождения звезд. Эти измерения позволят в полете точно определять положение корабля, ориентировать его, проводить ряд экспериментов.

Работы было много, и требовала она высокой точности, ибо сверка с существующими таблицами могла сразу выявить ошибки в измерениях, а следовательно, определить и уровень знаний каждого. Но не страх получить плохую оценку за свою работу, а сознание ее необходимости и полезности руководило космонавтами. Добровольский работал в паре с Виктором Пацаевым. Георгию нравилось исключительное спокойствие напарника, его уверенность и четкость. Несмотря на кажущуюся со стороны медлительность Виктора, движения его были размеренны и точны.

»С таким не пропадешь. Знает дело и умеет к нему приложить руки. Светлая голова», — думал Добровольский, глядя, как работает его будущий инженер-исследователь.

Через три часа небо начало светлеть. В серой пелене рассвета стали таять звезды, поблекла луна. Космонавты собирали оборудование, производили последние подсчеты и заполняли таблицы замеров… Прогноз погоды обещал очень жаркий день. Надо было успеть хоть немного отдохнуть, пользуясь утренней прохладой.

Днем единственным спасением была река, протекавшая неподалеку. И хотя вода в ней была теплой, все-таки приносила некоторую прохладу.

Вечером организовали рыбалку на канале. Много купались, пока поспевала уха. И вдруг инструктор, взглянув на пески, окружающие канал, предложил:

— Посмотрите, сколько верблюжьей колючки и пустынной акации вокруг! Попробуйте их, пожуйте. Это один из немногих источников утоления жажды в песках.

— Ты нас, наверное, в верблюдов превратить хочешь, — сказал Жора, отгрызая кусочки зеленых колючек.

Космонавты, подсмеиваясь друг над другом, грызли корм двугорбых кораблей пустыни, удивлялись как верблюд может поедать эти колючки, не исколов язык и рот.

Сварилась уха. С удовольствием ели ее, слушая рассказы рыбака, старожила этих мест. Утром следующего дня встали рано. После полудня — возвращение домой. С утра пришел автобус, и вся братия устремилась на рынок за подарками для домашних. От обилия фруктов и овощей разбегались глаза. Коля Рукавишников присмотрел себе узкогорлый глиняный кувшин.

Нельзя сказать, что Жора Добровольский любил позировать перед фотообъективом, но он обожал уникальные снимки. А такие на рынке можно было сделать, например, у горы дынь, в компании с двумя старыми «бабаями» — в надвинутых на самые глаза лохматых шапках. Как тут устоять от соблазна?

Автобус привез всех на аэродром, где уже ждал готовый к вылету самолет. Теперь летели обратно, на запад.

В Центре подготовки космонавтов заканчивалась доработка учебного корабля-тренажера, представляющего собой кабину реального корабля, оснащенную действующим оборудованием. Комплексом имитаторов создаются различные условия космического полета, обеспечивается работа устройств и систем корабля. Все этапы полета моделируются на электронно-вычислительных машинах. Здесь можно увидеть и звездное небо, и красочные картины родной планеты, просматриваемые как бы с космических высот, и работу всех систем сигнализации и индикации, которые действуют в полете. Слаженный коллектив инженеров и техников готовит аппаратуру для тренировок. Сколько изобретательности, таланта, а порой и фантазии требуется от этих людей, чтобы создать «космос» в условиях земли.

…Гул ракетных двигателей врывается в уши. Он нарастает. Космический корабль начал свой «разбег» к звездам.

— Включилась вторая ступень, — доложил на Землю командир корабля Георгий Добровольский. Через некоторое время раскрылся головной обтекатель, защищавший корабль от температурных и динамических нагрузок, в иллюминаторы и на экраны визиров хлынул яркий солнечный свет. Сработала третья ступень ракеты-носителя, и в корабле наступила тишина. Закончилось выведение. Теперь по экрану визира навстречу кораблю стремительно мчалась Камчатка, за ней сине-голубой бескрайней равниной расстилался океан. На синей его глади, как след инверсии на небосклоне, оставляет белую полосу большой океанский лайнер. Несколько минут полета — и вот уже видны берега Америки. В разрывы облаков видны зеленые массивы. Густая пелена окутала громады гор, вершины, на которых белизной сверкают снежные шапки. Потом снова вода. Ночь неожиданно нахлынула на корабль, и теперь он как бы повис в океане звезд. Если до входа в ночную зону планеты движение ощущалось по мельканию земных ориентиров, то теперь создавалась иллюзия неподвижности. Мерно отсчитывали секунды бортовые часы космонавта, разворачивался глобус на приборной доске, фиксируя положение корабля над земной поверхностью, цифровой индикатор показывал параметры орбиты корабля.

В кабине рабочая обстановка. Командир Георгий Добровольский ведет связь с Землей, с пунктами слежения. Бортинженер Владислав Волков считывает показания приборов, заносит в бортжурнал, производит подсчеты. Инженер-исследователь Виктор Пацаев работает с научной аппаратурой. Время от времени он просит командира доворачивать корабль, чтобы удержать в поле зрения звезду. Георгий мягкими точными движениями ручки ориентации выполняет развороты корабля. Виктор доволен: эксперимент идет нормально.

С Земли передали, что произведена коррекция орбиты и корабль «Союз» будет вводиться в зону полета станции «Салют». Слышно было, как сработали двигатели сближения. Добровольский включил радиолокационную станцию, которая должна обнаружить «Салют» и, работая в автоматическом режиме, выдавать команды на двигатели, изменяющие положение станции и корабля относительно друг друга. Вздрогнули и поползли стрелки прибора, показывающего расстояние и скорость сближения космических аппаратов.

Теперь все внимание экипажа сосредоточено на выполнении задачи стыковки. Добровольский и Волков наблюдают за телевизионными и оптическими визирами. Пацаев смотрит в иллюминатор. Где-то там, среди россыпи звезд, должна показаться сверкающая звезда, вознесенная к небу руками людей. Именно ее сейчас и хотят увидеть члены экипажа космического корабля «Союз». Первым различил на звездном фоне станцию «Салют» Волков. Картина эта ему очень знакома: ведь он наблюдал подобную в том полете, когда эскадра «Союзов» в составе трех кораблей осуществляла сближение и взаимное маневрирование. Он указал точку с переменной светимостью товарищам. Они подтвердили, что видят «Салют», и Добровольский доложил на Землю, что станция находится в зоне прямой видимости корабля «Союз».

Продолжается автоматическое сближение. Сокращается дальность, уменьшается скорость. Вот уже четко видны контуры станции: множество антенн, выдвинутый над верхней плоскостью защитный колпак обсерватории, раскинуты, как крылья, солнечные батареи. Зрелище величественное.

Еще несколько минут сближения, и космические аппараты оказались на расстоянии, когда командиру надлежит перейти на ручное управление и произвести стыковку. Добровольский находит на пульте управления клавишу «ручное причаливание» и нажимает ее. Теперь управление корабля сосредоточено на двух ручках, укрепленных на подлокотниках кресла космонавта. Четкими, точными движениями ручек Добровольский устраняет взаимный крен и тангаж между станцией и кораблем. Ярко светятся сигнальные огни на станции «Салют», по которым заметно малейшее отклонение от нормы в положении корабля относительно станции. Несколько сотен метров осталось до станции, когда вздрогнули и упали на ноль стрелки индикатора расстояния и скорости. Волков продублировал включение автоматики, но стрелки остались неподвижными. Радиолокатор отказал. Теперь успех стыковки целиком зависел от умения и знаний экипажа. Волков и Пацаев по изменениям размеров станции на экранах телевизионного и оптического визиров по специальной таблице определяли дальность и скорость сближения. Это помогало Добровольскому осуществлять маневрирование и управление кораблем.

Приближался самый ответственный момент стыковки — контактирование. Нельзя допустить просчета в скорости. Незначительная ошибка может привести к поломке стыковочного узла, то есть к аварии, а, следовательно, к невыполнению задания. Добровольский снижает скорость сближения почти до нуля, еще раз проверяет точность взаимного расположения и тумблером скорости дает импульс на сближение. Масса станции надвигается на корабль, закрывая собой звездное небо и фон Земли. Еще мгновение, и штырь стыковочного узла корабля лязгнул по приемному узлу станции. На приборной доске загорелся транспарант «причаливание», а через некоторое время — «стыковка окончена». Вошли в контактирование штепсельные узлы, соединившие в единую систему станцию «Салют» и транспортный корабль «Союз».

Непродолжительным разбором (ошибок было допущено мало) закончилась очередная тренировка экипажа Добровольского. Еще не один раз инструкторы будут ставить экипаж в затруднительное положение, вводя сложные отказы, устранение которых возможно только при совершенном знании техники и быстрой реакции на сложившуюся аварийную ситуацию. Так, в каждодневной работе сплачивался коллектив первой пилотируемой научной орбитальной станции «Салют».

Предстояло еще провести тренировку по завершающему этапу полета — встрече с Землей. Такая встреча таит в себе тоже определенные опасности. Так, при возникновении аварийной ситуации в космосе экипаж должен выполнить немедленный сход с орбиты. В этом случае приземление произойдет в любой незапланированной заранее точке земли, и очень велика вероятность того, что ею окажется поверхность моря или океана. Это тоже предусмотрено конструкцией корабля: он плавуч и устойчив. Но не исключено, что корабль может дать течь или, израсходовав электроэнергию, перестанут работать его системы жизнеобеспечения. Тогда необходимо покинуть аварийный аппарат.

…Группа космонавтов с инструкторами приехала на одно из подмосковных озер для отработки действий после посадки на воду. Среди космонавтов и экипаж «Салюта». В спускаемом аппарате космического корабля, который находится на плаву, неуютно. Инструкторы создали аварийную ситуацию — не работает вентиляция и освещение. Добровольский из-под кресла бортинженера извлек гидрокостюмы. В слабом свете, пробивающемся через закопченые иллюминаторы, трудно разобраться, где чей. По специальным меткам каждый определил свое снаряжение.

Сначала Пацаев и Волков помогли облачиться в гидрокостюм Добровольскому, сидящему в центральном кресле, а затем он пришел на помощь товарищам. В кабине и до этого было не холодно, а после надевания теплой одежды и гидрокомбинезонов стало совсем невмоготу. Вентиляторы не работают. Душно. Пот выступает на лицах, струйками неприятно бежит по телу. Скорей бы на свежий воздух, на простор этого уютного, окруженного березами и елками озера. Но торопиться нельзя. Нужно занять в корабле такое положение, чтобы каждый из космонавтов после открывания крышки люка, даже в случае заливания корабля водой, мог немедленно покинуть его. Вытащили блок НАЗа с лагерным снаряжением. В нем есть и радиостанция, и сигнальные ракеты, и бачок с водой, и пища, и медикаменты. Его тоже нужно успеть выбросить из аварийного корабля.

Космонавты заняли изготовочную позу. Волков откручивает крышку люка-лаза. Первым выпрыгивает Добровольский, за ним Пацаев. Волков выбрасывает им блок НАЗа и сам покидает корабль. Космонавты сплываются. Чтобы их не разбросало в случае шторма и ветра на море, они скрепляются друг с другом фалом, образуют «плот». Настало время выйти на связь с поисковым вертолетом. Добровольский за фал подтягивает блок НАЗа, извлекает из него малогабаритную радиостанцию и выходит на связь. С вертолета ответили, что космонавтов запеленговали и скоро прилетят к ним. А пока можно перекусить. В специальной герметичной упаковке находятся продукты питания. Съели кекс, сублимированный творог, закусили шоколадом и галетами, а потом из питьевого бачка утолили жажду.

Вдалеке послышался рокот вертолета. Пацаев берет ракету, отплывает на несколько метров от товарищей и пускает ее. Через мгновение ярко-красный шар повис на большой высоте под куполом парашюта. С вертолета заметили сигнал. Теперь нужно показать летчикам направление ветра над озером, чтобы облегчить заход для подбора плавающих космонавтов. Добровольский вытаскивает специальный сигнальный патрон. Рывок за кольцо — и над озером начал стелиться оранжевый шлейф дыма. Пилот вертолета начал снижение для подхода к космонавтам.

Добровольский руководит эвакуацией своего экипажа. Первым поднимается Виктор Пацаев. Струя воздуха, гонимая лопастями вертолета, поднимает на глади озера целый вихрь брызг. Через него нужно проскочить. Пацаев делает несколько энергичных движений — и стена пены и брызг позади. Ловит спущенный с вертолета крюк, цепляет его за специальные петли на гидрокомбинезоне и взмахом руки показывает, что можно поднимать. Через несколько минут он на борту вертолета. Ту же операцию проделывают Волков и Добровольский.

Тренировка окончена. Можно сбросить с себя жаркие резиновые доспехи, в плавках броситься в отраженное в озере небо и наслаждаться свежестью родниковой воды, узкими струйками стреляющей со дня озера в грудь и ноги. Добровольский поплыл в дальний угол озера, где он присмотрел распустившиеся лилии. Это для Людмилы и дочерей.

Далее…

Реклама на epizodsspace.narod.ru

Закрыть [x]