вернёмся в начало?


ВЫБОР СТРАТЕГИЧЕСКИХ РАКЕТ

В начале 1961 года у нас было только четыре реальных старта для межконтинентальных Р-7А. Два в Тюратаме и два в Плесецке. Если все четыре ракеты после суточной подготовки долетят до Америки, на нее будет обрушено в общей сложности 12 мегатонн.

Хрущев, прекрасно зная истинное положение дел, блефовал, противопоставляя нашу ракетную мощь сотням американских летающих крепостей В-52 - носителей ядерного оружия, десятку "Титанов" и "Атласов". Американская разведка легко могла доказать неоспоримость ядерного превосходства США.

Мы в ОКБ-1, наши друзья и конкуренты в Днепропетровске прекрасно понимали, что только Р-9А, отличавшаяся от Р-9 более мощным зарядом и массой головной части, или Р-16 способны в ближайшие один-два года радикально изменить соотношение стратегических сил.

Тогда, в начале летных испытаний Р-9А в апреле 1961 года, еще нельзя было говорить "Р-9А" и "Р-16", подразумевалось "или". Все дело в том, какая из ракет раньше покажет достаточную надежность, хотя бы двадцатиминутную боеготовность и высокую точность поражения цели. Ошибки в боковом направлении и по дальности, а проще говоря, КВО - круговое вероятное отклонение -Р-7А, достигающее 3-5 километров, уже никого не устраивало.

54

Американцы хвалились, что "Титан-2" и новый "Минитмен" к 1963 году будут иметь КВО не более 1 километра.

В эти апрельские дни Королев понимал, что Р-9А по крайней мере на полгода отстает в соревновании с Р-16. Преимущества переохлажденного кислорода практически еще не были доказаны. Надо было спешить, надо было показать, что пилотируемые пуски не мешают решению важнейших военных задач. 12 апреля после взаимных искренних поздравлений, объятий, поспешных тостов ему было нелегко в приказном порядке заявить; что Мишин, Черток, Дорофеев, Хомяков и Калашников не летят ни к месту посадки "Востока", ни в Москву на встречу Гагарина. Они обязаны оставаться на полигоне и готовить следующие пуски Р-9. Мы остались и готовили. Второй пуск 21 апреля с площадки № 51 прошел успешно. Головная часть дошла до Камчатки. Получив доклад с Камчатки, Кириллов сказал:

- Эта ракета, оказывается, может летать и без помощи берета Воскресенского!

Королева не было на этом пуске, он все еще задерживался в Москве после торжеств и митингов. Надо было, не теряя темпа, разработать программу следующего ближайшего пилотируемого пуска. Пока не остыли от восторгов чиновники партийного и государственного аппарата, надо было протолкнуть указы о награждениях, постановления о благах для Калининграда, жилищном строительстве и новом тяжелом носителе.

Королев прилетел на полигон 23 апреля, переполненный впечатлениями от восторженных откликов, которые шли в Москву со всех концов света. Но ни одна телеграмма не была адресована ему, Королеву, лично. Не получали телеграмм и другие главные. СП чувствовал себя немного виноватым перед нами и старался, как мог, подробно рассказать обо всем, что происходило в Москве.

25 апреля, уже с Королевьм, был проведен третий пуск "девятки". Через 3,85 секунды (такая точность появилась после анализа записей телеметрии) одна из четырех камер резко пошла "на упор", затем давление в ней упало, ракета начала оседать и упала у самого старта. Начался обычный в таких случаях пожар. Керосин, горевший в атмосфере кислорода, плавил не только металл, но и бетонное покрытие старта.

Мы отсиживались в бункере, пока пожарные поливали окрестности, чтобы спасти от огня еще не опустевшие заправочные емкости. Когда "считать мы стали раны, товарищей считать", то первые доклады были успокаивающие: "Жертв и пострадавших нет". Однако спустя часа два обнаружили отсутствие одного офицера. Его труп вскоре нашли в одной из подземных патерн, куда он вопреки

55

всем инструкциям укрылся перед стартом. Он задохнулся горячим дымом.

На следующий день происходил разбор аварии. Все собрались слушать доклады по результатам анализа телеметрических записей и обработки данных самописцев стартовой системы. Первое впечатление было такое, что рулевая машина второй камеры по непонятной причине толкнула ее на предельный угол. Гироскопы среагировали, но система с возмущением не справилась, и ракета, поднявшись едва на тридцать метров, свалилась на стартовую площадку.

- Это, наверняка, ваши фокусы, - уверено сказал Королев, обращаясь ко мне и Калашникову. Никаких доказательств нашего алиби пока не было.

По мере того как рассматривали поведение всех параметров системы управления, СП все более утверждался в справедливости своих обвинений, а мы не могли представить других убедительных версий. У нас уже так завелось: если хочешь доказать, что не ты виноват в очередной аварии, то приведи другую правдоподобную версию. Не имея такой другой, я оправдывался только тем, что, согласно записям, нет никаких доказательств отказа в системе рулевых приводов. Команды системы управления есть реакция на какое-то внешнее сильнейшее возмущение, источник которого пока непонятен.

Королев потребовал показать ему схему центрального привода, и мы начали уже не в первый раз объяснять, что может случиться при различных сочетаниях двух любых отказов. Во время бурной дискуссии СП обратил внимание на отсутствие Мишина.

- Мишин с инженер-полковником Боковым еще вчера попросили у меня помощи в осмотре остатков на месте аварии, - ответил Кириллов. - Я выделил им двух офицеров и солдат. Может быть, найдут что-нибудь интересное.

- А вот и они! Легки на помине, - сказал Королев, увидев входящих Мишина и Бокова. - Мы тут уже без вас разобрались, что дело в рулевом приводе.

- Рулевой привод ни при чем, - громко возвестил Мишин и, победно улыбаясь, поднял над головой бесформенный кусок изорванной стали.

Боков перебинтованной рукой тоже поднимал и показывал другие закоптившиеся остатки.

-Я пострадал, извлекая эти вещественные доказательства из общей кучи, - объяснил он.

- Борис, - обращаясь ко мне, весело сказал Мишин, - с тебя бутылка коньяка: рулевой привод не мог удержать камеру, которая взорвалась и развалилась. Это ее остатки. Такое разрушение характерно для "высокой частоты".

56

Первый заместитель Глушко Владимир Курбатов молча осматривал железки. После долгой паузы он произнес:

- Да, это куски нашей камеры. Но надо еще убедиться, что она разрушилась до падения, а не после.

Пошел такой шум и споры, в которых о рулевых приводах забыли. Вскоре была официально запротоколирована и доложена "наверх" причина аварии - разрушение камеры сгорания, вероятно, вследствие возникновения высокочастотных колебаний давления.

Требовалось проводить срочные мероприятия. Одним из них были предварительные огневые испытания двигателя на заводском стенде. После заводского огневого испытания двигатель подвергался профилактической чистке, сушке и поставлялся на сборку ракет. Не дожидаясь окончания ЛКИ, куйбышевский завод "Прогресс" начал серийное изготовление Р-9. Авария при третьем пуске Р-9 показала, что продолжение ЛКИ с 51-й площадки создает угрозу разветвленному хозяйству первой площадки и может сорвать пуски "семерки".

ЛКИ Р-9 следовало проводить со штатной боевой позиции "Десна-Н", которую к началу лета построили по проекту Бармина. Однако вскоре выяснилось, что на этой позиции, спроектированной без широкого использования автоматизации, на подготовку к пуску требовалось более двух часов, поэтому решили пока продолжать ЛКИ с "временной" 51-й площадки.

Королев поддержал очень активную позицию Мишина, предлагавшего необычный вариант боевого старта "Долина". По этому проекту незаправленная ракета "дежурила" на "Долине" в горизонтальном положении в специальном блиндаже. Здесь же находились хранилища топлива. Кислород в хранилище доводился до переохлажденного состояния в емкости, закрытой экранно-вакуумной изоляцией. Для поддержания вакуума в больших объемах потребовались специальные насосы. Наша промышленность их не выпускала. Королев добился решения ВПК об организации производства таких насосов по образцу фирмы "Филипс". Конечно, фирма об этом ничего не знала.

Проектирование и строительство первых позиций "Долина" проводилось ОКБ-1 со смежными организациями практически без участия главного конструктора наземных стартовых систем Бар-мина. Закон, гласящий, что "всякая инициатива наказуема", оказался справедливым. Все тяготы по проектированию, строительству и сдаче в эксплуатацию "Долины" выпали на долю ОКБ-1. Анатолий Абрамов, Борис Дорофеев, Владимир Караштин, Виктор Овчинников и многие другие наши специалисты переключились на эту ударную стройку. Большая дополнительная нагрузка легла и на завод.

57

История с "Долиной" очень показательна с точки зрения поведения главного конструктора ракетного комплекса. Это один из примеров, относящихся к организации работ не только у Королева, но по его примеру и у Янгеля, и у Челомея, и у Макеева, а позднее и у Надирадзе.

Очень убедительно было продемонстрировано преимущество разработанной ОКБ-1 оригинальной системы хранения жидкого кислорода. Потери сократились по сравнению с тем, что происходило на старом заправочном оборудовании, в сотни раз. Однако с автоматизацией всех подъемно-транспортных операций для вывоза и установки ракеты в вертикальное положение, последующей скоростной заправкой, прицеливанием, заключительными испытаниями перед пуском не все сразу получалось.

Разработку АСП - автоматической системы подготовки старта -поручили Караштину, выпускнику Таганрогского радиотехнического института. Он бьи направлен к нам вместе с Карповьм и Шевелевым, которые начиная с третьего спутника захватили фронт разработок системы автоматического управления космическими аппаратами. Широчайший диапазон для приложения творческих способностей был у молодых инженеров, попавших в поток наших программ. Вместе с "телефонными" специалистами ленинградского завода "Красная заря"' удалось довести время готовности Р-9 к пуску, считая от горизонтального положения, до 20 минут. Неожиданным оказалось, что дальнейшее сокращение цикла готовности определяет не процесс заправки, а время раскрутки гироприборов до номинального числа оборотов - 60 000 в минуту. На этот процесс требовалось 15 минут. Как же американцы ухитряются доводить готовность до двух-трех минут? Вскоре мы получили информацию, что на американских ракетах роторы гироприборов вращаются непрерывно в течение всего дежурства. Виктор Кузнецов по этому поводу сказал, что наша промышленность не хочет выпускать прецизионные подшипники с ресурсом непрерывной работы в течение года.

Начались продолжавшиеся многие годы работы по созданию гироскопических приборов на новых принципах. Жесткие требования по боеготовности ракет, годами дежуривших на боевых позициях в состоянии менее чем минутной готовности, привели к созданию различных инерциальных систем ракетной навигации, элементы которых нашли успешное применение в других областях техники управления движением.

В документах, где речь шла о боевых ракетах, полигон именовали не космодромом и тем более не Байконуром, а НИИП-5 Министерства обороны. На этом НИИП-5 не только отрабатывались

58

ракеты со стартовыми системами, но и создавались опытные позиционные районы для отработки управления боевьм ракетным соединением. Вслед за "Долиной" для Р-9 на НИИП-5 был построен комплекс в составе трех шахт и одного общего КП - командного пункта. Один КП на три ШПУ - так характеризовали этот позиционный район.

По поводу строительства шахт для дежурных Р-9 между ОКБ-1 и руководством ракетными войсками разгорелась бурная дискуссия. Мишин предложил идею: по одной шахте рядом с населенным пунктом. Эту идею горячо подхватил Королев. Доводы были самые прозаические: можно сэкономить большие средства, не потребуется строительство специальных военных городков со всеми бытовыми службами в отдаленных и труднодоступных районах.

В 1961 году Королев показывал мне проект письма маршалу Москаленко, в котором, защищая одношахтный вариант, он писал: "... целесообразно считать, что предотвращение решающего военного конфликта может быть обеспечено только при условии конкретного военно-стратегического преобладания лагеря социалистических стран над капиталистическими странами... Отчуждение значительных территорий для строительства в глухих районах и значительные грузопотоки к ним обострят интерес враждебных разведок. Одношахтный автономный вариант у населенных пунктов может быть легко законспирирован..." Это письмо, насколько я помню, не было отправлено. Военное руководство получило решающую поддержку Хрущева и в центральной России для Р-9 был принят вариант, предложенный военными, один подземный командный пункт на три шахты со своими вспомогательными службами подальше от населенных мест.

Желание быстрее пройти первый "конструкторский" этап ЛКИ было очень велико. В течение только 1961 года на него было затрачено 15 ракет. Последний пуск с 51-й площадки 3 августа 1961 года произвели за три дня до запуска Германа Титова на "Востоке-2". На этот раз Р-9 не ушла, а только приподнялась, через 0,3 секунды "села" на старт и сгорела.

Несмотря на аварийный пуск Р-9, Королев не решился оставить нас на полигоне после удачного полета Германа Титова. Не закончив дискуссий в аварийной комиссии по Р-9, все наличные главные конструкторы и их замы улетели на торжества в Москву.

Второй этап ЛКИ Р-9 был в основном шахтным. С марта по ноябрь 1962 года было проведено 14 пусков. Из них 9 сочли удачными. Большая часть аварийных пусков Р-9 относилась на счет двигательных

59

установок и приборов системы управления. Ни одной аварии по вине центрального привода не было.

Для окончательного решения вопроса о возможности принятия Р-9 на вооружение был назначен третий этап ЛКИ. Его называли "совместные ЛКИ", имея в виду, что основную работу проводят штатные военные расчеты, а представители промышленности выполняют в основном роль наблюдателей.

За год, с 11 февраля 1963 года по 2 февраля 1964 года, было пущено 25 ракет. Из них 17 достигли цели. Итого: на три этапа ЛКИ было затрачено 54 ракеты без малого за три года. Несмотря на не очень утешительные итоговые цифры надежности, ракеты Р-9 под индексом Р-9А 21 июля 1965 года были приняты на вооружение и установлены на дежурство. Опыт, полученный при пусках, и повышение культуры серийного производства на заводе "Прогресс" делали свое дело. При так называемых "серийных контрольных отстрелах" уже после принятия на вооружение в период с 15 мая 1964 года по 16 декабря 1968 года из 16 ракет 14 дошли до цели!

Для "девятки" были разработаны два варианта моноблочных ядерных головных частей: штатная и тяжелая. Штатная имела мощность 1,65 мегатонны, и с ней достигалась дальность до 14000км. "Тяжелая голова" имела мощность 2,5 мегатонны и могла быть доставлена на расстояние 12 500 км. КВО ракеты Р-9А при использовании радиоканала управления не превышало 1600 метров.

Наши доводы в пользу кислородных ракет в самом начале 1960-х годов нам самим казались очень убедительными. Но по мере набора опыта эксплуатации военные все больше склонялись в пользу высококипящих. При всех недостатках высококипящих окислителей они имели неоспоримые преимущества по сравнению с жидким кислородом - обеспечивали возможность дежурства ракеты в заправленном состоянии. Военные напоминали нам наши же собственные работы по ракетам для подводных лодок. Никому же не приходило в голову предлагать (кроме немцев во время войны) месяцами находиться в подводных походах с жидким кислородом.

Неоспоримым преимуществом Р-9А были масса и габариты. При стартовой массе 80 тонн Р-9А оказывалась на 68 тонн легче Р-16.

По числу ШПУ, дежуривших в ожидании возможной ядерной войны, Р-9А сильно-отстала от шахтного варианта Р-16У, которая была принята на вооружение в июле 1963 года, на два года раньше Р-9. Ракета Р-16 имела полностью автономную систему управления. КВО головных частей составляло 2700 метров. Ракета могла оснащаться легкой головной частью мощностью 3 мегатонны и тяжелой - мощностью 6 мегатонн.

60

Когда разгорелись споры о преимуществах и недостатках ракет на высококипящих компонентах по сравнению с кислородными, мы отбивались тем, что у Р-16 время готовности практически ненамного меньше, чем у девятки. Р-16 не могла долго находиться в заправленном состоянии - агрессивные компоненты способны были привести в негодность арматуру. Поэтому ракеты дежурили с пустыми баками.

Хотя Р-16 стала базовой ракетой для формирования мощных соединений РВСН, но она к 1965 году, так же как и Р-9А, по многим показателям уступала американским межконтинентальным ракетам.

Р-9А и Р-16 следует отнести к первому поколению наших межконтинентальных ракет, находившихся длительное время на боевом дежурстве. Нашу "семерку" - первую межконтинентальную - я бы отнес к "нулевому" поколению, поскольку она быстро перешла в класс космических носителей и первые годы ее боевого дежурства были в значительной мере демонстрационными.

Ко времени принятия на вооружение Р-16 и затем Р-9А эти ракеты морально устарели. Оба ракетных комплекса первого межконтинентального поколения были сняты с вооружения в середине 1970-х годов.

Три десятка шахт с ракетами Р-9А почти 15 лет состояли на вооружении в составе РВСН. В общем балансе наших ракетно-ядерных сил это немного. Но в шестидесятые годы не предполагали, что через 20 лет этот "общий баланс" будет насчитывать тысячи ракетных шахт и свыше десяти тысяч ядерных зарядов.

Всем, кто пожелает убедиться, что такое инженерное произведение, как боевая ракета, действительно может быть красивым, советую побывать в Москве на улице Советской Армии. После снятия с вооружения одна из "девяток" возвышается на стартовом столе у входа в Музей Вооруженных Сил.

Опыт по созданию ракет Р-16, освоение крупносерийного производства помогли коллективу Янгеля в короткие сроки разработать новую мощную ракету Р-36. Уже в сентябре 1963 года начались ЛКИ этой ракеты с наземного старта. Председателем Госкомиссии по испытаниям Р-36 был заместитель Главкома РВСН генерал-лейтенант Михаил Григорьев. Мне с ним пришлось близко познакомиться не при испытаниях ракет, а при работе над фильмом Даниила Храбровипкого "Укрощение огня". Мы оба были привлечены консультантами. Михаил Григорьевич рассказывал, что первый пуск Р-36 был столь неудачным, что многие члены комиссии засомневались в перспективности этой разработки.

- Но я поверил в эту ракету, - говорил Григорьев. - Я хорошо знал коллективы Янгеля и Глушко и настоял на продолжении работ,

61

но при условии реализации длинного перечня мероприятий. Главной задачей было запустить серийное производство параллельно с испытаниями. Работали героически, но только через четыре года после первого пуска ракету приняли на вооружение.

Ракете Р-36 в различных модификациях предстояло стать одним из наших самых грозных средств стратегического вооружения. В моноблочном исполнении головной части Р-36 способна была нести один из двух типов термоядерных зарядов: "легкий" - мощностью 18 мегатонн или "тяжелый" - 25 мегатонн. Инерциальная система управления, основой которой были гиростабилизированная платформа и БЦВМ, обеспечивала КВО 1200 метров.

Р-36 по всем показателям превосходила "Титан-2". Однако американцы бросили новый вызов, заменив моноблочную головную часть разделяющимися головными блоками индивидуального наведения. Это изобретение техники управления и навигации привело к очередному витку гонки ракетных вооружений.

В соревнование между школами Королева и Янгеля по созданию основных стратегических ракет в 1962 году включилась "третья сила" - ОКБ-52 авиационной промышленности, возглавляемое Владимиром Челомеем. Для Янгеля противостояние Королеву отошло на второй план. Появился новый серьезный идейный конкурент. В марте 1963 года ОКБ-52 получило задание создать межконтинентальную баллистическую ракету, по всем показателям превосходящую Р-9А и Р-16.

В технику баллистических ракет Челомей влетел на крыльях ракет крылатых.

О Владимире Челомее я услышал в начале пятидесятых годов. Приехав в НИИ-885, как всегда, с массой вопросов по подготовке к пускам ракеты Р-2, я застал Рязанского и Пилюгина расстроенными и озабоченными сверх обычного.

Рязанский очень неохотно, а Пилюгин с саркастической присказкой - "нам с Михаилом рекомендовали сушить сухари" - поведали о работе, которую они якобы завалили.

- Есть в авиационной промышленности такой изобретатель Челомей. Он сначала изобрел 10, а потом 16 "экзем".

- Каких "экзем"? - недоумевал я. - Вы что, с химическим оружием спутались?

- Да нет. Это самолет-снаряд - дальнейшее развитие немецкого Фау-1. Только у немцев все было элементарно просто, а у нас получилось гораздо сложнее. Челомей сначала воспроизвел Фау-1. Они, слава Богу, в серию не пошли. Нашлись умные люди, которые сказали, что это уже никому не нужно. Тогда он подвесил самолет-снаряд к настоящему самолету, доработал двигатель и добился скорости

62

800 километров в час вместо немецких 600. А "эксы" пошли от "иксов". Англичане же говорят не "икс", а "экс". Вот у нас ребята, которьм поручено спасать заваленную в МАПе работу, и говорят не 10 "иксов", 14 "иксов" или 16 "иксов", а столько-то "эксов". Кроме того, появился еще индекс ХМ, а по-рабочему "экземы".

- А вы-то здесь причем? Я знаю, что систему управления поручено было делать Антипову, на заводе № 122.

- Правильно, мы и знать ничего не знали, пока Челомей не придумал повысить точность. У автономной системы точность была не лучше, чем у немецких Фау-1, которьм, дай Бог, попасть в Лондон. Так вот, 16Х - это самолет-снаряд с радиоуправлением. Он подвешивается под брюхо самолета-носителя Ту-4 или Ту-2. После сброса с носителя самолет-снаряд должен управляться по радио экипажем самолета. Но управление задумали хитрое. На самолете-снаряде установили телевизионную камеру, которая должна обнаружить цель. Телевизионный сигнал поступает с самолета-снаряда на самолет-носитель. Там на экране экипаж должен распознать цель и выдать команды, корректирующие автопилот самолета-снаряда. В нужный момент выдается команда на пикирование для поражения цели. Если все будет работать, то есть надежда получить ошибку для 16Х ± 4,5 километра вместо ±15 километров, которая была у немцев. И все бы хорошо, если бы нашлись в МАПе разработчики системы такого хитрого радиотелеуправления.

- Год назад эту задачу "забили" в НИИ-885. Где-то в аппарате подсказали: "В НИИ-885 все умеют: радиокоррекцию для баллистических ракет делают, двигатели по радио выключают, скорость по радио измерять умеют, телеметрию делают, радиосистему для "Вассерфаля" делали, так и с этой пустяковой задачей справятся". А когда мы разобрались, оказалось, задача - будь здоров! Это все равно, что задом въехать в гараж, который сам на колесах и отворачивается. К тому же, вместо водителя за рулем сидит за пультом оператор, которого обстреливают с земли, с воздуха, а по радиосвязи его материт какой-нибудь начальник, которому надо срочно отрапортовать о поражении цели.

- У нас своих забот выше головы, и мы, если честно признаться, за этой работой и не следили. Нашлись энтузиасты, которые чего-то напортачили, сроки сорвали и никакой системы не сделали. Мы оказались виноваты в срыве постановления. Хорошо еще, что вмешался Рябиков. Он-то понимает, насколько сложная это задача. Кроме того, оказалось, что аналогичную работу в КБ-1 ведет Сергей Берия. Он еще в дипломном проекте предложил радиоуправляемую воздушную торпеду для стрельбы по морским кораблям.

63

Рябиков обещал за нас застушпъся, тем более, что ВВС от этой работы хочет отказаться, - закончил свой рассказ Рязанский.

Провал работ по самолетам-снарядам грозил крупными неприятностями не только руководству НИИ-885, но и самому Челомею, если бы дело дошло до разбирательства у Сталина. Смерть Сталина сняла угрозу расправы, но работы постепенно прекратились.

В 1955 году Челомею удалось воссоздать коллектив энтузиастов крылатых ракет в организации под наименованием ОКБ-52.

Руководители ВМФ, в отличие от ВВС, проявили к самолетам-снарядам больше внимания. Челомей приложил немало усилий, чтобы вооружить подводные лодки крылатыми ракетами - так теперь стали называть самолеты-снаряды. Челомею за место для своих ракет на подводных лодках пришлось выдержать жестокую конкуренцию с именитыми конструкторами авиационной промышленности - Микояном, Ильюшиным и Бериевьм. Ракета П-5, созданная в ОКБ-52, обладала существенными преимуществами. Основным была автоматическая система раскрытия крыла. Ракета со сложенными крыльями компактно умещалась на подводной лодке в пусковом контейнере. Для запуска включались два мощных твердотопливных ускорителя. Сразу после вылета ракеты из контейнера автомат раскрывал крылья, ускорители сбрасывались и полет продолжался с помощью маршевого турбореактивного" двигателя со скоростью, превышающей скорость звука. Крылатые ракеты с автоматически раскрывающимися крыльями были изобретением, которое позволило качественно опередить американцев по вооружению подводных лодок. Подводные лодки с ракетами П-5 были приняты на вооружение в 1959 году - через три года после принятия на вооружение подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами Р -11ФМ Королева - Макеева. Крылатые ракеты Челомея и баллистические - Макеева имели один общий недостаток: для пуска ракеты подводная лодка должна была всплывать. В США подводные лодки, вооруженные крылатыми ракетами, появились раньше, чем у нас. Но они не выдержали конкуренции с системой баллистических ракет подводного старта "Поларис".

В начале пятидесятых годов Челомею с помощью НИИ-885 не удалось довести до реализации систему телеуправления крылатой ракетой с самолета-носителя. Примерно через 10 лет Челомей сдал на вооружение систему, в которой самолет-носитель был заменен на подводную лодку. Крылатая ракета после надводного старта осуществляла радиолокационный контакт с подводной лодкой вплоть до обнаружения целей радиолокационной головкой самонаведения ракеты. Радиолокационное изображение транслировалось на подводную лодку, где офицер-оператор производил выбор наиболее

64

важной цели в морском соединении. После этого с подводной лодки подавалась команда на захват выбранной цели, и в дальнейшем ракета управлялась по сигналам своей системы самонаведения. Эта комбинированная система управления была создана в НИИ-49.

Безусловной заслугой Челомея бьио создание крылатых ракет подводного старта. В 1968 году на вооружение была принята система крылатых противокорабельных ракет "Аметист" с дальностью полета 80 километров. В 1969 году, используя богатый опыт и задел, ОКБ-52 разработало противокорабельные ракеты дальнего действия "Гранит", которые были сданы на вооружение в 1983 году.

Идея универсальности использовалась Челомеем не только для баллистических ракет. В 1976 году ОКБ-52, называвшееся уже ОКБ общего машиностроения, начинает работы над универсальной морской крылатой ракетой "Метеорит-М" большой дальности. В результате многих неудач при испытаниях работы были прекращены. Однако, несмотря на загрузку тематикой боевых баллистических "соток", носителями "Протон" и орбитальными станциями "Алмаз", коллектив Челомея в течение восьмидесятых годов продолжал создавать новые поколения крылатых ракет.

Среди всех "великих" главных и генеральных только Челомей работал над стратегическими крылатыми и баллистическими ракетами одновременно.

История разработок стратегического ракетного оружия насыщена своими большими и маленькими трагедиями. Соревнование с США в стремлении завоевать превосходство в ракетно-ядерном вооружении затруднялось внутренними противоречиями, борьбой технических идеологий и стратегических концепций. Инициатива разработок боевых ракетных комплексов, как правило, исходила не от военных заказчиков, а от конструкторских школ Королева, Янгеля, Челомея и, позднее, Надирадзе. Каждый выступал со своей концепцией, а стратеги Министерства обороны, разрабатывавшие различные тактико-технические требования, ориентировались то на одного, то на другого главного конструктора. Это теперь легко анализировать ошибки прошлого. "Издали виднее", - говорят историки. Тогда сделать правильный выбор было действительно очень трудно.

В последние годы правления Хрущева споры по поводу выбора системы ракетного вооружения сглаживались благодаря его постоянному вниманию и личному участию в процессе обсуждения. До октября 1964 года Хрущев так и не успел принять окончательное решение по выбору оптимального варианта межконтинентального ракетного комплекса.

65

Главными конструкторами, предлагавшими каждый свою перспективную систему ракетно-ядерного щита, выступали Янгель и Челомей. Королева Хрущев все же рассматривал как основную "космическую" силу, которая позволяла без "горячей войны" одерживать одну политическую победу за другой. Сравнительно небольшое число королевских космических ракет демонстрировало миру потенциальное ракетное могущество СССР, преимущество социалистической системы и давало возможность с высокой трибуны заявлять, что "мы можем выпускать ракеты, как колбасу".

Под этим, конечно, понималось производство многих сотен ракет, устанавливаемых в надежно защищенных шахтах. Расходы на такую "колбасу" во много раз будут превосходить затраты на космические проекты. Это Хрущев понимал и стремился сделать выбор, дававший еще и экономический выигрыш.

Выбирать между Янгелем и Челомеем ему было трудно. Министр обороны Малиновский не мог быть в этом деле надежным советчиком. Устинов, затративший массу энергии на становление Днепропетровского завода и создание ОКБ-586, конечно, поддерживал Янгеля. Назначенный в марте 1963 года вместо Устинова председателем ВПК Смирнов, бывший директор Днепропетровского завода, тоже был на стороне Янгеля. Для других министров - председателей госкомитетов - Челомей был фигурой в известной мере новой. Считалось, что Хрущев будет поддерживать предложения Челомея, потому что Сергей, сын Хрущева, работал в ОКБ-52 в Реутове, руководил разработкой систем управления. Слухи о влиянии Сергея на отца, по-моему, были сильно преувеличены. Ходило много разговоров о том, что родственные связи помогли в тех организационных успехах, которых добился Челомей. Прежде всего имелись в виду преобразования ОКБ-52 - передача ему бывшей организации В.М. Мясищева ОКБ-23 и перестройка завода имени М.В. Хруничева (ЗИХ) на ракетное производство. На самом деле крупнейший в авиационной промышленности конструкторско-производственный комплекс в Филях был не филиалом, а тем пальто, которое пришили к одинокой пуговице в Реутово.

В этот период разгрома авиационной тематики и появился анекдот с грифом "секретно":

- Вы слышали, закрыли Большой театр?

- Что случилось?

- Теперь там будет красный уголок для ОКБ Челомея.

Ракетная элита была уверена, что после свержения Хрущева и назначения Устинова секретарем ЦК КПСС по оборонным вопросам звезда Челомея закатится. Но оказалось, что в аппарате ЦК, Совмина и Министерства обороны позиции Челомея достаточно

66

сильны. Новый министр обороны Андрей Гречко однозначно высказался за принятие челомеевской "сотки" в качестве основного средства вооружения ракетных войск.

При возврате к системе министерств в 1965 году ОКБ Челомея вместе с филиалом в Филях и ЗИХом из авиационной промышленности были переданы в Минобщемаш - новое ракетно-космическое министерство. Теперь уже новый министр Афанасьев обязан был заботиться о генеральном конструкторе Челомее и вверенной ему тематике не меньше, чем о Королеве и Янгеле. Горячие споры из межведомственных стали внутриведомственными.

Решающим фактором в соревновании со школами Королева и Янгеля, способствовавшим быстрому продвижению работ Челомея, был высокий интеллектуальный потенциал, конструкторская и производственная культура авиационного коллектива в Филях. Это сказалось на технологии крупносерийного производства боевой межконтинентальной ракеты УР-100.

Предложения Челомея были созвучны тенденциям создания комплексов нового поколения ракетно-ядерного оружия.

По времени разработка ракетного комплекса УР-100 совпадала с принятием на вооружение Р-16, а затем и Р-9А. Это давало возможность опытным авиационным конструкторам бывшего мясищевского коллектива учесть слабые стороны межконтинентальных ракет Королева и Янгеля не только по проектным данным, но и по первому опыту эксплуатации. Большим преимуществом УР-100 было то, что впервые в отечественном ракетостроении ракета при дежурстве изолировалась от внешней среды, она была заключена в "ампулу" - специальный контейнер, заполненный инертным газом. Процесс контроля технического состояния ракет, предстартовая подготовка и пуск выгодно отличались полной автоматизацией.

Первый испытательный пуск УР-100 состоялся в апреле 1965 года, а осенью 1966 года комплекс с ракетами УР-100 был принят на вооружение. Его особенностями была надежная защита от поражающих факторов ядерного оружия, длительное содержание ракет в высокой боевой готовности, новые методы дистанционного управления пусками, контроль технического состояния десятка ракет и пускового оборудования с командного пункта и в то же время возможность автономной подготовки и пуска ракеты. Дальность полета ракеты при стартовой массе 50 тонн составляла 10 000 километров, а точность доставки моноблочной головной части - 1400 метров. Мощность заряда составляла 1 мегатонну. Это была самая легкая из межконтинентальных ракет. Надо отдать должное Челомею и коллективу разработчиков УР-100: эта ракета была спроектирована с перспективой модернизации.

67

Модернизированная УР-100К, именуемая в открытой печати как PC-10, а в США и НАТО - СС-11, при такой же стартовой массе имела максимальную дальность 12 000 километров и КВО 900 метров. В декабре 1975 года она была принята на вооружение. Первый испытательный пуск последней модификации УР-100НУ (она же PC-18, она же СС-19) состоялся в октябре 1977 года, а в ноябре 1979 года она была принята на вооружение. Стартовая масса ракеты удвоилась и составила 103,4 тонны. Максимальная дальность - 10 000 км. Ракета была способна нести шесть боевых блоков по 0,75 мегатонн каждый, КВО не превышало 350 метров. Ракетные комплексы с этими "сотками" до сих пор являются одной из главных составных частей нашего ракетного "меча".

КБ "Южное" после смерти Янгеля возглавил Владимир Уткин. В условиях "холодной войны" с внешним противником и "гражданской войны" со скептиками в Министерстве обороны днепропетровцы вместе с управленцами Пилюгина и Сергеева отчаянными усилиями восстановили идейный, а затем и реальный "паритет". В новом варианте Р-36 получила индекс РС-20В или Р-36МУ. Вместо одной боевой части она была оснащена десятью, каждая мощностью по 0,5 мегатонны при максимальной дальности до 11 000 км. Точность наведения каждой боевой части на свою цель составляла 500 метров.

С моноблочной головной частью у этой ракеты достигалась дальность 16 000км. Ее стартовая масса составляла 217 тонн. По существу это была не модификация снятой с вооружения в конце 1970-х годов Р-36, а новая ракета. Недаром американцы, присвоившие в НАТО этой ракете очередной индекс "СС-18", назвали ее "Сатана" и при переговорах о ядерном разоружении больше всего настаивали на ликвидации этих "многоголовых" ракет. Хорошо известный носитель космических аппаратов "Циклон" является одной из модификаций этой ракеты, приспособленной для решения космических задач.

От выбора того или иного типа ракетных комплексов зависела судьба многих тысяч людей на ракетных предприятиях, заводах, смежных производствах, на строительствах позиционных районов и в самой армии. Споры на технических советах, коллегиях министерств, в экспертных комиссиях приняли такой ожесточенный характер, что этот период в истории нашей военной ракетной техники (примерно с 1964 по 1975 год) называли "гражданской войной". "Брат пошел на брата, сын - на отца", - иронизировали в коридорах министерств. Старые знакомые и друзья при встречах выясняли отношения с позиции "ты за кого?". И если расходились во взглядах, то появлялось отчуждение в личных отношениях.

68

В "гражданскую войну" была вовлечена и Академия наук. В 1968 году, начав регулярно посещать собрания своего отделения механики и процессов управления, общие собрания и заседания различных советов, я удивился, что разделение на "своих" и "тех, других" было и в академических кругах.

Смягчение "гражданской войны" произошло после нескольких заседаний Совета Обороны, на которых его председатель Л.И. Брежнев должен был отдать предпочтение той или иной концепции, каждая из которых стоила бы нашей стране много больше, чем американские затраты на всю программу лунной экспедиции с 1961 по 1972 год.

Брежнев колебался. Явных стратегических недостатков и очень убедительных преимуществ, которые позволили бы некомпетентному руководителю принять безошибочное решение, на поверхности не было. Он, конечно, отдал бы предпочтение родному Днепропетровску. Но его покорял неотразимый артистизм Челомея, защищавшего свои универсальные "сотки", которые не только могут буквально засыпать всю территорию США, а в случае чего послужат еще и средством противоракетной обороны. К тому же Челомея однозначно поддерживал новый министр обороны Гречко.

Но и у Янгеля, который на высоких совещаниях докладывал очень сдержанно по сравнению с экспрессивной увлеченностью Челомея, были убедительные аргументы. Ракета Р-36 очень перспективна. Она может нести десять разводящихся головных частей. При несложной доработке Р-36 превращается в глобальную ракету, у которой нет ограничения по дальности. Она же еще и носитель военных космических аппаратов, которые тоже начал разрабатывать Янгель. Наконец, сам Келдыш, хоть и соблюдает видимый нейтралитет, но явно симпатизирует Янгелю.

И Брежнев принял решение по китайскому рецепту: "Пусть расцветают сто цветов!"

В серийно-массовое производство и на вооружение ракетных войск по решению Совета Обороны пошли и янгелевские, и челомеевские ракетные комплексы. Те и другие имели жидкостные двигатели Глушко на одних и тех же компонентах: окислитель - азотный тетраксид, горючее - несимметричный диметилгидразин. Теперь, казалось, вся мощь наших ракетно-ядерных сил держится на главном конструкторе Глушко. Даже на первой ступени Р-9А - хоть и кислородный, но его двигатель!

Другие главные конструкторы систем тоже должны были работать на все "воюющие" стороны и виду не подавать, что они отдают предпочтение кому-либо из "самых главных". В трудном положении оказались Пилюгин, Кузнецов и Сергеев. Инерциальные системы

69

управления полетом с первых ракетных лет делал Пилюгин. В 1961 году в Харькове Сергеев, опираясь на мощное приборное производство, продолжил линию Коноплева по созданию системы управления для янгелевской Р-16. Пилюгин очень не хотел работать на Челомея, особенно после конфликта, возникшего в связи с автоколебаниями рулевых машин на ракете УР-200. Эта ракета была задумана Челомеем как альтернатива Р-36.

В 1963 году ракета УР-200 проходила первые предстартовые испытания. При включении рулевых машин, без подачи на них каких-либо управляющих команд, они начали раскачивать камеры. Вначале это привело к небольшим вздрагиваниям ракеты, но затем процесс самовозбуждения колебаний стал развиваться так интенсивно, что пришлось снять питание с рулевых машин и остановить подготовку к пуску.

Челомей, наблюдавшийся это явление, заявил, что такие параметры системы управления Пилюгиным подобраны умышленно.

- Пилюгина следовало бы за такие штучки арестовать.

В сталинские времена подобное заявление могло оказаться роковым для Пилюгина.

- Ну, это он сгоряча. Плюнь ты на это, Николай, - примирительно высказался Королев.

Разговор проходил за столом в нашей столовой "люкс" на "двойке".

- Я больше работать с ним не буду, - заявил Пилюгин.

- Николай, не дури, - поддержал я Королева, - поставишь фильтр, мы это уже не раз проходили.

Пилюгин продолжал работать, деваться было некуда. Для УР-100 и тяжелого носителя УР-500, то есть "сотки" и "Протона", систему делал Пилюгин. Ракета УР-200 перспектив не имела и ничьим носителем не стала. Являясь одним из сторонников концепции Янгеля, Пилюгин обязан был выполнять постановление ЦК КПСС и правительства - создавать системы управления и для ракет Челомея.

Когда возникла необходимость в создании системы управления специальной ступени, разводящей по разным целям боевые головки ракеты Р-36, Янгель уговорил Пилюгина взять эту трудную задачу на себя. Эта задача его увлекла. И, надо отдать должное, коллектив НИИАПа с ней отлично справился.

Совета главных, типа старого королевского, Челомей не создал. Фактически под его председательством заседал не совет главных в нашем понимании, а техническое руководство в виде консультативного органа при генеральном конструкторе. Пилюгин на этих советах старался не появляться, посылал туда своих заместителей.

70

Второй серьезный конфликт у Пилюгина с Челомеем возник по поводу теории маятникового акселерометра, который использовался для управления дальностью полета. Челомей, считавший себя, и не без оснований, специалистом в области теории колебаний, пытался доказать, что большие ошибки по дальности при опытных пусках "соток" следует отнести на счет несовершенства системы управления дальностью, использующей это пилюгинское изобретение.

Масло в огонь подливал и Кузнецов, который лишился монополии на гироприборы. Пилюгин не без успеха организовал у себя на новой базе на юго-западе Москвы разработку и прецизионное производство гироскопической техники.

В затруднительных ситуациях часто оказывались и другие главные, особенно Иосифьян - главный конструктор бортового электрооборудования и Гольцман - главный конструктор обширного наземного электросилового хозяйства.

В серийном производстве со второй половины шестидесятых годов находились в разное время до двух десятков типов боевых ракет стратегического назначения и космических носителей. Основные, идущие на вооружение для дежурства, заказывались в сотнях экземпляров. На каждой ракете стояли сотни различных приборов.

Проверка боеготовности и диагностика каждой ракеты в шахте, постоянные ремонты требовали подготовки тысяч квалифицированных военных специалистов. Военные части - ракетные бригады и дивизии - тоже делились по своего рода клановому принципу: в зависимости от главного конструктора - разработчика ракетного комплекса.

Из каких же стратегических концепций исходили главные конструкторы и военные руководители, поощряя разработку такого многообразия стратегических ракет? Из разговоров со Смирницким и теоретиками ракетной стратегии в НИИ-4 создавалось впечатление, что они пытались отслеживать результаты системного анализа и исследования операций по американским данным. Прилагались усилия разными путями довести до сознания начальника Генштаба и министра обороны результаты этих исследований.

Концепция, главными авторами которой в разное время были Андрей Соколов, Георгий Тюлин, Юрий Мозжорин, Александр Мрыкин, Николай Смирницкий, коротко сводилась к следующему.

Советские стратегические ядерные силы должны в случае развязывания ядерного конфликта гарантированно обеспечить ответный удар возмездия в любых, даже самых неблагоприятных условиях. Наличие мощных средств возмездия в виде сохраняющего боеспособность стратегического вооружения будет сдерживающим фактором,

71

который позволит избежать не только ракетно-ядерной, но и мировой войны с применением обычных неядерных средств.

Главной составной частью стратегических сил сдерживания должны быть ракетные войска. Их оружие, то есть ракеты, должны обладать живучестью в случае внезапного ракетно-ядерного удара противника и сохранять эффективность поражения объектов на территории противника в результате ответного удара.

Доктрина сдерживания, разработанная к середине 1960-х годов и основанная на неотвратимости ответного удара возмездия, логически привела к ужесточению требований на строящиеся ракетные комплексы и потребовала их существенной модернизации.

Мы способны к серьезному анализу и дальнейшей разработке концепции, - объясняли наши стратеги, - но теперешнее высшее военное руководство составляют люди, у которых сами разговоры о системных исследованиях вызывают зевоту. Поэтому наши теоретики вооружались аргументами Макнамары. Будучи министром обороны в правительстве Джона Кеннеди, он организовал широкие исследования различных концепций ядерной войны. Хочешь не хочешь, а концепцию Макнамары приходилось выслушивать.

Одним из первоначальных постулатов Макнамары был тезис о сокращении потерь США путем нанесения ударов по стратегическим средствам СССР. После расчетов возможного числа ракет, которые та и другая сторона сможет выпустить через три-пять лет, американские стратеги пришли к признанию ситуации "взаимного гарантированного уничтожения". Макнамара сделал вывод, что неприемлемым ущербом для сторон является уничтожение от одной четвертой до одной трети населения и от половины до двух третей их промышленного потенциала. По его оценкам, это достигалось ядерным ударом с совокупной мощностью 400 мегатонн. Если принять среднюю мощность ядерной боеголовки в одну мегатонну и считать, что до целей на территории противника по тем или иным причинам дойдет не более 50% боеголовок, то число непрерывно готовых к пуску ракет определится цифрой 800. С учетом находящихся на ремонте, профилактике, пострадавших при первом ударе надо иметь на вооружении от 1000 до 1500 ШПУ!

Согласно стратегии, предложенной Макнамарой, при наличии у обеих сторон таких ядерных потенциалов сократить ущерб в случае всеобщей ядерной войны до приемлемого уровня невозможно. Поэтому получила признание доктрина "сдерживания" ядерного оружия угрозой нанесения ущерба в превосходящих масштабах. Американские военные теоретики ситуацию взаимного гарантированного уничтожения предложили считать главным гарантом мира.

72

Каждая сторона при такой концепции не отказывается от совершенствования своего стратегического арсенала. Вот почему мы должны были работать не только над дальностью полета и точностью ракет, мощностью боеголовок, но и над защитой пусковых установок, техникой управления боеготовностью, проверкой готовности каждой шахты. Прежде всего требовалось сделать выбор главных средств, составлявших этот самый стратегический потенциал: определить основной тип межконтинентальных ракет.

В этом выборе американцы с самого начала проявили большую последовательность. Они сосредоточили усилия на разработке и последовательной смене поколений одного основного типа твердотопливных ракет на суше и аналогично поступили со сменой поколений твердотопливных ракет на подводных лодках. Мы долгое время в послехрущевский период продолжали разработки и производство стратегических ракет по нескольким параллельным направлениям, допуская неоправданную избыточность.

Горячие споры между школами наших главных конструкторов разгорелись с особой силой в конце шестидесятых годов. Американцы имели к началу 1968 года на дежурстве только два типа межконтинентальных ракет шахтного базирования: 1000 твердотопливных "Минитменов" и не более 50 жидкостных "Титан-2". По мере поступления на вооружение модернизированных ракет "Минитмен-3" устаревшие "Титан-2" снимали с вооружения и на дежурстве оставался один тип межконтинентальных баллистических ракет (МБР) до очередной модернизации.

На вооружении подводных лодок к тому же времени находилось 656 твердотопливных ракет "Поларис". Практически один тип сухопутной и один тип морской ракеты давали возможность американцам сосредоточить усилия промышленности на их последовательной модернизации и систематической замене.

Все эти почти 2000 ракет (с учетом ракет, идущих на отстрел) были изготовлены и доведены до установки в шахты для дежурства на земле и под водой в период с 1961 по 1967 год, всего за пять лет!

Под каждую дежурящую ракету нужна еще и шахта со сложным стартовым и пусковым оборудованием! Позиционные районы должны быть оснащены сверхнадежными системами связи, боевого управления и охраны.

Нам предстояло всего этого иметь не меньше, чтобы можно было говорить о безусловно достигнутом паритете в тяжелейшем ракетно-ядерном соревновании с США.

73

в начало назад